Виталий Макаренко - Мой брат Антон Семенович

• Название: Мой брат Антон Семенович
• Автор: Виталий Макаренко
• Жанр: Русская классическая проза

---

Но для отца это было страдное время. Мастерские работали усиленно (в две смены по 12 часов). Выпускали санитарные поезда, и отец уставал страшно. Это длилось почти два года. Правда, он зарабатывал по 130-140 рублей в месяц, вместо нормальных 60. Это позволило ему скопить немного денег и построить наш собственный дом. Я не помню точно, в каком году (скорее всего в 1905) отец купил один из участков, которые продавались у линии железной дороги, недалеко от еврейского кладбища. Всего участок был около 800 кв. метров. Дом, сарай, заборы - все было построено и очень быстро, в 3-4 летних месяца. Часть земли отец отвел для сада, и мы посадили в нем вишни и другие фруктовые деревья. Во дворе устроили артезианский колодец (насос), и у нас была своя собственная, всегда холодная, великолепная вода. И здесь впервые отец заметил, как мало Антон интересовался нашим домом: он никогда не был на постройке.

Наконец все было закончено. Отслужили молебен, справили новоселье, поставили угощение рабочим и зажили - в собственном доме.

Все "имение": земля, материалы, рабочие - все обошлось отцу в 1200 рублей.

СЕМЬЯ

Если бы я захотел создать портретную галерею моих предков, в ней оказалось бы только два портрета - моего отца и моей матери. Дальше этого я уже ничего не знаю - ни о каких дедах и прадедах, бабках, пробабках, прапрабабках и т.д. Предки у нас, конечно, тоже были, но надо полагать, что все это были маленькие, незаметные люди, не имевшие ни желания, ни традиции, ни, главное, материальной возможности оставлять в назидание потомству свои портреты.

Отец моего отца, которого звали Григорий, наверное, тоже был мастеровым: во всех официальных документах, паспортах, метрических выписях и пр. в графе "звание" было везде проставлено: "цеховой города Харькова (было такое сословие - "цеховые"). Кто была его мать - моя бабка - я ничего не знаю.

Здесь мне уже нечего добавлять к тому, что известно об отце из всех биографий Антона: круглое сиротство, детство у какой-то тетки, ученик у какого-то каретного мастера - и это почти все. На все наши расспросы отец отзывался неохотно: "Нечего мне вам рассказывать. Хлебнул я горя не мало, и вспоминать об этом мне прямо тяжело. Да и к чему?". Мы не знали также, был ли он единственным в семье, что маловероятно, но, с другой стороны, он никогда не упоминал о своих братьях и сестрах. Все это осталось для нас тайной. Это печальное детство наложило на характер отца свою печать - он всегда был немного замкнутым, скорее молчаливым, с небольшим налетом грусти.

Между прочим, я совершенно опровергаю тенденцию некоторых биографов представить отца как безграмотного человека. Это не правда. Отец читал и писал совершенно свободно и даже почти без ошибок. Он постоянно выписывал газеты и журнал "Нива", которые прочитывал. Приложения к этому иллюстрированному журналу все были переплетены и находились в полном порядке. Здесь были полные собрания сочинений А. Чехова, Данилевского, Короленко, Куприна, а из иностранных писателей помню Бьернстерне Бьернсона, С. Лагерлефа, Мопасана, Сервантеса и др.

Немного больше знал я о родителях моей матери. Ее отец, Михаил Дергачев, служил небольшим чиновников в Крюковском интенданстве и имел в Крюкове довольно приличный дом. Мать происходила из дворян, но из обедневшей дворянской семьи. У мамы было две сестры и два брата. Один из братьев, Сергей, пошел по плохой дороге. Он был старшим из детей (родился в 1845 г.). В 1873 г. он покинул родительский дом и исчез неизвестно куда. Никто из семьи не знал, где он находится. Появился он через 37 лет совершенно неожиданно.

Однажды, летом 1910 г., я вышел за ворота и увидел на скамейке оборванного, грязного старика без шапки, в одной рубашке. Одна нога была ампутирована, и ее заменяла самая примитивная деревяшка. Вся грудь и руки были покрыты самой вульгарной татуировкой. Это был дядя Сергей. Как он нас нашел - я не знаю, наверное, расспрашивал соседей на Поселянской улице.

И мама, и отец были неприятно поражены и не знали, что с ним делать. Поместили его в летней кухне, которая находилась у нас в саду. О себе он ничего не рассказывал, все повторял: "Где был - там нет". Попросив у мамы немного денег, он уходил рано утром и возвращался к вечеру в нетрезвом виде.

Прожил он у нас дней 10 и, уйдя однажды рано утром, больше к нам не вернулся. Родные его не искали, и больше мы о нем никогда ничего не слыхали.

Кроме Сергея у мамы был еще один брат, имени которого моя память не сохранила и о существовании которого я узнал только после его смерти (в 1903-1904 г.). Для меня это личность совершенно легендарная.

Этому брату почему-то достались во владение остатки наследственного имения их матери, в одной деревне Харьковской губернии. Когда он умер, мои родители 3-4 раза ездили туда в надежде получить что-то в наследство. Но в конечном итоге они ничего не получили, так как имущество было заложено и перезаложено и на нем, кроме долгов и обязательств, ничего не было. По словам родителей, этот брат был алкоголик, картежник и развратник, вообще тип в духе Карамазова-отца.

Самая младшая сестра, тетя Дуня (Евдокия), была замужем за простым ж. д. кузнецом, фамилия которого была Гаврилов. Жили они в Знаменке (там же, где работал и наш зять Загнойко), только не в поселке, а в самой деревне. У них было много детей, из которых одна дочь Анюта, приблизительно моя ровесница, часто жила у нас по нескольку месяцев, помогая маме по хозяйству.

Здесь я должен отметить, что как сама тетя Дуня, так и все дети были тяжело сердечными больными с ярко выраженным пороком сердца. Анюта умерла 17 лет, тетя Дуня умерла вскоре после Анюты. Я думаю, что болезнь Антона была наследственного характера - со стороны мамы (мама не была сердечно больной, но эта наследственность поразила Антона). Сын тети Дуни - Петр был тоже болен. Он служил военным писарем. Это был до ужаса озлобленный и жестокий тип. После революции он занимал какой-то довольно важный пост (комиссара?), но вскоре тоже умер.

Другая сестра мамы - тетя Поля - была совсем особенной женщиной. Это был настоящий мужчина в юбке. Стриженная по-мужски, курившая толстенные папиросы самокрутки, в пенсне, совершенно сухая и не женственная, она вышла замуж за машиниста Сапулова (он же Сапуленко) - красавица, силача, но по характеру в полной противоположности своей жене. Насколько она имела, скорее, мужской характер - резкая, смелая, настойчивая, подвергавшая острой критике правого и виноватого, настолько Сапулов был мягкотел, робок, почти застенчив и неизменно подчинявшийся своей супруге. Вскоре после женитьбы он был переведен на службу в Сибирь, кажется, в Верхнеудинск, где тетя Поля подарила ему двух сыновей - Василия и Александра - таких же красавцев и силачей, как и их отец. Я узнал эту семью только в 1911 г., когда по настоянию тети Поли, которой надоели сибирские морозы, Сапулов снова получил перевод в кременчугское депо и они поселились в Кременчуге. Между прочим, тетя Поля была крестной матерью Антона.

(Смотри продолжение). Публикация по журналу "Советская педагогика" 1991,6,7.

Виталий Семенович Макаренко.

МОЙ БРАТ АНТОН СЕМЕНОВИЧ.

[ВОСПОМИНАНИЯ] часть 3.

Вся семья Сапулова, в особенности тетя Поля и сын Вася, была настроена революционно и не переставала критиковать существующий строй и царское правительство. Но здесь надо сделать маленькое отступление и, как говорится, раскрыть скобки.

80% населения хотели не столько революции, сколько перемены существующего строя. Прогнившая монархия, засилие поповщины, "чудотворные" иконы и "чудотворные" мощи всяких "святых", безграмотность населения и позор недавно проигранной войны с Японией - все это всем надоело, все жаждали какого-то обновления, но никто не мечтал о замене монархии, в конце концов довольно либеральной.

О чем мечтала и к чему призывала вся эта революционно настроенная масса и Антон в том числе? Не знаю, какой партии принадлежит эта программа, но вот она в кратких чертах:

1. Демократическая республика с народным представительством в парламенте (прямое и тайное голосование).

2. Национализация крупных промышленных предприятий.

3. Изъятие земельной собственности у помещиков и крупных землевладельцев и распределение всей земли между крестьянами.

4. Всеобщее обязательное обучение.

5. Свобода вероисповедания.

6. Свобода совести.

7. Свобода слова.

8. Свобода печати.

9. Свобода собраний.

10. Свобода забастовок и т. д.

Но в среде железнодорожников, к которой принадлежал отец, даже о такой либеральной революции не говорили и о ней не мечтали. По сравнению с другими предприятиями железнодорожники были в привелигированном положении и зарабатывали прилично. (Балабанович просто зло фантазирует, когда утверждает, что рабочий день был от 12 до 14 часов. Рабочая неделя была приблизительно 56-58 часов. В субботу работы после обеда не было.)

Отец относился к революции прямо враждебно. Он предчувствовал, что она не произойдет без кровопролития, и говорил: "Они все разрушат, но ничего не создадут нового".