Ричард Олдингтон - Ничей ребенок

• Название: Ничей ребенок
• Автор: Ричард Олдингтон
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00312-3 (Т.2), 5-280-00310-7

В Лондоне накануне Первой мировой войны появляется некий Шарлемань Кокс, выдающий себя за великого артиста и покорителя женщин, а на самом деле — тщеславный, своекорыстный шарлатан и авантюрист. Поверив в гениальность Кокса, красавица из аристократического английского общества Офелия Доусон выходит за него замуж…

---

— Но я вполне отдаю себе отчет в том, что я, конечно, в особом, привилегированном положении, — продолжал Кокс, сразу приняв серьезный вид. — Человек исключительных возможностей всегда манит к себе, и остальные, естественно, остаются в тени.

И тут же, в подтверждение своих мужских доблестей, он рассказал несколько историй, показавшихся мне и довольно сальными и мало правдоподобными. Я спрашивал себя: а может, это все то же искусство показывать лицом несуществующий товар? Однако я воздержался от подобных высказываний, ибо любезный мистер Кокс изложил исключительно на благо более слабым собратьям свою теорию методов обольщения. Лично он никогда не сталкивался с необходимостью применить эти методы («гав-гав»), но кое-кто из его приятелей ими воспользовался, и все выразили и полное удовлетворение результатами, и глубокую благодарность мистеру Коксу, поделившемуся своим бесценным опытом. Он радушно предложил мне в случае осложнений в делах любовных и брачных обращаться к нему за советом и обещал отнестись ко мне с особой внимательностью. В качестве пособия к усовершенствованному им способу обольщения он хотел одолжить мне «О любви» Стендаля, но я отклонил его любезность, сказав, что эту книгу я уже читал. Он еще раз заверил меня в готовности оказать мне квалифицированную помощь в любых обстоятельствах, как бы трудны и сложны они ни были, небрежно заметив, что лично у него всегда одна и та же неприятность: женщины бывают увлечены им до такой степени, что он не может убедить их принимать меры предосторожности. Фактически он дал мне понять, что не только побил рекорд Соломона, но и является опасным соперником Авраама. Моему умственному взору предстала картина мира, изобилующего античными профилями, обладатели которых упражняют свое умение показывать товар лицом на тех немногих, в чьих жилах не течет благородная кровь Кокса.

На протяжении недель, даже месяцев я не видел мистера Кокса, ничего о нем не слышал и почти забыл о его существовании. Рэндл уехал в Германию, я не написал ожидаемой от меня хвалебной статьи, и мы с мистером Коксом вращались каждый в своей сфере, не сталкиваясь. Впрочем, под действием ли сил рока или некого закона небесной механики, но время от времени пылающая комета гения нет-нет, да и сверкнет, пересекая орбиту моего пути в космическом пространстве. Один раз, в мертвый для печати сезон, она блеснула на страницах вечерней газетки. Автор анонимной статьи поздравлял мир с появлением гения, который заставит человечество считать двадцатый век поворотным пунктом в истории искусства и общества. Во многих фразах я узнал стиль мистера Кокса, и мне показалось, что целый абзац был полностью взят из его сочинения «Современная музыка и зов Космоса». Не подвергая текст статьи специальному научному анализу, я все же мог заключить, что в данном случае мистер Кокс написал свое собственное евангелие. К статье был приложен портрет маэстро (в профиль), в печати несколько расплывшийся. Я заметил, что мистер Кокс стал носить такой же широкий галстук, как и Брайндли, и еще более, чем когда-либо, походил на испорченную статую Праксителя. Затем комета исчезла в корзинке для мусора.

Следующее ее появление было более неожиданным и сенсационным. Как-то на вечере в студии одного из знакомых художников я разговорился с приятельницей, и она вдруг упомянула имя миссис Доусон.

— Вы говорите о миссис Клиффорд Доусон? — спросил я.

— Да. Вы ее знаете?

— Нет, я видел ее только раз вместе с дочерью. Они когда-то жили в колонии, в Индии — да?

Она рассмеялась.

— С чего вы взяли? Мистер Доусон в свое время был плантатором на Цейлоне. Понес большие убытки и с досады распродал все свои плантации. Очень славный старичок.

— Значит, Доусоны не так богаты?

— Что вы! У них хватает средств, чтобы жить прилично, и только. Кстати, вы знаете, что дочь их помолвлена?

— Нет, серьезно? С кем?

— Как же его зовут… Забыла… Но, говорят, совершенно потрясающий гений.

— Кокс? — подсказал я.

— Ну да, конечно. Разумеется, Кокс. Как глупо, что я вдруг забыла. А почему вы догадались, что это именно он?

— Я познакомился с мисс и миссис Доусон на квартире у мистера Кокса в Уэст-Энде, — объяснил я.

— А, так, значит, он богат? Очень рада за Офелию Доусон.

— Ну, богат — это, пожалуй, слишком сильно сказано, — заметил я. — По правде говоря, если пользоваться терминологией полицейских, Кокс человек без определенных средств к существованию.

— Вы шутите!

— Да нет же, честное слово! Если у мисс Доусон есть несколько сотен собственного годового дохода, мистеру Коксу это покажется целым состоянием.

— Поразительно! Не понимаю, что же заставляет ее выходить за него.

— Вот именно это я и хотел у вас выяснить. У Кокса импозантная внешность, из тех, что бьет в глаза. На мой взгляд, это довольно скверная и приправленная жиром копия с Гермеса Праксителя. И он будет все рыхлеть. Через пять лет это будет обмякший Нерон, а через пятнадцать — стыдливый Вителлий.[19]

— А еще говорят про женщин, что они любят злословить! Вот вы, мужчины, действительно беспощадны друг к другу!

— Уверяю вас, я говорю сущую правду. К тому же он дал мне понять, что обладает исключительными физическими достоинствами, против которых не устоит ни одна женщина.

— Что за вздор!

— Я только повторяю его слова. И при этом, щадя вашу скромность, опускаю подробности.

— И вы действительно хотите сказать, что Офелия собирается выйти замуж за нищего, только потому, что у него смазливая физиономия?

— Отчасти и поэтому, но есть и другие причины. Конечно, все это лишь мои догадки, ведь я видел мать и дочь всего раз, а Кокса — дважды. По-моему, девушка от него без ума. Этот дивный профиль безусловно запечатлелся у нее в сердце. Но дело не только в этом. Ей, наверное, до смерти опостылело скучное, пресное существование, и она рвется к новой жизни. Для нее Кокс — великий гений, который борется с враждебностью и равнодушием, и она верит в конце концов, что он победит их и засияет в блеске славы. Она плохо разбирается в искусстве и еще хуже в человеческой душе. Шарлатана она принимает за гения, авантюриста — за инициатора великих дел. Она не первая выходит замуж за свой идеал, свою мечту. Мне ее жаль. Она пройдет суровую школу разочарований. Но если у нее есть здравый смысл и мужество, как знать, может быть, все это обернется для нее не так уж плохо и действительно станет началом новой лучшей жизни. Если она года, скажем, через два, встретит кого-нибудь получше Кокса и сбежит с ним, то можно будет считать, что брак с Коксом послужил ей на пользу.

— Она этого никогда не сделает. В ней слишком глубоко сидят семейные традиции — чувство долга, приличия.

— В таком случае, боюсь, что она сама губит свою жизнь.

— Бедняжка!

— Вот именно. Но мы многого еще тут не знаем. Что меня больше всего удивляет, это отношение матери ко всей истории. Мне показалось, что она и неглупа и не лишена некоторой культуры. Неужели она не видит, что за птица этот Кокс? Знаете, мне кажется, она его вполне раскусила, — это было видно по некоторым ее замечаниям. Почему же она поощряет этот брак? Ей пришлось, вероятно, выдержать не одну крупную ссору с мужем, который, как говорят, терпеть не может Кокса. Что, если она завидует дочери и хочет поскорее сбыть ее с рук? Или, может, она и сама очарована Коксом? Совершенно загадочная история.

Приятельница пожурила меня за мои «гадкие мысли», разговор на том закончился, и «проблема Кокса» так и осталась нерешенной. Мне все-таки не верилось, что Кокс женится на дочери Доусонов. Кто-нибудь, думал я, обязательно прекратит эту музыкальную комедию. Но тем не менее два дня спустя отдел светской хроники «Морнинг пост» сообщил своим читателям о том, что «венчание мистера Шарлеманя Кокса из Нью-Йорка и мисс Офелии Доусон состоится в…».

Я не оказался в числе приглашенных на свадьбу — невнимательность, на которую я не очень сетовал, хотя мне было бы интересно присутствовать при этом важном событии и понаблюдать за физиономиями и поведением основных действующих лиц. Пришлось удовольствоваться газетной вырезкой, которую прислал мне Рэндл. Эту вырезку из европейского выпуска американской газетки я бережно хранил среди кипы других бесполезных бумаг. Заметка и тогда показалась мне нелепой, и еще более нелепой кажется теперь. Вот она:

«БЕШЕНЫЙ УСПЕХ АМЕРИКАНЦА В ЛОНДОНСКОМ АРИСТОКРАТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ

ШАРЛЕМАНЬ КОКС, ЗНАМЕНИТЫЙ МУЗЫКАНТ ИЗ ОГАЙО,

ГЛАВА НОВЕЙШЕГО НАПРАВЛЕНИЯ В МУЗЫКЕ,

ЖЕНИТСЯ НА ЮНОЙ АНГЛИЙСКОЙ АРИСТОКРАТКЕ

«Я ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО СТАЛА ГРАЖДАНКОЙ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ.

МОЙ МУЖ — КОСМИЧЕСКАЯ СИЛА», — ЗАЯВИЛА МИССИС КОКС.

«Весь фешенебельный Лондон взволнован браком между мистером Шарлеманем Коксом и чрезвычайно популярной в высшем английском обществе красавицей Офелией Доусон из старинной родовитой семьи военного. Ходят слухи, что молодые английские аристократы недовольны тем, что еще одна прославленная красавица отдала руку и состояние сыну Нового света. Наш лондонский корреспондент взял интервью у сияющей счастьем новобрачной в тот момент, когда она садилась в поезд, увозивший ее с мужем за границу (куда именно — точно неизвестно), чтобы провести там безмятежный медовый месяц. В ответ на вопрос корреспондента, не слишком ли опечален лондонский высший свет тем, что она сменила английское подданство на американское, миссис Кокс сказала: «Все это пустяки. Я горжусь тем, что я теперь американка, ведь мой муж американец, а я горжусь своим мужем. Я не сомневаюсь, что наступит день, когда весь мир признает его гений».