Неизвестен Автор - Легенда Тристане и Изольде

• Название: Легенда Тристане и Изольде
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Проза

---

И будучы он в той печали, прышла ему на ум одна реч, от чого бы мог весел быти и збыти Трыщана.

Одного дня было неколко з ним дворан {придворных;} и мовили ему: "Милостивый королю, немудре чыниш, иж жоны не маеш". И Трыщан рек: "Пане, велми слушне, штобы ся ты оженил, и вся бы Корноваля большей была бы важона от околичных сусед". И король рек: "Сестренчэ мой, коли ты въсхочеш, я буду собе мети жону, а иный мене не может оженити, одно ты, и на тобе то залежит {зависит}: если въсхочеш, ты можеш найти мне красную жону и добрую, якую бых я хотел". Рек Трыщан: "Если то на мене залежыт, будеш ю мети, хотя ми на то горло втратити". И простер руку против одное цэркви, которую близко видел, и рек: "Так ми бог помози и его моц, я хочу вчынити мою моц". Король рек: "Уже яко бых ю мел в мене, я тобе повем тую, которую бых мети хотел. Ты ведаеш, што ми еси поведал одну панну и фалил еси ее, што-ж ее красе нет ровни на свете - тая ми нехай будет жона, а иная жадная не будет, а то ест королевна орленьдэйская красная Ижота. И не мешкай, прынеси ми ю, а озми, што тобе будет потреба, як дворан много и всего, што вам надобеть". Коли Трыщан тое слышал, познал, што его дядко ненавидить и шлет его на смерть ув-Орълендэю. И ачъколвек ма быти з его недобрым, однако-ж на то прызволил, яко ся ему обецал. И рек король: "Милый мой сестренъче, обецай ми ся пополнити с правого серца". И рек Трыщан: "Пане, хотя ми умерети, || а ты ее будеш л. 27 об. мети". И король ему подяковал и рек: "Будьте готовы и справтеся порадне, як бы есте тую реч повели почестне; але мое серцэ не отпочинеть, докуль ся ты не вернеш, а Ижота будеть у моем дому". И Трыщан рад бы ся был отмовил от тое дороги, иж знал, што его шлет там, где ему нагоршые непрыятели для Амурата, и каялся о том, але однак ся не отмовил. И выбрал сорок панят молодых, абы ехали с ним, они были вельми смутны, бо не надевалися так мети ганбу, яко в наибольшых непрыятелех, але хотя не хотели, мусели ся направляти на дорогу. Судно было готово, и они были готовы, Говорнар плакал велми и рек Трыщану: "Можеш познати, як тебе твои дядко ненавидить, а то он вмыслил большей для твоей смерти, ниж для Ижоты". Рек Трыщан: "Мистре, не бойся, хотя он мыслит зло, а коли я ему вгожу в том и в другом, мусить ми добро мыслити и чынити". Рек Говорнар: "Боже ти дай добро". Пан Трыщан отправился у судне на море из своею дружиною велми достаточне и богато. И коли ехали, была межы ними игра и куншты, як то межы рыцеры и молодыми людми, а коли успоменули, куды идут, тогды не вмели што речы, але Трыщан их тешыл и клал то у смех, и они ся тешыли и дуфали {верили} у Трыщаново рыцэрство и говорыли: "Мы с Трыщаном не прыймем лиха". И был им супротивный ветер, и морнары ляклися и змогалися много и не могли ити, а пустили судно, куды ветр понесеть, и почали бога просити: "Боже, змилуйся и збав нас от смерти". Трывала тая година день и ноч, а назавтрей ветр перестал и море утихло, и они нашлися близко одного места, которое звано Домолот {42}, столичное место Артиуша короля, бо было роскошно и богато над вси городы}выбрано, а было пры моры. И коли ся тут познали, не было тут короля Артиуша, поехал был у Каръдуель з невеликою дружиною. И спытал Трыщан морнаров: || "Где есмо?" И они рекли: "Мы есмо у великой земли". Рек Трыщан: л. 28 "Вже не боимося и вздаймо фалу богу, што есмо на край, и озмем собе тут покой и вчастность {удобство;}, фалечы бога, што нас здоровых прынес на край". И так вчынили, роспяли шест шатров великих и вынесли щыты и зброи и вывели кони и стояли на том местцу в-ыгре и у веселью. И в тот час выехали два рыцэры еждчалых, которые были зналися на дорозе, не знаючы один другого, а з ними по пахолку, а имена одному Ящор {43}, брат Анцалотов, а другому Марганор {44}; Ящор был поставлен недавно рыцэром, якобы чотыри недели, але не мешкал у дворе ни тыдня, поехал фортуны искати, и сталося ему много добра, иж он был от добрых кольцов {рыцарей;} и велми высокого серца. А Марганор был старъшым лет, а николи не был збит, але не был такого сэрца, як Ящор.

Коли они прыехали ближей к шатром и ввидели щыты и гельмы, и рекли: "То сут еждчалые рыцэры, стоят в холоде, а щыты поклали обычаем лонъдрешским, которые кольвек едут мимо, абы ся з ними коштовали. И хто бы их минул не покусившыся, то бы ему сором". Рек Марганор: "Мы маем кольбу, а тые нас ждут або иных, але если ся не будем с ними колоти, то есмо в сороме". И рек Ящор: "Ну-ж во имя боже!" И направилися, як потреба. А с Трыщаном был один рыцэр, што ведал обычай тот, бо ездил по короля Артиуша земли, рек: "Трыщан, видиш тые два рыцэры готуються ик кольбе, што не могут пройти не бившыся, видечы наши щыты перед шатры". Рек Трыщан: "Так ли ест обычай их?" Он рек: "Так". Рек Трыщан: "Благословени тые, которые тот обычай постановили! И мы того не опускаймо, дайте ми зброю". И рекли другие: "Чому?" Рек Трыщан: "Видите-ль тых двух рыцэров, што хочут битися з нами?" И они рекли: "А коли мы не хочем?" Рек Трыщан: "Коли мы ся маем бояти || тых двух рыцэров, тогды не л.28 об. озмем Ижоты из Орлендэи, где инак ее не добудем".

(Битва Трыщанова з Марганором) И коли был оправлен, всел на конь и отехал мало от шатров. Рек Марганор: "Рыцэр ест готов, если хочеш, едьмо к нему". Ящор, будучи молодшый, не хотел перед ним попередити, и он ехал и вдарыл Трыщана в щыт велми моцно. Сулица пошла ему на трески {щепки}, а Трыщан ся ни мало не рушыл и вдарыл Марганора велми моцно, и он пал на одну сторону, а конь на другую, нижли не ранен, и велми ся збил от паденья.

(Битва Трыщанова з Ящором) Трыщан збил одного и ехал к другому, и Ящор к нему и вдарыл Трыщана, аж ся ему сулица на трески спадала. А от того вдару пробил ему щыт и зброю и ранил его в левый бок немного, а Трыщан его вдарыл так моцно, аж Ящор на землю пал, и видечы ся сколот, скочыл и взял меч и рек: "Рыцэру, почстился еси сулицою, бися еще мечом, доколе добудеть один другого". Рек Трыщан: "Я того не хочу, иж ми ни о што не идеть, а кололися есмо для обычая, а битися не хочу". Рек Ящор: "Побиймося немного". Трыщан рек: "Не хочу". Ящор был велми смутен, рек: "Так ти бог помози, хто еси, што так боишся мечного удару?" Рек Трыщан: "Я есми с Корновали". Ящор рек: "Чы властный {собственный} еси рыцэр короля Марка?" Рек Трыщан: "Естем, и вси тые, которых бачыш". Ящор рек: "В злый час вы прышли есте в сюю землю, коли я зганбен". Рек Трыщан: "Для чого?" Он рек: "Хтокольвек почует, што я збоден от тебе, каждый мя будет мети за худого рыцэра, и негоден есми оружя носити". И откинул от себе щыт и меч и почал плакати и клести себе. Рек Трыщан: "Што то чыниш, прошу тебе?" Ящор рек: "Не хочу того носити оружя, а ни ехати на том кони, на котором есми таковую ганбу прынял от одного рыцэра, бы ми пешу пойти". || И пустил коня у поле. И тому ся Трыщан насмеял и рек: л.29 "Рыцэру, сором мне ест пустити тя пеша, коли не хочеш того коня и зброи, озми мою зброю и конь". Рек Ящор: "Не дай того бог, то бых еще горей зганбен, бых ся оболок в зброю корновальскую". И пошол пеш, оставил того коня и зброю на поли, а с ним поехал Марганор велми жалостен. Трыщан вернулся до дружыны и поведал им Ящоровы речы и почали дивитися. И на завтрей стоечы они там, узрели судно велико идеть к ним до прыстанища. Они прыстали, а в тым судне был сам король Ленвиз орлендэйский. И прыстали одалей судна из стрельбищэ и вышли на край, и поставили шатер, вывели кони, и король усел на конь и поехал к Трыщановым шатром. И коли был у шатров, спытал: "Откуль ест тая дружына?" Они рекли: "Ис Корновали". Рек король: "Которая потреба вас сюда загнала?" Они рекли: "Зла година". Король спытал: "Ест ли тут Трыщан?" Они рекли: "Ест, оно отпочываеть у шатре. Але вы откуля, што пытаете Трыщана?" Король рек: "Я есми один рыцэр из Орлендэи, велми есми ест рад видети. Надевамся, иж он будеть рад видетися со мною". И они рекли: "Як тобе ест имя, быхъмо ему умели поведати?" Он рек: "Имя мое ест Ленвиз, поведайте ему". Коли чул Трыщан менуючы Ленвиза, он скочыл и рек: "Где ест?" Они рекли: "Там тя ждеть". Он пошол боръздо и видел короля перед шатром и бег к нему велми весело, и облапилися велми мило и пыталися, як ся кому прыгодяло от того часу, коли ся разлучыли. Рек король: "Велми есми весел, што есми тебе нашол". Рек Трыщан: "Пане, а якая мене ест тобе потреба? Я есми много мел почесности у твоем дворэ, а то недавно избавил мя еси смерти, а я тобе обецал, што нет речы на свете, чого бых для тебе не вчынил, одно бы без моее ганбы". Рек король: "Велика ласка, повем ти, для чого есми прыехал тут у кролевство лондрешское. Были ув-Орлендэи после тебе частые турнаи, || на который прыеждчали много добрых рыцэров из Лондреша, из л.29 об. Галиуша и от иных сторон, и было неколико турнаев под оным городом, где ты збил Паламидежа. И прыехали чотыри рыцэры уроженые а кревные короля Бана баноцкого, и тые добыли тот турнаи, и просил есми их, абы стояли у моем дому, и они прыехали, и иных досыт у тот город, у котором ты стоял. Будучы они там, нашло ся по грехом, чого-ж я не сведем, иж один з них убит у моем дому, чого затаить не могу. Але то бог ве, иж есми в том невинен. И жаловал есми того велми, так ми бог помози, волел бых утратити один добрый замок, нижли бы ся тое злое у моем дому стало. И видевшы то тые тры рыцэры, которые были з ним, гневали ся на мене да не могли ми ничего учынити у моем дому, и один з них, именем Бланор {45}, рек: "Королю Ленвизе, мы есмо прыехали у твой дом званые яко к прыятелю, а ты нам учынил, як непрыятель, забил еси нашего брата у своем дому зрадне. Тут с тобою не можем ничого печати, але ся росправиш со мною на дворе короля Артиуша битвою". И то рекшы поехал, также и другие рыцэры, которые там были, говорыли, бо всим того было жаль. И недавно ми прынесли листы от короля Артиуша, позываючы мене и даючы рок {здесь: срок;}, абых стал перед ними битися и отвестися неправде, которую Бланор на мене положыл для смерти своего кревного. А дает ми ведати, если бых не стал, то мам згинути яко зрадца; на который позов мушу стати, бо ест король Артиуш так силен, иж может мя згубити, а во всих моих людех нет человека, который бы мог битися з Бланором, а ни ся сам таков чую, бых ся мог от его потвары {клеветы;} отвести, иж один он от добрых рыцэров, которые слывут по свету. Для того есми у великой печали и не вем, што бых учынил. Але за мою доброт, которую еси мел у моем дому, смею тя просити, абы еси за мене з Бланором бился, и надеюся на твою ласку". || Коли Трыщан то выслухал, л.30 был велми весел и рек сам к собе: "Уже-ж буду мети Ижоту, по што есми прышол". И отказал ему: "Пане, ты для мене много чынил, а я готов для тебе чынити. Але умовмося {условимся;}: коли, даст бог, тое справлю, дай ми один дар, которого буду у тебе просити". Король ему велми рад обецал, и Говорнар и вси Панове корновальские и орлендэйские почали мовити, абы чули обе стороне, которые тут стояли: Трыщан ест готов битися з Бланором за правду. А король ему обецал дар, которого будет Трыщан просити, коли тую реч сполнить. И рекли: "Так ли ест?" Рек король: "Так". И Трыщан: "Так ест". И тут ударыли у бубны и у трубы трубити с обу сторон, и было великое веселье, иж орлендэене знали Трыщана велми доброго рыцэра и рекли: "Уже-ж Бланор збит, коли на тую потребу знашли Трыщана". А корновалене мовили: "А мы маем то, што хочем". Трыщан рек тым и другим: "Если мя милуете, не поведайте мя а ни откуль есми я, а ни о том, што мам тую битву прыняти". Они рекли: "Пане, будь на твою волю". И злучылися вместо орлендэене с корновалены. И пры том весельи прыехала у шатер одна девка, носечы один щыт хорошый, а был без иного белега {знака}, не так, як иные Щыты: на нем была написана одна пани, и один рыцэр цаловал панию, а щыт был росъщеплен по середине, и не могли его нияк стиснути, а он щыт росщеплен был межы усты витезевыми и панее. Трыщан и иные почали дивитися и пытати девки: "Откуль еси ты?" Иона рекла: "Я есми гост с чужого панства, а послана семи от одное паней до другое болшое". Рек Трыщан: "Прошу, поведай ми, если рачыш, чому тот щыт рощепился? Чы может ся стиснути которым обычаем?" Рекла девка: "А хто еси, што мя пытает?" Рек Трыщан: || "Я есми гост с чужое стороны". Рекла девка: "Если хочеш нешто л.30 об. ведати от мене, поведай ми имя свое". Он рек: "Имя ми ест Трыщан, сестренец короля Марка корновалского". Она рекла: "Пане, слышала есми много доброго о тобе от многих людей, для того ти повем. У сей земли один витезь так великий, иж над него ни близко ни далеко нет, а милует одну панию велми высоку у сей земли, так ю впрэйме {искренне;} милуеть, лепей нижли сам себе, а пани его также, але еще ся не познали телесне, одно ся цаловали. Из оное милости тот щыт учынен ест, як его видиш, и не может ся жадным обычаем зъступити, докул ся они злучать и будут мети свою мысль и добрую волю; тогды ся тот щыт зъступит". Рек Трыщан: "Поведай ми, девко, имя того рыцэра". Она рекла: "Того ти не повем ни якожэ". Рек Трыщан: "Девко, ест-ли корол Артиуш у Дамолоте?" Она рекла: "Нет, але ест у Кардуели, а оставил короля Кардоса и короля из [С]гоцэи {46} смотрети тое битвы, которая мает быти королю орлендэйскому з Бланором. У дворе тепер много добрых рыцэров племени короля Бана баноцкого, которые прыехали для тое битвы". Трыщан рек: "Яков тот витезь, с ким ся королю бити?" Рекла девка: "Велми витежства доброго". За тым девка поехала до Кардуеля, бо там надевалася знайти, кого искала; а тая девка была одное паней з Локве {47}, которая была великая зелейница, чаровница болшей нижли иные ведьмы, а того была навчылася от Мерлина пророка, который много знал о прыйдучых {предстоящих, будущих} речах, але ся в том не вмел мудро заховати, абы его не вморыла тая, которую миловал зо всего сэрца, и зверылся ей всего, а она его вморыла руками его жывот, затворыла у гробе под землею, зачаровавшы так, иж он не был || собою волен л.31 {48}. А от того велико ся зло стало, што такая мудрост пала перед оную жону. И тая пани з Локве, о которой вам поведам, ведала вси речы, которые были межы королевою Веливерою {49} и Анцалотом, она хотела ведати их справу, для того послала королевой тую девку и щыт и поручыла ей такие речы, абы королевая знала, што тот щыт, и гледела на него, и девку тэ-ж задержала в себе, поки ся тут злучыть з Онцалотом, хотечы видети, чы ступится тогды щыт вместо. То оставмо. А Онцалот в тот час был в прынчыпа Галиота {50}, который велми миловал Анцолота, волел бы вмерети, нижли бы не мети его в товарышстве. А если бы Анцолот вмер, он и вси рыцэры силно бы его жаловали, бо не было так силное руки и так высокого серца.