Борис Ковалев - Повседневная жизнь в период оккупации

• Название: Повседневная жизнь в период оккупации
• Автор: Борис Ковалев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03451-8

Семь десятилетий отделяет нас от того трагического дня, когда фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Книга профессора Б. Ковалева посвящена сложной, противоречивой и малоисследованной теме, связанной с Великой Отечественной войной. В ней представлен богатый и уникальный материал, раскрывающий панораму реальной жизни и мотивы поведения людей в условиях оккупации: с одной стороны, показаны истоки массового героизма населения, оказавшегося в тылу врага, с другой — причины сотрудничества с оккупантами и предательства.

Книга рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей.

---

По внутреннему устройству дом терпимости должен был представлять следующее: зал ознакомления, в котором должны были находиться буфет, эстрада, столики для закусок. В середине зала танцевальная площадка. Далее были оборудованы кабинеты с отдельными входами и выходами, соединенные между собой только общим коридором. Кабинеты были оборудованы по-разному и делились на несколько классов. В кабинете первого класса стояла никелированная кровать, ванна и прочие удобства».[697]

Поморцев и начальник полиции Филиппков по согласованию с фельдкомендатурой управляющей дома назначили некую Древич, которая в свое время являлась притоносодержательницей в Одессе. Управляющая домом должна была набирать девушек и женщин в это учреждение. Все отобранные ею лица должны были посетить фельдкомендатуру, где они проходили медицинское освидетельствование и внешний осмотр. Желающие «работать» в «доме благородных девиц», то есть в доме терпимости, подавали заявление непосредственно в фельдкомендатуру.

В первую очередь такие заявления подавали лица, ранее занимавшиеся проституцией. Немцы предполагали, что если из добровольно желающих не будет набран нужный им контингент, то они проведут специальную вербовку подходящих для этой цели девушек.

Впечатление у населения об открытии немцами дома терпимости было самым отвратительным. Гражданка Лидия Андреевна Вишнякова, 1890 года рождения, домохозяйка, отзывалась о публичном доме так; «Когда я узнала, что в нашем городе организуется столь гнусное заведение, я сказала, что рада за то, что моя племянница погибла от бомбежки, что она не будет знать об этом ужасном доме и не попадет в него».

Дом терпимости немцам открыть не удалось. Он был разбит снарядом и сгорел. Управляющая Древич, как еврейка, была самими же немцами расстреляна.[698]

Но далеко не все русские женщины встречались с оккупантами по своей воле. Были и те, кто, выполняя приказания советского командования, собирали различные разведывательные сведения. Делать это на виду у земляков было очень сложно и тяжело. Абсолютное большинство из них носили кличку «фашистская подстилка». Герой Советского Союза И. И. Сергунин в своих воспоминаниях «Давали клятву партизаны» писал: «Мало кто знает, что только в районах действия нашей бригады к началу 1944 года по заданию партизан работало в фашистских учреждениях, комендатурах, земельных управах, полицейских отрядах около пятисот советских патриотов, из них более восьмидесяти процентов — женщины и девушки. Это значило, что мы в пятьсот пар глаз следили за действиями и передвижениями фашистов и все, что делалось на оккупированной территории этих районов, уже на второй день было известно партизанскому штабу и советскому командованию.

Тот, кто знаком с подпольной работой, хорошо знает, как это было трудно. Представьте себе: девушку послали работать во вражеское учреждение. Она молодая, миловидная, за ней волочится не один гитлеровский офицер, а ей нужно получить данные для партизан. Преодолевая отвращение, она идет с фашистом за руку, улыбается ему на виду у всех односельчан. А ребятишки вслед кричат ей: «Овчарка немецкая! Подстилка фашистская!» Девушка по ночам плачет. Родители прогоняют ее из дома, подруги отшатнулись от нее. Она никому не может открыть свою тайну. И, собрав все свои силы, молчит, терпит. Во имя того, чтобы выполнить свой гражданский долг. Через эти унижения, обиды и трудности прошли многие славные подпольщицы…»

Но еще страшнее и горше было, когда Центр забывал или терял своих агентов. Так, полковник КГБ Зоя Воскресенская в книге «Теперь я могу сказать правду. Из воспоминаний разведчицы» описывает одну из своих встреч в Воркуте в 1954 году: «При 2-й шахте действовало дамское ателье, в нем обшивали воркутинских женщин. Возглавляла это ателье расконвоированная заключенная, осужденная на двадцать пять лет «за сотрудничество с гитлеровскими оккупантами». Звали ее Оля. Спросила, что она натворила такого, что получила высший срок. «О, гражданин начальник. Я вам расскажу, но все равно вы мне не поверите». — «А все же…»

И она поведала мне свою историю. Оля из Орла. Была комсомолкой. Когда началась война, попросилась на фронт. Немцы подходили к городу. В военкомате молодой человек предложил ей остаться в Орле и, поскольку она в какой-то мере владеет немецким языком, постараться заслужить доверие гитлеровцев, выяснить их планы, настроение, потери, в общем, стать разведчицей. Два раза в месяц она должна была являться в условное место и закладывать в тайник свое донесение и вынимать оттуда (из дупла) очередное задание.

Оля дала свое согласие, отправила мать в эвакуацию, сказала ей, что задерживается здесь по комсомольским делам и потом приедет.

После оккупации города Оля быстро и легко вошла в офицерскую среду, вечера проводила в ресторанах, делая вид, что по-немецки она знает лишь несколько слов. Как условились, она ходила к тайнику в определенные и контрольные дни и… находила там свои донесения и никаких заданий.

Она была в отчаянии. Пыталась улизнуть из города, избежать грязных рук оккупантов. Но это ей не удалось.

Орел находился в руках гитлеровцев больше двадцати месяцев, и все это время Оля не теряла надежды, что ее разыщут.

После освобождения Орла от захватчиков советскому командованию посыпались донесения о предательском поведении этой «девки Ольги», которая плясала с эсэсовцами в ресторанах, пила с ними вино и водку, разъезжала в их автомобилях. Она была арестована и, как военный преступник, предстала перед военным трибуналом.

Из ее рассказа по специфическим деталям, знакомым мне как разведчику, я поняла, что она говорит правду, и посоветовала ей подробно описать свои злоключения и просить Верховный Суд пересмотреть ее дело. Олину исповедь я отправила фельдсвязью.

Минуло несколько месяцев, и вот однажды вечером, разбирая почту, я вскрыла правительственный конверт и, к неописуемой своей радости, прочитала постановление о полной реабилитации Оли «за отсутствием состава преступления»».[699]

Но далеко не все подобные истории заканчивались счастливо. И хотя обычно женщину только за половую связь к уголовной ответственности не привлекали, жить с клеймом «фашистская подстилка» было нелегко. Еще хуже приходилось детям, привыкшим с детства к кличкам «фашистенок», «немец» или «испанец».

Если же говорить обо всех женщинах, оказавшихся в тяжелейших условиях вражеской оккупации, то, конечно, не было в действиях подавляющего большинства из них того самого «состава преступления». В Священном Писании сказано: «Не судите — да не судимы будете». Да и нельзя судить женщину, когда она, никого не предавая, хотела накормить своих близких, хотела любви и защиты. А может быть, их собственный суд над собой был гораздо страшнее и строже…

Заключение

Сейчас в это трудно поверить, но чуть более ста лет назад европейские интеллектуалы искренне заявляли о том, что XX век будет золотым веком для всего человечества. Веком научно-технического прогресса и мира без войн. По поводу развития науки и технологий они, конечно, угадали. Но две мировые войны и огромное количество локальных конфликтов сделали прошедшее столетие самым кровавым за всю историю цивилизации.

Повседневную жизнь человека в условиях оккупации было бы точнее назвать «выживание». Не всем довелось дожить до освобождения от фашистского нашествия. Многие наши сограждане погибли от голода и болезней, были уничтожены во время различных карательных акций.

Для спасения себя и своих родственников от голодной смерти и репрессий кто-то пошел на службу к нацистам. Были люди, для которых коллаборационизм стал осмысленным выбором. Кроме приспособленцев и хапуг, садистов и убийц там были и идейные противники советской власти. Уже после войны вдова уничтоженного партизанами «организатора новой власти» в Локотьской волости, активная участница коллаборационистского движения А. В. Колокольцева-Воскобойник признала: «Главным мотивом всех настроений этого периода была раздвоенность. Это двойственное отношение к немцам: как к врагам родины, русского народа и к союзникам против большевиков. Но еще вначале, когда русский народ и Советское правительство для меня были двумя различными полюсами, это явление не было столь болезненным, так как я считала, что все же это делается для народа.

Но когда ход событий все больше и больше стал доказывать, что этот русский народ и Советское правительство по существу одно и то же, когда стало ясно, что, несмотря на все трудности, на все жертвы, русский народ идет за Советским правительством, тогда часто начинало казаться, что ты зашел в тупик и выхода из этого тупика нет. Ведь когда перед собой и перед людьми ты оправдывала свое сотрудничество с немцами, сотрудничество в момент войны, то единственным оправданием для меня служило то, что так нужно для народа. Когда же это оправдание отпало, то оставался один голый факт — ты — изменник Родины. Это трудно сказать, еще труднее написать, а прожить — еще страшнее.