Виктор Тамман - В черной пасти фиорда

• Название: В черной пасти фиорда
• Автор: Виктор Тамман
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1979

Аннотация издательства: Книга «В черной пасти фиорда» — это рассказ и раздумья командира подводной лодки «Л-20» Краснознаменного Северного флота о боевых походах подводного корабля, его торпедных атаках и постановке мин, о действиях экипажа в трудных ситуациях. Автор воспоминаний — капитан 1 ранга в отставке Виктор Федорович Тамман — с душевной теплотой повествует о мужестве, стойкости и героизме подводников.

---

Такая же примерно обстановка складывается и в других отсеках: в кормовом, где минеры готовятся к предстоящей постановке, в дизельном, электромоторном… Люди неусыпно несут службу на своих боевых постах. Несут долгие часы. Все понимают, что подводный корабль в опасном районе, надо быть начеку, не расслабляться, но энергичных действий, необходимых для разрядки, нет. Такое состояние больше всего и выматывает нервы.

Мне и командиру БЧ-1–4 старшему лейтенанту И. Г. Афанасьеву легче. Мы заняты живым делом: ведем подводную лодку в заданную точку. Это интересно, и тишину не ощущаешь. В обычных условиях, в море, курс на карте прокладывает штурман, он же определяет место корабля, намечает точки поворота, естественно под контролем командира. В заливе, в узкостях и среди опасностей, как теперь, командир непосредственно сам маневрирует, ведет корабль как лоцман. Штурман же вслед за каждым поворотом, за переданным ему пеленгом наносит на карту курс, место корабля и время.

А штурман у нас хороший, опытный, я ему вполне доверяю — при проверках ошибок не замечал. В штабе мне говорили, что, очевидно, Афанасьева вскоре выдвинут на должность дивизионного штурмана. А замена ему есть — наш второй штурман командир рулевой группы лейтенант Н. И. Ямщиков. Несмотря на молодость, он обладает обширными знаниями и отличается аккуратностью, свойственной навигаторам.

В отсеках по-прежнему тихо. Мы двигаемся почти бесшумно. Никаких разговоров, редкие команды передаются и репетуются вполголоса.

— Пять градусов справа по носу шум винтов малого корабля!

Доклад акустика настораживает.

— Дистанция?

— Тридцать — сорок кабельтовых!

Осторожно поднимаю перископ, всматриваюсь. Акустик ошибся в оценке расстояния: до парусно-моторной шхуны, идущей контркурсом под западным берегом фиорда, менее 20 кабельтовых. Фуртас в этом не виноват: прибора определения дистанции у нас нет, а прием на слух в заливах с неровным дном часто порождает ошибки.

Кто идет? Если враг, да еще с подслушивающей аппаратурой, он может обнаружить лодку. Невоенное судно вряд ли заметит. Тщательный осмотр склоняет меня к выводу — вероятнее всего это местный рыбак. Осторожность не помешает, и мы уходим на 30-метровую глубину.

При расхождении с судном акустик внимательно следит за ним. Да и я принимаю в этом участие. Обычно мне передают из акустической рубки вторую пару наушников. А слушать надо: если судно меняет курсы, это уже подозрительно; если время от времени стопорит ход, значит, ведет поиск подводной лодки.

Шхуна удаляется. Мы, незамеченные, продолжаем углубляться в фиорд. Напряжение спадает.

Инструктор политотдела Новиков спрашивает:

— Насколько помнится, товарищ капитан третьего ранга, подводный минный заградитель «Краб» поставил мины перед Босфором?

— Да, на линии входных мысов. К чему вы это вспомнили?

— Поставить мины внутри фиорда — это же шаг вперед. Известно, что противник уделяет больше внимания району перед входом — производит, в частности, контрольное траление. Наши мины явятся «сюрпризом» для гитлеровцев.

— Что ж, пусть враг трепещет от наших мин, — нарочито громко говорю я, чтобы слышали все, кто находится в отсеке.

И опять наступает тишина. Через 10–15 минут подвсплываем на перископную глубину, уточняем свое место и снова погружаемся на 30 метров. Делаем это в интересах скрытности, главным образом от авиации. В здешних прозрачных водах самолет легко обнаружит подводную лодку, будь она под перископом.

Новиков уходит в кормовые отсеки, где идет подготовка мин к постановке.

Минеров у нас всего лишь два, причем они же являются специалистами и по торпедному оружию. Опытнейший из них — старшина 2-й статьи Наум Величко. Еще зимой 1939/40 года он участвовал в боевой постановке мин, произведенной подводным минзагом «Л-1». Да и на «Л-20» Величко был одним из первых, кто побывал в ратном деле: в составе команды, возглавляемой старшим лейтенантом Новожиловым, он ставил противопехотные мины на подступах к Ленинграду. Это было в августе 1941 года, когда мы готовили лодку к переходу на Север. Минеры со строящихся кораблей в содружестве с армейскими саперами создали около десятка минных полей. В этой напряженной, связанной с риском работе участвовал и наш второй минер — Николай Юров.

Настрой у минеров, я бы сказал, воинственный. Парни рвутся в бой. Семья у Величко осталась на Украине, у Юрова — на Смоленщине.

Работу минеров организует лейтенант Н. В. Апрелков, командир минной группы. Он совсем юн, хотя и успел побывать на сухопутном фронте — курсантов военно-морского училища в первые месяцы войны послали на передовую. Выл ранен, после лечения пришел к нам. Я по-отечески его жалею — уж очень он болезненно переносит качку. А профессию моряка и корабль свой любит — ни жалобы, ни просьбы о переводе на берег.

Поднимаю перископ и устанавливаю: мы приближаемся к точке сброса первой мины. Теперь время полной воды — расчеты наши оказались правильными.

Кораблей поблизости нет, шхуна давно скрылась из виду, а отдаленные шумы мелких судов в вершине залива нам не помеха. Можно начинать.

Мины ставят по-разному: банками, в линию, змейкой… Мы наметили первый из упомянутых способов[5]. Банки расположим в разных местах фиорда. В двух банках будет по семь мин, в одной — шесть.

Лодка поворачивает вправо, направляясь к западному берегу фиорда. Оголенные скалы, местами запорошенные снегом, хорошо просматриваются, видны ориентиры — мысы, вершины гор. Нацеливаю в их сторону глазок перископа, беру отсчеты азимутального круга и передаю данные штурману, а он, прокладывая пеленг за пеленгом, уточняет место лодки на крупномасштабной карте.

Подходим как можно ближе к урезу воды (корабли противника наверняка держатся приглубого берега). Лодка разворачивается и ложится на боевой курс.

— Ставить мины!

Слышится щелчок, и на счетчике появляется цифра — единица. Для надежности с кормы репетуют:

— Первая вышла!

В кормовых — седьмом и восьмом — отсеках горячая пора, герои дня теперь минеры. Величко стоит у левой трубы, Юров — у правой. С получением команды «Ставить мины» они поворачивают маховичок реостата. Приглушенно жужжит мотор, установленный на амортизаторах. Мощные агрегаты передвигают мины, находящиеся в трубе (и лежащие там встык), на расстояние, равное одной мине. Тогда крайняя вываливается наружу и тонет. На дне остается якорь, а мина автоматически от него отделяется, всплывая на заданную глубину. Кстати, некоторые представляют мину рогатым чудовищем. Наши были цилиндрические и гладкие; шары с «рогами» сейчас можно увидеть только в кино и музеях.

Мины сбрасываются поочередно то из левой трубы, то из правой. Минерам помогают старший электрик Борис Егунов и трюмный Иван Пухкало. Все работают четко и синхронно. Лейтенант Апрелков фиксирует по секундомеру время выхода двух смежных мин. Этот так называемый временной интервал играет важную роль в постановке. Эффективность заграждения достигается и направлением мин по отношению к предполагаемому курсу неприятельских кораблей, и расстоянием между минами, поэтому скорость лодки при этом надо держать точно.

— Последняя мина первой банки выставлена! — доложил штурман.

Пройдя немного по курсу, мы совершаем новый маневр, ложимся на другой галс и ставим вторую банку. Четко, без каких-либо заминок, завершается работа и над третьей банкой.

Замечу, что, как всегда, мы ставили мины на углубление, рассчитанное на подрыв крупных кораблей противника. Малые же суда, принадлежавшие норвежским рыбакам, могли безопасно плавать над минами. После войны мы с удовлетворением узнали, что малые рыболовные суда действительно не пострадали (подрывы на плавающих минах не в счет).

Штурман фиксирует координаты минного заграждения, и лодка ложится на курс, ведущий к выходу из фиорда.

Обратно идем веселее, и не потому, что нас подгоняет попутное течение, — чувствуется общая приподнятость настроения экипажа, тон репетований становится бодрее, на лицах улыбки, задорно блестят глаза… А как же! Трудное задание выполнено, опасность позади.

Стемнело. В перископ видны только черные берега фиорда и просвет впереди. Уходим на глубину и двигаемся далее по счислению. Придерживаемся западного берега, чтобы не напороться на злосчастную отмель, из-за которой у нас сорвалась атака.

Спускаюсь из рубки в центральный пост. Здесь уже находится Новиков, вернувшийся из кормовых отсеков.

— Как там наши минеры? — спрашивает его старпом.

— Хорошо и слаженно работали, — рассказывает Яков Романович. — На клапанах, рубильниках и реостатах манипулируют так же виртуозно, как музыканты на флейтах и тромбонах. Словом, минеры — отлично сыгранный оркестр! Понравился мне Величко, его действия отработаны до автоматизма. Юров тоже молодец: рослый детина, а изворачивается в узком отсеке эдаким живчиком.