Эмилиян Станев - Волчьи ночи

• Название: Волчьи ночи
• Автор: Эмилиян Станев
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1978

Название циклу дала вышедшая в 1943 г. книга «Волчьи ночи», в которой впервые были собраны рассказы, посвященные миру животных. В 1975 г., отвечая на вопросы литературной анкеты И. Сарандена об этой книге, Станев отметил, что почувствовал необходимость собрать лучшие из своих анималистических рассказов в одном томе, чтобы отделить их от остальных, и что он сам определил состав этого тома, который должен быть принят за основу всех последующих изданий. По сложившейся традиции циклом «Волчьи ночи» открываются все сборники рассказов Станева — даже те, где он представлен не полностью и не выделен заглавием, — и, конечно, все издания его избранных произведений.

---

Куропатки суетились, вскидывали головы, жались друг к другу. Возможно, и долетавший до них скрип саней неудержимо раздражал их пустые желудки.

Внезапно снизу, где лог вливался в равнину, раздался выстрел. Звук пронесся и исчез, а потом снова повторился.

Ястреб повернулся и внимательно воззрился в ту сторону.

Куропатки, вытянув шеи, тоже вслушивались.

Прошло несколько минут, в течение которых слышался лишь свист ветра. Все с большей тревогой вглядывался ястреб вниз. Он словно бы забыл про стаю — присел и вытянул голову вперед.

Какое-то животное бежало сюда. Куропатки из кустов ясно слышали глухой скрип снега. Вдруг ястреб взмыл над долиной. Он покачал крыльями, на мгновение застыл в воздухе и камнем полетел вниз. Несколько раз он менял скорость, то опускался, то снова взмывал вверх, словно играл с ветром.

По самому дну лога бежал заяц. Ястреб навис над ним. Заяц петлял, останавливался и, сев на задние лапы, смело отражал атаки врага. Во что бы то ни стало он стремился добраться до кустов. Ястреб понимал намерение зайца и ожесточенно его преследовал. Косой делал громадные скачки и сумел-таки шмыгнуть в кустарник.

Куропатки видели, как он залег в десяти шагах от них; желтые глаза его были вытаращены, верхняя губа непрерывно двигалась, словно он нюхал воздух.

В нижней части лога затрещал лед. Ястреб описал широкий круг и поднялся высоко в небо. Заскрипел снег. Шум шагов приближался…

Над белой линией склона показалась голова человека» Два голубых глаза задержались на кусте, под которым лежали куропатки. На долгое мгновение взгляд человека встретился с шестью парами испуганных глаз, взоры которых потонули в синей лазури глаз человека. Но он ничего не заметил в птичьих глазах — ни ужаса, ни мольбы. Он их даже не видел, хотя птицам глаза человека казались огромными, словно глубокие озера, дна которых не разглядишь. Они видели, как эти озера потемнели, как лазурь их подернулась мглой и исчезла в огненном вихре и громе, ослепившем птиц.

Последний раз подав сигнал тревоги, петух подпрыгнул, подброшенный страшной силой пороха, и, перевернувшись в воздухе, весь в крови, упал на дно лога.

Из-под куста выпорхнули только две куропатки. Они кинулись, собрав все силы, за холм, где стояла одинокая сторожка с плетнем позади нее. Но не успели они пролететь и половины пути, как ястреб, взмывший под самое небо, молнией кинулся на них и схватил ту, что летела сзади…

Вечером оставшаяся в живых куропатка вернулась в лог.

Она бегала по кустам, вглядываясь в густой мрак над равниной, и тихонько попискивала. Но кроме больших и глубоких следов человека и кровавых пятен на снегу, ничего не было видно.

Лог опустел. Даже вода не журчала, замерзнув подо льдом.

Неудача © Перевод Л. Лихачевой

1

Рассветало, и старый заяц забеспокоился.

Он уже плохо видел и не доверял себе, смутные очертания предметов его пугали. С приближением дня они словно бы оживали и оказывались гораздо ближе, чем ему представлялось.

Встревоженный всем этим, заяц поспешил убраться из огородика, где выкапывал из-под снега оставшуюся с осени капусту.

Сделав несколько прыжков, он сел на задние лапы и прислушался.

В далеких, спрятанных среди холмов деревушках лаяли собаки, один за другим запевали петухи. Полная луна, только что заливавшая небо желтоватым сиянием, поблекла и затуманилась. Небо поголубело. Одна за другой гасли звезды. Из неподвижного, насторожившегося леса не доносилось ни звука. Только где-то в низине тихонько, словно постанывая от боли, булькала скованная льдом вода.

Длинными прыжками заяц направился к лесу. Чуть слышно поскрипывал пушистый снег. В морозном воздухе каждый звук казался необычно плотным, а царившая вокруг тишина придавала ему какую-то особую напряженность.

Добежав до опушки, заяц остановился. Он грыз кору молодых деревьев и то и дело замирал, принюхиваясь и настороженно поводя ушами.

Таял предрассветный сумрак. Снег становился белее, небо ярче. Вот из морозной дымки выступил усыпанный инеем лес, роскошный и неподвижный под холодным небом, на котором еще мерцало несколько крупных звезд. В воздухе разливалось белое утреннее сияние.

Заяц успокоился. Белое сияние наступающего дня радовало его. Мороз пощипывал мордочку, и, чтобы согреться, он быстро поскакал вдоль опушки. Сделав несколько длинных прыжков, заяц останавливался и надолго замирал на месте, весь обратившись в слух. Потом весело отпрыгивал в сторону и вновь возвращался на свой след. От дыхания мордочка его покрылась серебристыми колючками, на лапках наросли комочки льда.

Наигравшись, заяц решил, что пора и отдохнуть. День обещал быть солнечным и теплым, и место для лежки приходилось искать заново.

Заяц пересек голую, выметенную ветром вершину холма и очутился на южном склоне. Здесь прыжки его стали еще длиннее. Гибкое тело, словно вытолкнутое пружиной, уносилось далеко вперед, а когда опускалось, задние лапы почти касались передних, отчего след становился похож на четыре маленькие дырочки, рядышком проткнутые в снегу. Следы оказывались так далеко друг от друга, что заметить их мог только опытный глаз, тем более что заяц старался прыгать там, где на снегу образовалась наледь. Наконец он выбрал себе место для лежки.

Это был громадный корень старого граба, вцепившийся в обрыв своими толстыми щупальцами. Землю вокруг размыло, но между ними застрял большой ком красной глины. Сверху ее засыпало снегом, но под глиной и мохнатыми заиндевевшими корнями было сухо и тепло.

Заяц еще раз настороженно повел ушами и ловко прыгнул на крохотный, не покрытый снегом пятачок. Нырнул под корень, подрыл под собой землю и, устроившись поудобней, лег на живот. Место ему понравилось. Заячья шкурка тут сливалась с глиной и делала своего обладателя совершенно невидимым.

Заснул он не сразу, хотя уже согрелся и очень хотел спать. Мешало множество различных звуков, слышанных им в течение ночи. Сейчас они вновь возникали в нем роем смутных ощущений и образов, которые пугали его и заставляли то и дело настораживаться.

Розовая дымка таяла над далекими горами. Вот вспыхнули алым их могучие плечи, открылась гигантская спина, загоревшимся снегом осветились главы. Взошло солнце, и убранный инеем лес засверкал тысячами искр, словно кто осыпал его стеклянной пылью.

На снегу перед зайцем тоже вспыхнуло большое алое пятно, отчего один его, обращенный к заре, глаз стал похож на громадный рубин. Мороз усилился, но старый заяц знал, что солнце скоро согреет воздух, и, устроившись поудобней, задремал. Уши его еще улавливали сначала тяжелое карканье ворон, летевших поближе к жилью, потом дальний перезвон колоколов. Наконец он забылся глубоким сном.

2

Его разбудило тихое посвистывание. Спросонок заяц никак не мог понять, откуда оно идет, и насторожился.

Солнце стояло уже высоко. Блестел снег. На ветвях деревьев таял иней. Над обрывом поднимался пар.

Поблизости все было тихо. Заяц успокоился, но вдруг из дола, где он кормился сегодняшней ночью, донесся резкий лай. Через некоторое время заскрипел снег. Сюда кто-то шел. Заяц вскочил и посмотрел в сторону леса.

Над кустами показалась сначала рваная шапка, затем черное худое лицо с обвисшими усами. На поляну вышел низенький человек, потоптался, отряхнул снег и закашлялся.

Сердце зайца заколотилось от страха.

Внизу снова тявкнула собака.

— Сюда, сюда, Лиска! — сказал человек и шмыгнул носом. Ему, видно, было холодно, потому что он прятал руки под рваный тулупчик и смешно вздрагивал.

Потом он направился к обрыву. Заяц не шевельнулся. Глаза человека казались ему очень страшными. Желтые, с мерцавшими в них злыми огоньками, они выражали одновременно озабоченность и жестокость.

Вдруг взгляд человека дрогнул и загорелся радостью и страстью. Заяц понял, что его заметили, и, как кошка, выскочил из-под корня.

За его спиной что-то щелкнуло и загремело. Животное понеслось вниз, ловко петляя по впадинам обрыва. Охотник свистел ему вслед и яростно звал собаку. Заяц слышал, как она напала на его след и радостно залаяла. Через некоторое время ее лай стал ровным и настойчивым.

— Ах! Ах! Ах! Ах! — собака как будто вздыхала и громко на что-то жаловалась.

Время от времени заяц останавливался и прислушивался. Раза два он даже видел собаку, бегущую по его следу с опущенной в снег мордой. Собака была старой и опытной. Ее хриплый и страстный лай говорил о том, что она готова преследовать добычу до конца.

Заяц попытался обмануть ее и побежал по обледеневшему берегу речки, но собака не поддалась на эту уловку, нашла потерянный было след и вскоре стала его настигать. Лай ее угрожающе приближался. С ужасом прислушиваясь к нему, заяц вбежал на вершину крутого холма. Перед ним засверкала бесконечная равнина. Кое-где чернели засыпанные снегом рощицы. Возле шоссе виднелось какое-то строение, а чуть подальше, меж ивами, окутанными морозным паром, поблескивала скованная льдом речка.