Джеймс Миченер - Источник

• Название: Источник
• Автор: Джеймс Миченер
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1705-1

На русском языке знаменитый роман Джеймса Миченера «Источник» печатается впервые. Известный американский писатель, лауреат Пулицеровской премии, непревзойденный мастер увлекательнейшего эпического повествования переносит читателя на десять тысяч лет назад к глубокой пещере возле источника у холма Макор, где зародились три великие религии – христианство, ислам и иудаизм.

Трое археологов, трое друзей – американец Кюллинан, араб Табари и израильтянин Элиав – наметили здесь место для масштабных раскопок.

---

– Тебе придется и дальше жить в том лагере? – Она передернулась при воспоминании о нем. – Сколько лет ты там провел?

– Семь.

Она склонила голову в знак уважения к человеку, который предпочитает унижение и убожество, но не предательство своего бога. Но уже следующим вечером на закате она встречала Удода, который, еле волоча ноги, переступил порог дома. Он шел пешком всю дорогу от Акко и был растрепан, неухожен и грязен. Пешком он шел потому, что финикийские чиновники прониклись к нему такой симпатией, что, когда он покидал Акко, они вернули ему не только то железо, за которое он заплатил, но вручили еще и дополнительную порцию его, и он предпочел погрузить его на мула, на котором мог ехать верхом. На сторожевом посту он забыл забрать свой кинжал, потому что со стражниками прикончил последний кувшин пива, и они хором исполнили песню из Сидона. А вместо кинжала у него теперь был прекрасный кипрский меч, который ему подарил правитель Акко вместе с двумя наконечниками для копий. Он чувствовал счастливую усталость и, когда затащил своего мула за ворота, сгрузил его поклажу перед резиденцией правителя, отвесил ей поклон и отравился домой к жене. Но едва только помылся с головы до ног, он позвал Мешаба, и они вдвоем спустились в шахту, где Удод подполз к каменной стене и приник к ней ухом. Он с удивлением отчетливо услышал, как за стеной работает ночная смена, и, когда повернулся к моавитянину, на его бородатой физиономии сияла неподдельная радость.

– Ты идешь в правильном направлении, – благородно признал он заслугу Мешаба, но, когда они спустились в шахту у источника и двинулись по туннелю, он сразу же увидел те радикальные поправки, которые в его отсутствие внес Мешаб. На четвереньках он подполз к каменной стене, прислушался к ударам молотов из другого туннеля и только тут осознал, как далеко он отклонился от курса и как вмешательство Мешаба спасло его от непоправимой ошибки.

Он обнял моавитянина и сказал:

– Когда мы расширим туннель, то сгладим этот выступ, и никто ничего не узнает.

Они выбрались обратно к источнику, и Удод принес ему свою благодарность:

– Когда твой молот сокрушит последний камень, ты станешь свободным человеком.

Оказавшись дома с Керит, Удод показал одну из обожженных табличек:

– Три года назад мы процарапали на ней чертеж. И сейчас пробились через камень. – Отбросив табличку, он обнял Керит и весело вскрикнул: – Считай, что Иерусалим твой! – Осыпая жену поцелуями, он шептал: – Это для тебя я прорыл туннель. – Он уже был готов вести ее в супружескую спальню, когда вспомнил о лежащей на нем ответственности и постучал в стену, чтобы привлечь внимание Мешаба. – Давай прямо сейчас спустим людям новые инструменты. Ведь ради них я и ездил в Акко. – И прежде чем идти в постель, он проверил, чтобы его рабы получили новые инструменты, чтобы снести остатки каменной преграды.

В последние дни месяца Этанима, когда жаркое время третьего года их работы подходило к концу, когда пошли первые дожди и можно было обрабатывать землю, стало ясно, что обе команды встретятся через несколько дней, но взаимное положение обоих туннелей пока так и не было определено; почти точно можно было утверждать, что один идет несколько выше другого или уходит в сторону, но, похоже, не было никаких сомнений, что два прокопа соприкоснутся хотя бы частью, после чего совместить их будет нетрудно. Возбуждение росло с каждым днем, и даже правитель надел старые сандалии и прополз по малому туннелю. Он удостоверился, что стал свидетелем чуда, претворенного в жизнь. Каждая из команд пробила примерно сто сорок футов сквозь твердый камень. Их вели самые примитивные инструменты, и тем не менее встреча должна состояться, как и планировалось, – с каждой стороны осталось преодолеть всего по два фута.

В тот день, которому предстояло стать последним, Удод старался скрыть свое возбуждение. Он отказался занять место в первых рядах рабочих, когда будет сделан последний удар по преграде. Удод выбрал для этой цели самого обыкновенного раба, который отлично работал. Тот пополз по туннелю, а Удод остался в пещере у источника, глядя на пузыри, которые безмолвно вскипали на поверхности воды. Точно так же она пузырилась две тысячи лет, когда к ней спускались женщины с кувшинами. Его труды обеспечили дальнейшее существование Макора, и, поскольку он почти все время проводил под землей, ковыряясь в ней, Удод вознес молитву богу, который владел ею:

– Великий Баал, ты подарил мне друга Мешаба. Тайно от других глаз ты свел нас, и торжество это принадлежит тебе.

– Удод! – услышал он, как его зовут из туннеля. Крики радости эхом отдавались в пещере, прокатываясь над водой. – Удод! – Голоса стали перекрывать друг друга, и из туннеля показались люди с глазами полными слез.

– Ты должен войти туда! – кричали рабы, подталкивая своего мастера ко входу в туннель. Он на коленях преодолел первые, самые тяжелые метры проходки, которые и обеспечили успех всего его дела, мимо того выступа, с которым ради него справился Мешаб, и наконец в дальнем конце он увидел долгожданный свет лампы, пробивавшийся с той стороны. На другом конце туннеля люди ждали его, и он услышал слова одного из рабов:

– Когда он просунет руку, кричите!

Добравшись до небольшого отверстия пролома, он увидел Мешаба Моавитянина и сказал:

– Ты мой брат. И с этого момента ты свободен идти куда хочешь.

– Мы вместе закончим туннель, – пообещал моавитянин.

А в это блистательное мгновение, когда они встретились в подземной темноте, по насыпи, что вела в город, с трудом поднимался худой изможденный человек с черной бородой. И когда стража у ворот остановила его, он назвался Гершомом и сказал, что ищет убежища. С собой у него был небольшой киннор, или лира.

ХОЛМ

За то краткое время, что Веред Бар-Эль провела в Чикаго, читая лекции о «подсвечнике смерти», из пустыни стал дуть палящий, иссушающий ветер, при котором работать на раскопках было практически невозможно.

Этот период назывался хамсин, от арабского слова «пятьдесят», и каждый из этих дней действовал на нервы. Во время хамсина лишь марокканцы пытались продолжать раскопки, но и они предпочитали сидеть на дне траншей, руками копаясь в песке.

В эту невыносимую погоду Кюллинан часто устраивался на заднем крыльце главного здания, наблюдая за забавными маленькими удодами, которые носились взад и вперед, тыкая клювами в каждую ямку в земле. Он вспоминал звонкий голос Веред, которая как-то сказала:

– Во всем мире удод должен быть символом археологов. Мы так же увлеченно копаемся носами в земле. – Он тосковал о Веред гораздо больше, чем предполагал, и надеялся, что она скоро вернется; сидя за столом, он порой сдувал пыль с женственной фигурки Астарты и убеждал себя, что придет время, и он заберет обеих богинь с собой на жительство в Чикаго. Он был рад, что Веред представилась возможность познакомиться с городом, которому предстоит стать ее домом.

Пока надоедливый хамсин продолжал мешать раскопкам, он составлял отчет о ходе работ, но и здесь женственный облик Веред преследовал его. Когда он писал об исследованиях керамики, она то и дело мелькала перед его глазами, таская в мойку свои корзины с глиняными осколками. С особым удовольствием он вспоминал фразы, которые так часто встречались во вступлениях к археологическим отчетам: «Выражаю особую благодарность мисс Памеле Мокридж (в замужестве миссис Питер Хэнбери)» – а несколькими строчками ниже выяснялось, что мистер Питер Хэнбери был художником экспедиции. Мало кто из симпатичных девушек мог вынести два сезона раскопок в Святой земле, не выйдя замуж, и Кюллинан предвкушал, насколько заманчиво будет включить в отчет дерзкие строчки: «Мы все выражаем особую благодарность нашему блистательному специалисту по керамике миссис Бар-Эль (в замужестве миссис Джон Кюллинан)». Он хмыкнул.

– И пусть они догадываются, что произошло на этих раскопках.

Но когда он показал свои предварительные наброски Элиаву и Табари, они их не устроили. Коллеги выразили опасение, что в том разделе, который касался XII уровня, на Кюллинана слишком повлияли события, происходившие по соседству с Макором. Элиав предупредил:

– Твои предположения слишком расплывчаты.

– Под этим он имеет в виду, – перевел Табари, – что ты был бы куда умнее, если был бы чуть поглупее.

– Забудь о том, что было в Мегиддо и Гезере, – посоветовал Элиав, – Верь лишь своим глазам.

– Мы работаем не в вакууме, – решительно возразил Кюллинан. – Разве ты не предполагаешь, что люди в Мегиддо и Гезере столкнулись с теми же проблемами, что и наши ребята?

Табари уклонился от ответа на этот вопрос.

– Мы хотим, Джон, чтобы ты вместе с нами совершил небольшое путешествие.

И когда троица устроилась в джипе, араб сказал:

– Стоит 3000 год нашей эры, и мы, археологи, отправляемся раскапывать четыре места, которые исчезли во время великого катаклизма 1964 года.