Эд Макбейн - На глазах у сорока миллионов

• Название: На глазах у сорока миллионов
• Автор: Эд Макбейн
• Жанр: Полицейский детектив

---

Глава 7

Каждый раз, когда Клинг приходил в лабораторию на Хай-стрит, его охватывало чувство, которое он испытал в одиннадцать лет на Рождество, когда родители подарили ему набор химических реактивов. Лаборатория занимала почти половину первого этажа здания Центрального управления, и хотя Клинг понимал, что для Гроссмана и его коллег она была самым заурядным местом, для него же – страной научных чудес. Ему она представлялась воплощением правды и справедливости в виде рядов камер и фильтров, светильников и увеличителей, конденсаторов и проекторов. В молчаливом скоплении обычных и стереоскопических микроскопов была аура неизвестных миров. В кварцевых лампах с их ультрафиолетовым светом – какая-то магия, а в мензурках и тиглях, в колбах и треножниках, в бюретках и пипетках, в пробирках и горелках Бензена – неизъяснимая поэзия. Полицейская лаборатория была жизненным воплощением “Меканикс иллюстрейтид” с ее весами и инструментами, измерительными лентами и микрометрами, скальпелями и микротомами, шлифовальными кругами и струбцинами. И надо всем этим витал аромат тысячи химических веществ, щекотавших ноздри, словно запах экзотических духов с древнего арабского барка.

Он любил эту лабораторию и входил в нее, как маленький мальчик, забывая часто, что он пришел обсудить факты, связанные с насилием и смертью.

Сэм Гроссман никогда не забывал о фактах насилия и смерти. Это был большой ширококостный человек с руками и лицом фермера из Новой Англии. Взгляд его голубых глаз, спрятанных за большими очками, был совершенно простодушным. Он говорил с той мягкостью и теплотой, которые напоминали о давно минувших временах, хотя в его голосе и чувствовались нотки строгости, присущие человеку, постоянно имеющему дело с холодными научными фактами. Утром того понедельника он снял очки, протер линзы полой своего лабораторного халата и, снова водрузив их на нос, сказал:

– На сей раз ты нам принес кое-что интересненькое, Берт.

– Что же?

– Твой человек оказался ходячим каталогом. В том фрагменте мы нашли все, кроме кухонной раковины.

– А для меня что-нибудь полезное нашли?

– Трудно сказать. Пойдем со мной.

Мужчины прошли по всей лаборатории мимо длинных белых столов с пробирками, в которых находились различные химические вещества, некоторые даже кипели – все это напоминало Клингу фильм о Франкенштейне.

– Вот что мы смогли выделить из того фрагмента. Семь различных идентифицируемых материалов, прилипших к основному материалу, который, в свою очередь, является комбинацией трех материалов. Я считаю, ты был прав, предположив, что это фрагмент с его ботинка. В любом другом случае он вряд ли сумел бы собрать так много самого разного дерьма сразу.

– Ты думаешь, это с каблука?

– Скорее, с того места подошвы, которое примыкает к каблуку. Хотя наверняка утверждать, конечно, нельзя. Это только гипотеза. Но весьма правдоподобная, учитывая собранный им мусор.

– Какого типа мусор?

– Смотри, – сказал Гроссман.

Каждая крошечная частица или частицы “мусора” были нанесены на отдельные предметные стекла, имевшие свои обозначения. Стекла стояли на специальном стеллаже, и Гроссман, объясняя, притрагивался указательным пальцем к каждому из них.

– Основной состав образован из материалов, представленных на вот этих первых трех предметных стеклах и являющихся вязкой мастикой, к которой приклеились все остальные.

– И что же это за три материала? – спросил Клинг.

– Жир, древесные опилки и кровь, – ответил Гроссман.

– Человеческая кровь?

– Нет. Мы подвергли ее тесту Уленхута. Она совершенно точно не человеческая.

– Это хорошо.

– Да, – согласился Гроссман, – поскольку она дает нам кое-что для анализа. Где мы скорее всего можем столкнуться с комбинацией древесных опилок, жира и животной крови?

– В мясном магазине? – предположил Клинг.

– Таково и наше предположение. И четвертое предметное стекло подтверждает его. – Гроссман постучал пальцем по стеклу. – Это щетина животного. Сначала мы сомневались, поскольку неровность поверхности очень напоминала человеческий волос. Но медуллярный коэффициент – соотношение между диаметром сердцевины и диаметром всего волоса – равнялся ноль целых пять десятых. Если бы этот коэффициент был меньше, то это указывало бы на его человеческое происхождение. Но этот определенно не человеческий. Он принадлежит животному.

– Какому? – спросил Клинг.

– Не могу сказать наверняка. Корове или лошади. Принимая во внимание и другие признаки, скорее всего, мы имеем дело с быком.

– Понятно, – сказал Клинг. Потом помолчал. – Но... – Он снова помолчал. – Их же без шкур привозят в мясной магазин, верно?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что без шкур нет и щетины.

– Следовательно?

– Ты едва ли обнаружишь бычью щетину в мясном магазине, вот и все.

– Понимаю, куда ты клонишь. Бойня – более точная догадка, так?

– Так, – подтвердил Клинг. Он на минуту задумался. – У нас в городе есть несколько боен, верно?

– Не уверен. Кажется, весь забой скота происходит на той стороне реки, в другом штате.

– Все равно, по крайней мере, есть, где поискать.

– Мы нашли также несколько других вещей, – сказал Гроссман.

– Какие же?

– Рыбью чешую.

– Что?

– Рыбью чешую или, по крайней мере, небольшую частичку рыбьей чешуйки.

– На бойне?

– Не очень-то похоже, а?

– Нет. Я снова начинаю склоняться к идее мясного магазина.

– Вот как?

– Точно. Сочетание мясного магазина и рыбного рынка, а почему бы и нет?

– А как же щетинка животного?

– Может, собака? – предположил Клинг.

– Нет, мы так не думаем.

– Но как же тогда этот человек мог подцепить рыбью чешую на бойне?

– А ему не обязательно было цеплять ее на бойне, – сказал Гроссман. – Он мог подцепить ее в любом месте города.

– Это существенно сужает район поиска, – заметил Клинг.

– Представь себе кусочек грязи, состоящий из жира, крови...

– Да, и опилок...

– Верно, он прилип к его ботинку. А теперь представь себе, что он ходит по городу и цепляет дополнительные частички мусора к этому клейкому месиву.

– Месиву?

– Месиву.

– И щетинка животного прилипла к этому месиву, верно?

– Верно.

– И рыбья чешуйка тоже?

– Верно.

– А что еще?

– Порядок, как ты понимаешь, здесь не существенен. Я хочу сказать, что нельзя установить последовательность того, куда он ходил. Мы просто...

– Понимаю, – сказал Клинг.

– Ладно, мы нашли маленькую капельку шпаклевки, малюсенькую пропитанную в креозоте щепочку и несколько металлических крошек, как мы считаем, меди.

– Продолжай.

– А еще мы нашли пылинку арахиса.

– Арахиса, – повторил Клинг механически.

– Верно. И чтобы закончить перечисление, вся эта клейкая масса дряни была пропитана бензином. Твой друг наступил в бензиновую лужу.

Клинг вынул ручку из кармана куртки. Повторяя вслух каждое слово и получая подтверждение от Гроссмана, он записал в свой блокнот:

1 – Жир

2 – Древесные опилки

3 – Кровь (животного)

4 – Щетинка (животного)

5 – Рыбья чешуйка

6 – Шпаклевка

7 – Деревянная щепочка (в креозоте)

8 – Металлические опилки (медь)

9 – Арахис

10 – Бензин

– Так?

– Так, – подтвердил Гроссман.

– Спасибо. Ты мне сегодня целый день испортил.

Когда Клинг вернулся в отдел, там его ждал рисунок полицейского художника. В управлении работали пять художников, а этот конкретный карандашный набросок был сделан детективом Виктором Холдеманом, который учился в Художественной лиге Нью-Йорка, а позднее в Чикагском художественном институте. Каждый из пяти художников до своей специфической работы занимался в управлении чем-то другим: двое работали в патрульной службе в Айсоле, а оставшиеся трое были детективами, соответственно, в Камз-Пойнте, Риверхеде и Маджесте. Бюро идентификации преступников находилось в управлении на Хай-стрит, на несколько этажей выше лаборатории. Но люди, приписанные к сектору художников, работали в студии по адресу: 600, Джессап-стрит.

Достижения их впечатляли. Работая только по словесным описаниям, сделанным зачастую взволнованными и обескураженными свидетелями, за последний год они помогли совершить двадцать восемь опознаний и арестов. За предшествующий год они сделали по словесному описанию шестьдесят восемь рисунков подозреваемых, за которыми последовали четырнадцать арестов. В каждом из этих случаев задержанный имел разительное сходство с рисунком. Детектив Холдеман поговорил со всеми людьми, которые присутствовали в офисе Воллнера в среду днем: описание лица, волос, глаз, носа, рта разыскиваемого сделали Майлс Воллнер, Синди Форрест, Грейс ди Санто и Ронни Фэарчайлд, патрульный полицейский, который все еще находился в больнице. Холдеману потребовалось три с половиной часа, чтобы сделать рисунок. Клингу доставили его в конверте в понедельник утром. Сам рисунок был вставлен в прозрачный целлулоидный пакет. Комментария к рисунку не было, подписи автора – тоже. Клинг вытащил его из конверта и принялся рассматривать.