Владимир Черносвитов - Сейф командира «Флинка»

• Название: Сейф командира «Флинка»
• Автор: Владимир Черносвитов
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1987

Действие повести разворачивается в одном из городов советской Прибалтики. Неожиданное покушение на жизнь водолаза во время работы на затонувшем судне послужило толчком к расследованию преступления, совершенного еще в годы Великой Отечественной войны.

Адресована юношеству.

---

А то в клинику к Лиде приехал незнакомый морской офицер. Представясь порученцем командующего, сказал:

— Командование и Политуправление флотом приглашают вас, Лидия Георгиевна, на церемониал в гавани. Куда прикажете за вами заехать?..

Казалось, даже погода замерла в почетном карауле. Позолоченные солнцем в полном штиле плыли в воздухе невесомые паутинки, нежно прикасаясь к лицам, оружию и знаменам моряков. На широкой набережной замерли в строю команды боевых кораблей и береговые подразделения. Перед ними на берегу канала, по которому ежедневно выходят в дозор на охрану Отчизны могучие корабли, между двух великанов-тополей свежела серым гранитом, бронзой и цветами братская могила. Тихо звучала торжественно-траурная музыка.

К микрофону на черно-красной трибуне подошел моложавый адмирал в парадной форме. Без ораторского пафоса, просто и душевно сказал:

— Товарищи моряки. Ветераны флота и молодежь. Боевые друзья-балтийцы. Мы пришли сюда, чтобы, склонив боевые знамена нашего овеянного славой Балтфлота, воздать последние почести погибшим в бою за свободу и независимость нашей великой Родины героям-гвардейцам...

«Как жаль, что мама не дожила до этого дня!» — подумала глубоко взволнованная Лида. Совсем недавно она считала себя всем чужой и лишней. А сейчас смотрела на сотни моряков и чувствовала, что все они — ее друзья, что она дорога им, так же, как и они ей.

Молодость, флотская закалка быстро подняли Сергея на ноги. Но молодости свойственна еще и беспечная самоуверенность: Сергей пренебрег указаниями врачей, посидел на сквозняке у открытого окна и — снова слег с тяжелым осложнением. Опять койка, бульончики, пилюльки, градусники...

После завтрака цыганочка Зина принесла свежие газеты. Сергей развернул одну из центральных — в глаза бросился заголовок «Оборотень». Под ним шел большой репортаж о начале открытого судебного процесса по делу крупного шпиона, диверсанта и резидента «одной из иностранных разведок», как обычно пишут в газетах.

Приход врачей оторвал Сергея от чтения. Проверив температурный лист, послушав больного, терапевт спросил:

— Как общее состояние?

— Откровенно, доктор, осточертело мне это лежание.

— Поделом. Попрыгал, порезвился, теперь полежи, поскучай.

— Осточертело ему! Лежи да радуйся, что еще так обошлось, — сердито добавил хирург.

— Есть радоваться, — смиренно согласился Сергей.

После обеда сержант-связист вкатил в палату Сергея белый медицинский столик с телевизором. Приладил, настроил, вывел под руку больному выключатель.

— Курорт! Развлекайся, симулянт дырявый. Да замполиту спасибо скажи, это он тебе свой прислал.

— Да? Обязательно скажу! И тебе тоже.

Теперь после обеда и тихого часа Сергею разрешалось «без отрыва от койки» быть телезрителем, что в его положении было особенным удовольствием: к общему телевизору в салоне отделения ходить он не мог.

Заступив на очередное дежурство, цыганочка впорхнула в его палату и выпалила очередью:

— Ой Сережа здравствуйте день-то какой чудесный как вы себя чувствуете а к вам гости пришли! — Заложила крутой вираж и умчалась.

Дверь приоткрылась, в палату просунулась бритая загорелая голова.

— Солтан Мустафович! — обрадовался Сергей. — Заходите, заходите!

За Шариповым появился и секретарь парткома Соловецкий. Посмотрев на Сергея, тряхнул русыми с проседью кудрями, притворно изумился:

— Смотри-ка! Напанихидили нам: чуть живой, еле дышит... А тут здоровенный румяный лежебока жирок нагоняет! Ну, здравствуй, бедолага!

Гости расположились, открыли изрядную корзину. Взгляду Сергея открылись переложенные крапивой лоснящиеся жиром копченые угри, золотистые лещи, балыки, вяленая тарань...

— Весь колхоз тебе кланяется. А это гостинца маленько...

— Маленько?! Да тут на хорошую свадьбу хватит!

— На свадьбу еще не то наладим — только женись! И невесту просватаем и... Да мы ведь и сейчас к тебе — навроде сватов.

— Да-да, — подхватил Шарипов, и глаза его сощурились в хитроватой серьезности. — Ты уж извини, времени у нас с бараний хвост, так мы уж сразу к делу. Помнишь наш разговор?.. Так вот мы с Филиппом Федоровичем да главбухом все просчитали, выверили и вынесли вопрос на правление.

— А народ-то вас всех крепко помнит, уважает, — продолжал Филипп Федорович, — и поручил нам бить челом: милости просим к нам в артель!

— То есть как это? — не понял Сергей.

— Обыкновенно. Чуриков к Даше Хромовой на свиданки приезжает...

— Николка? К Даше?! — весело удивился Сергей. — Ну, хват, медведь!

— Любовь у них. Так он говорит — в запас вам скоро. Пора, значит, определяться. Вот артель и зовет вас к себе: тебя, Чурикова, Скултэ — всех, кто пожелает. Работы хватит, заработком не обидим.

— Ну и условия, само собой, — дополнил Шарипов. — Жилье, конечно, обзаведение и разное там прочее. Кто пожелает — в институт определим за счет артели... Так как ты смотришь?

Тронутый предложением, Сергей ответил не сразу. Он вдруг почувствовал себя в новом качестве — взрослым человеком, специалистом, с которым серьезные деловые люди ведут серьезный деловой разговор.

— Спасибо вам. Всем спасибо. Но... Вы только не обижайтесь, пожалуйста, но о работе в рыбколхозе у меня и мысли не было. Так что... Не могу я так сразу ответить.

— А мы сразу и не требуем. Время терпит: подумай, посоветуйся... А там и решишь.

Гости поговорили еще о том, о сем и простились, оставив Сергея в некоторой растерянности.

Сергей Сафонов — водолаз рыбколхозной флотилии! Вот уж чего не ждал, не гадал! А собственно, почему бы и нет? Водолаз — нужная в народном хозяйстве, интересная специальность. Стать водолазом не каждому по плечу, и хорошие водолазы, прямо скажем, на дорогах не валяются. А он хороший водолаз, это уже признано специалистами.

Сергей, пожалуй, впервые задумался всерьез о том, что дала ему военная служба. Служба и офицеры научили его не только мужеству, выносливости, смелости и воинскому мастерству. Они привили ему трудолюбие, добросовестность, чувство коллективизма, гражданственности. Научили пониманию настоящей дружбы и умению, сохраняя эту дружбу, оставаться взыскательным командиром. И наконец — вооружили замечательной специальностью. А теперь пришедшаяся по душе воинская специальность может стать профессией. Полюбившееся море — жизнью. И в нее войдешь вместе с проверенными друзьями-сослуживцами!.. И еще немаловажный фактор: сразу крепко становишься на ноги, обретаешь прочную материальную базу. Право же, очень заманчивое трудоустройство! Только как еще посмотрят на это годки, согласятся ли? Приживется ли к колхозу он сам, горожанин? Поедет ли сюда мама? А как Лида?..

Сергей поделил гостинцы по совести. Отложил понемножку дядьке, бабуле, себе и Лиде. Выбрал три самых лучших угря и вызвал цыганочку.

— Вот, Зиночка, вам с подружками-сестричками подарок от Нептуна. Это спрячьте, пожалуйста, пока в холодильник. А остальное раздайте ребятам по палатам.

— Какая прелесть! Спасибо, Сережа, только это напрасно. И матросам столько незачем...

— Р-разговорчики! — пресек Сергей.

Цыганочка унесла гостинцы. А вскоре, всполошенная, заглянула в палату, выстрелив:

— Ой Сережа включайте телевизор сейчас такая передача по второй программе только тихо!

Сергей щелкнул выключателем и услышал голос диктора:

— ...множество писем. Выполняя желание телезрителей, редакция организовала репортаж из зала суда. Выступает государственный обвинитель. Включаем зал...

На экране возникло энергическое лицо интеллигентного мужчины в очках. Обращаясь к трибуналу, он говорил, сдерживая взволнованность:

— ...Отказавшись от своей родины, подарившей миру Гете, Шиллера, Канта, Маркса, Тельмана, этот, с позволения сказать, человек всю свою жизнь отдал предательству, шпионажу и диверсиям, прячась за фамилиями то Флейшмана, то Смита, то, наконец, Федотова. Порожденный и вскормленный фашизмом, он в годы войны под кличкой Джон предавал германский народ, под кличкой Марс — другие народы, а под обеими — рьяно вел самую подлую и жестокую антисоветскую подрывную деятельность.

Оператор перевел камеру на скамью подсудимых. На ней за дубовой балюстрадой сидел под конвоем солидный, благообразный мужчина, которого еще недавно все называли товарищем и величали Николаем Николаевичем. А прокурор продолжал:

— Вот он сидит перед вами, граждане судьи, — благообразный, импозантный, с лицом праведника и холеными чистыми руками. Не верьте их чистоте! Она так же лжива, как весь облик этого оборотня. На этих руках — и ее не отмоешь! — кровь тысяч немцев, французов, англичан, шведов... а более всего — советских патриотов!

Камера снова вернулась к прокурору.