Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается

• Название: Торлон. Война разгорается
• Автор: Кирилл Шатилов
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9922-0977-8

Странник витает над миром Торлона. Перемещаясь от рыцаря к крестьянину, от крестьянина к подмастерью, от подмастерья к писарю, от писаря… Одним словом, проникая невидимо в жизнь обитателей замка Вайла’тун и прилегающих к нему поселений, он смотрит на происходящие события их глазами и как книгу читает их мысли.

А события тем временем развиваются с неукротимой стремительностью. Уже сгорела в Пограничье первая застава, подожженная рыжими лесными дикарями, разгадавшими заветную тайну получения огня. Уже молодой строитель Хейзит получил разрешение самого Ракли на постройку огромной печи для обжига глиняных камней. Уже поплатился за свою осведомленность о подделке летописей бывший главный писарь замка. Уже сын Ракли, Локлан, бежал с товарищами по несчастью через непреодолимые стремнины страшной Бехемы навстречу неведомому. Уже рыщет по Пограничью странный всадник, гонимый жаждой мести за убитого отца. Уже вернулись в родной дом некогда утерянные доспехи легендарного героя преданий.

Многое, очень многое произошло с того злопамятного дня, когда в мир Торлона ступил, чудесным образом восстав из гроба, торговец тканями из средневековой Англии Уилфрид Гревил. Но то ли еще произойдет!

На Торлон опускается зима…

---

Гверна снова откашлялась и сказала:

— Ты очень складно вспоминаешь о вещах, которые мало относятся к моему главному вопросу.

— Разве был задан вопрос? — Гийс посмотрел ей прямо в глаза.

— Хорошо. Если тебе это поможет, я задам его сейчас. Что ты знаешь о происходящем в замке? Можешь, разумеется, отнекиваться и говорить, что ничего, однако я тебе не поверю, уж извини. А историю про Вордена прибереги для Веллы.

Велла почувствовала, что сама готова схватиться за возвращенный ей нож. Почему она грубит ему? Это нечестно!

Гийс грустно кивнул. Сейчас он не был похож ни на гордо молчавшего пленника, ни на храброго фултума, чем совсем недавно расположил к себе Хейзита. Он был одним из них: брошенный на произвол судьбы, все потерявший, всеми преследуемый.

— Вы не совсем правы, вифа Гверна. Если я сегодня и знаю чуть больше вашего, то только благодаря Вордену. А узнал я это опять-таки лишь потому, что Ворден видел, как далек я от своего отца. Иначе он вряд ли решился бы поделиться со мной тем, что понял.

— И что он понял? — Гверна явно не собиралась уступать материнским чувствам и смирять свой боевой настрой. Ей хотелось во что бы то ни стало докопаться до правды, какой бы жуткой она ни оказалась. И тогда действовать не по наитию, а наверняка.

— Он никогда не объяснял этого напрямую, — вздохнул Гийс. — Но многое я сумел переосмыслить после его смерти.

— Ворден разве умер?

Хейзит посмотрел на мать. Почему она так удивлена? Сам он слышал, кажется, от самого Гийса, что главного проповедника Культа героев больше нет, но что в этом такого странного? Старые люди иногда умирают.

— Да, Ворден умер, — продолжал Гийс. — Вы знали его?

— Он всегда очень хорошо относился к моему мужу, — поежилась Гверна. Позволила дочери накинуть себе на плечи теплый вязаный платок.

— В таком случае я вынужден огорчить вас еще сильнее. Как мне стало недавно известно, он не просто умер. Его отравили. — Он упреждающе поднял руку. — Не спрашивайте кто. Я отвечу, что не знаю. Однако я подозреваю, кому его смерть была на руку.

— И кому же? — не сдержалась на сей раз Велла.

— Всем.

Тангай хлопнул себя ладонью по коленке.

— Выкрутился! Какого рожна мы его слушаем? Слушаем, слушаем… Давайте заканчивать со всей этой брехней!

— Ты сказал, что переосмыслил многое из рассказов Вордена, — не обращая на дровосека внимания, напомнил Хейзит. — Не пояснишь?

— Ворден догадывался, что в замке назревает заговор. Он также догадывался, что виновник происходящего вовсе не Ракли, как казалось со стороны. Думаю, нерешительность и несогласованность действий Ракли коренились не в его злом умысле, о чем теперь будут трепаться на каждом углу, а в незнании доподлинных причин происходящего. Он просто не мог знать, как правильно реагировать на то, чего не понимал или о чем имел весьма невнятное представление. А позаботились об этом именно те люди, которые сейчас пришли ему на смену.

— Твой отец?

— Мой отец никогда по-настоящему не рвался к власти. Во главе сверов его поставили исключительно за боевые заслуги. Если кто разубедит меня в этом, милости прошу, но я считаю, что место свое он занимал по праву.

Тангай расхохотался. Заметив, что на него смотрят либо осуждающе, либо в ожидании объяснений, махнул рукой и отвернулся.

— Те, кто сейчас у власти, включая, разумеется, и моего далеко не безгрешного отца, исполняют чужую волю. Волю тех, кому Ракли до поры до времени не давал возможность расправить плечи. Пока они не раскачали под ним и без того шаткий трон.

— Кажется, я знаю, чьи имена ты не спешишь называть, — сказал Хейзит. — Это Скирлох и Томлин. Угадал? Не удивляйся, я изначально подозревал этих толстосумов, у которых не стеснялся занимать силфуры сам Локлан. Кто, как не они, больше других заинтересованы в том, чтобы заменить меня, человека Локлана и Ракли, своими мастерами, которые бы пустили лиг’бурны не на укрепление застав, о чем пеклись мои люди, а на постройку еще более дорогих и величественных домов для себя? Да что там домов — замков!

Гийс промолчал. Потом поднял на Хейзита удивительно спокойный взгляд голубых глаз и спросил:

— Ты действительно считаешь, что их могут волновать подобные пустяки?

— Ничего себе «пустяки»! — крякнул Тангай. — Ты разве не понимаешь, чем подобные «пустяки» могут обернуться для всех вабонов?

— Погоди, Тангай! — снова подала голос Гверна. Голос по-прежнему сильный, но теперь полный материнской тревоги. — Говори, Гийс.

— Я уже почти все сказал. И Хейзит правильно меня понял. Но не до конца. Одних только денег, пусть даже больших, нынче мало. Всегда за ними должна стоять идея. Без идеи деньги пропадут, утонут в Бехеме, сгниют в карьере. Так вот, хуже всего то, что такая идея есть. И провозгласил ее вовсе не Скирлох и даже не Томлин, из-за которого мы уже хлебнули и еще хлебнем немало горя. Вдохновителем того, с чем мы сейчас имеем дело, стал…

— …Скелли, — догадался Хейзит.

— Совершенно верно, — не удивился Гийс. — А знаешь почему? — Вслушавшись в наступившую тишину, он негромко, но очень отчетливо ответил сам: — Потому что для того, чтобы положить конец истинному роду Дули, мало изничтожить Ракли и его потомков, из которых в живых остался один только Локлан. Если остался, конечно, о чем мы едва ли узнаем. Ворден успел рассказать мне, что докопался до самой главной тайны Культа героев…

— Постой! — спохватился Хейзит. — В этой самой комнате один умный человек рассказывал мне историю, описанную в рукописи «Сид’э», которая хранится вон в тех бутылях. Про двух жен Дули, Рианнон и Лиадран, которую мы с детства привыкли считать его сестрой. Помнится, он говорил, что ее потомки не догадываются о своей родословной, иначе им бы тоже несдобровать. И называл, кстати, имена Тивана, командующего мергами, и Эдлоха, главного строителя замка.

Гийс кивнул:

— Все сходится. Кого еще из ныне живущих потомков Дули ты знаешь?

Хейзит вопросительно посмотрел на мать. Та пожала плечами. Тангай не заметил взгляда Хейзита — все его внимание было поглощено Гийсом, который, не дождавшись ответа, продолжил:

— По словам Вордена, от брака Дули и Рианнон пошли и по сей день среди нас живут, хотя и не слишком здравствуют, три рода. Род Ракли. Род Олака, верного помощника Локлана. И твой род, Хейзит.

Сказано это было так просто и невыразительно, что никто из слушателей поначалу не понял смысла слов. Велла рассмеялась. Гверна последовала ее примеру. Хейзит подавил улыбку и подмигнул Тангаю. Как ни странно, старый дровосек, единственный, не поддался всеобщему веселью.

— Если это так, — проговорил он, — нас никогда не оставят в покое…

Теперь все снова смотрели на него, ожидая объяснений. Вместо этого он поднес к губам невесть откуда появившуюся в его руках бутыль, запрокинул ее и сделал несколько жадных глотков. Вытер рукавом рот, икнул и посветлел лицом.

— Им вовсе не нужен твой секрет, Хейзит. Им гораздо нужнее ты сам. В смысле, чтобы тебя не было.

Хейзит видел, как старик открывает рот, что-то говорит, однако не слышал ни слова. До него только сейчас дошел смысл сказанного Гийсом. Орелия! Эта девушка ему родня. Дальняя, но родня. Как и сам Локлан. Где бы они теперь ни странствовали, порознь или по-прежнему вместе, они не ведают об этом. Он один знает тайну. Знает, хотя и не верит. Откуда…

— Гийс, мне нужны доказательства, — с жаром выпалил Хейзит, очнувшись. — Откуда твой Ворден взял, что мой отец вел родословную от Дули? Где это записано?

— Не отец, а мать, — поправил Гийс. — Вот она, спроси ее. Я не знаю подробностей. Но я верил и верю Вордену. Он никогда не лгал.

— Но откуда?!

— По его словам, записи и в самом деле существуют. Но доступа к ним нет ни у кого.

— Как такое может быть? — Велла смотрела на мать, ожидая от нее неизвестно чего, однако Гверна хранила молчание, напряженно изучая свои руки. — Я тебя не понимаю.

— Незадолго до смерти Ворден поведал мне, что пытался отыскать эти свитки в подземелье Меген’тора, где когда-то давно, будучи еще молодым послушником, случайно наткнулся на них, однако их там не оказалось. Он подозревал, что Скелли если и не уничтожил их, заменив собственным творением родословной Дули, то надежно перепрятал. Одним из вероятных тайников, предполагал Ворден, Скелли мог избрать Айтен’гард.

— Значит, доступ к свиткам все-таки есть, — подытожил услышанное Тангай.

— Если они в Обители Матерей, считайте, что нет. Вы там не были и потому не знаете. А я был прошлой зимой.

— Я тоже там бывал, хотя и много зим тому назад, — повысил голос Тангай. — И говорю, что ничего такого уж страшного там нет. Тем более если можно отыскать туда дорогу по подземелью. Разговор со старушками я, так и быть, беру на себя. Зато в случае успеха у нас в руках окажутся такие вопиющие доказательства вранья нынешних правителей, что поднять людей на праведный бунт против замка будет лишь вопросом времени.