Борис Ковалев - Повседневная жизнь в период оккупации

• Название: Повседневная жизнь в период оккупации
• Автор: Борис Ковалев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03451-8

Семь десятилетий отделяет нас от того трагического дня, когда фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Книга профессора Б. Ковалева посвящена сложной, противоречивой и малоисследованной теме, связанной с Великой Отечественной войной. В ней представлен богатый и уникальный материал, раскрывающий панораму реальной жизни и мотивы поведения людей в условиях оккупации: с одной стороны, показаны истоки массового героизма населения, оказавшегося в тылу врага, с другой — причины сотрудничества с оккупантами и предательства.

Книга рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей.

---

Еще безрадостнее была жизнь и еще тяжелее была доля советской женщины-крестьянки, вынужденной от зари до зари выколачивать на колхозной барщине трудодни. Мужественные женщины «раскулаченных» семей переносили невероятные страдания и пили чашу горя до дна.

Тяжела была доля великой мученицы — русской женщины. Но вот пришла спровоцированная большевиками война. Начались новые страдания, усугубились лишения, нужда и голод встали у самого порога. Жена, потерявшая своего мужа в застенках НКВД, провожала на бессмысленную войну своего единственного сына. Сестра сосланного в Сибирь инженера отдавала Молоху войны своего младшего брата. Мать раскулаченной семьи оплакивала гибель на фронте своих сыновей. Невыразимое горе широкой волной залило семьи советских женщин».

Далее автор писал: «Конечно, в семье не без урода. В Советском Союзе мы встретим женщин, пошедших ради легкой жизни и нарядов на содержание к крупным чиновникам, или женщин, которые, пользуясь легкостью развода, выходят замуж в четвертый или пятый раз. Встретим развязных, грубых женщин, ставших агентами НКВД, привыкших к своим мужским профессиям, утративших свою женственность. Некоторые прошли даже школы диверсии и шпионажа, стали парашютистками и находятся в бандах так называемых «партизан». Нет ничего печальнее на свете грубости и распущенности женщины, потерявшей женский облик и подобие».

Выход из всего этого напрашивался один: «Настоящая русская женщина, безропотно несущая все тяготы и унижения, является гордостью и украшением русского народа. Мы преклоняемся перед тайной мужества русской женщины, сумевшей сохранить себя чистой и незапятнанной в этот век грубого материалистического расчета и незаслуженных страданий, выпавших на ее долю.

Мы зовем ее, и она должна идти на совместную борьбу против общего зла, против общего врага, раздирающего нашу несчастную, многострадальную Родину».

В условиях начавшихся боевых действий против Советского Союза нацистская пропаганда стремилась внушить мирному населению России, что немецкий солдат несет им не только «освобождение от проклятого ига жидо-большевизма», но и является защитником «исконных русских ценностей, к которым в первую очередь относится семья».

Критикуя семейные устои в СССР в предвоенные годы, оккупационная пресса писала: «Что происходило в Советском Союзе? Вырастало поколение, развращенное с малых лет, привыкшее с пеленок к шпионажу и лишенное всего святого. Недаром идеалом советского молодого поколения был гнусный и омерзительный тип — пионер Павлик Морозов, донесший на родного отца».[675]

Населению оккупированных областей России внушалось, что «иудо-большевистским властям были на руку такие развращенные семьи: управлять павликами Морозовыми было несравненно легче, чем сильными духом крепкими людьми, выросшими в твердых семейных правилах и устоях. Ликвидируя духовное сословие и разрушая крестьянство, большевики уничтожали тем самым биологическую крепость народа».

Из газеты «Новый путь»:

«Их венчали не в церкви

Любовь — замечательное чувство, переживаемое человеком. Даже в тяжелые времена истории она шагает через несчастья и жертвы народов, шагает и зовет людей продолжать жизнь.

Иные женщины и мужчины, встретившись такой суровой порой, создают крепкую, прекрасную семью и проносят ее через все горести и испытания, иные — расходятся через месяц…

Настя и Коля встретились осенью. Мы не знаем, у какого разбитого дома произошла их первая встреча, но любовь возникла, как говорится, с первого взгляда. Коля предложил руку, Настя ее взяла и, захватив с собою 8 пудов картофеля и ведро кислой капусты, перешла к нему на квартиру. Так возникло тихое семейное счастье. Впрочем, может быть, и не тихое…

С ними вместе жил брат суженого — Александр, но это не нарушало супружеского благополучия, и оба брата были искренне рады и Анастасии Захаровне и ее приданому.

В холостой квартире появились заботливая женская рука и ярко-красный патефон коломенского завода. И счастье помчалось под звуки танго и напевы Козина.

Вскоре патефон был продан — счастье уже мчалось без песен…

Но к концу медового месяца продукты были съедены, и вот здесь начинаются мои мучения, — как пишет Настасья. — Иванов Николай начал применять методы, чтобы я ушла с квартиры. Он начал брать и сживать ранее приобретенные мною вещи…».

Что было дальше?

Кончились песни, окончилась любовь!

Так эта любовная ладья с небольшим скандальчиком разбилась о быт, и о ней забыли бы, если б пострадавшая не вспомнила о суде. И она решила: коль нет любви, пусть будут вещи! И подала в суд такой список: «Опись вещей и продуктов Шеватковой Анастасии Захаровны.

1. Вещи, присвоенные Ивановыми:

1. Кусок мыла 2 руб.,

2. брюки бумажные — 40 руб.,

3. Носки простые — 4 руб.,

4. Кофточка вязаная —50 руб.,

5. Патефон — 600 руб.

2. Продукты питания, уничтоженные в течение месяца семейного счастья:

1. Картофель — 8 мер — 80 руб.,

2. Мука ржаная 2 пуда — 80 руб.,

3. Буханка хлеба 4 кг — 8 руб.,

4. Мука от сестры полпуда — 20 руб.,

5. Крупа ячная 6 кг — 12 руб.,

6. Капуста кислая одно ведро —40 руб.,

7. Горох 7 кг — 11 руб.,

8. Пшено З кг — 9 руб.».

Вот и все претензии к когда-то любимому человеку. Всё! Что же это? Ирония судьбы?

Нет, это наглядный пример того, что смогла сделать советская система с психологией молодых еще людей. Он «женился» на картошке, крупе, хлебе и патефоне, она после разрыва требует через суд вернуть ей даже кусок мыла!

Вот к чему у них свелось понятие о женщине, семье, морали! Где уж тут быть мыслям о родине, России…

Страшно подумать: русский народ проливает свою кровь, над страной полыхают пожарища, миллионы пленных русских людей плетутся по холодным дорогам, а где-то на Зеленом Ручье под пошленькие звуки патефона состряпали брючно-патефонный брак.

Их воспитала «социалистическая» страна, их венчал жуткий закон: человек человеку волк, и — все средства хороши в эпоху войны и пролетарских революций.

Бесконечное количество сладеньких фильмов о советской семье, угодливо снятых еврейскими режиссерами, не сходили с экранов страны, а в это самое время муж и жена, окончив тяжелый рабочий день, захватив «авоськи», неслись по всем «бакалеям» в надежде «достать» что-либо или хотя бы узнать, что «дают» завтра.

Настанет время, исчезнут из памяти русских людей воспоминания об «авоськах», «что дают», «кто последний». Залечит народ раны, будет он сыт и богат и забудет тогда о страшных поступках, порожденных законами земли советской.

В. Маноцков».

В русле активной антисемитской пропаганды выдвигался тезис о том, что «одновременно с разрушением русской семьи в Советском Союзе происходило невероятное укрепление еврейских семей. Очень часто евреи женились на русских девушках, а еврейки выходили замуж за русских, но дети, рожденные от этих смешанных браков, не только не были русскими по духу и по культуре, но, наоборот, типичными евреями… Если бы германская армия не пришла на помощь русскому народу и не освободила его от страшного жидо-большевистского ига, можно с полной уверенностью сказать, что через несколько поколений русский народ окончательно и биологически выродился бы, а его место занял бы выросший на соках славянской крови паразитический Израиль».[676]

Официально вопросы брачно-семейного права находились в ведении коллаборационистской «новой русской администрации». На словах именно от представителей русского населения выдвигались различные предложения, касающиеся брачно-семейных отношений. Но фактически все эти проблемы находились под жестким контролем нацистских оккупационных служб.

При русских городских управлениях создавались юридические отделы. При них действовали столы записи актов гражданского состояния. К функциям последних относилась регистрация браков, рождений и смертей.

В своих действиях юридические отделы руководствовались различными инструкциями и указаниями, исходившими как от немецких, так и коллаборационистских органов власти. В средствах массовой пропаганды эти документы характеризовались как «правила, упорядочивающие брачные отношения и ликвидирующие хаос, вызванный в этой области большевизмом». Они были приняты практически во всех крупных русских городах, оказавшихся под немецко-фашистской оккупацией. Так, в Пскове в начале 1942 года отдел записей актов гражданского состояния получил от городской управы подробную инструкцию о совершении бракосочетания. В ней писалось о том, что «брак не есть обыкновенный договор или просто заявление должностному лицу в обыкновенном смысле. Своим заявлением вступающие в брак обязуются не только жить вместе и поддерживать друг друга, но и основывают совместную жизнь и в духовном отношении. В благоустроенном государстве такая связь не может возникнуть без ведома и содействия государственной власти. А потому здесь необходимо вмешательство государственного учреждения, в данном случае — стола записей актов гражданского состояния».[677]