Наталья Павлищева - Последняя любовь Екатерины Великой

• Название: Последняя любовь Екатерины Великой
• Автор: Наталья Павлищева
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50913-3

Ее по праву именуют Великой. Ее царствование считается одной из самых успешных и блистательных эпох русской истории. Но потомкам больше памятны не громкие победы «екатерининских орлов» и не грандиозные свершения «золотого века Екатерины», а ее скандальные сексуальные похождения. Вслед за недругами, ославившими императрицу «северной Мессалиной», мы продолжаем пересказывать сальные анекдоты о ее «неслыханных похоти и разврате»: якобы ее любовного списка хватило бы на десятерых; мол, чем старше становилась «матушка-императрица», тем моложе ее фавориты; дескать, своей ненасытностью она свела в могилу не одного юного любовника, вынужденного злоупотреблять «мушками»-афродизиаками, но несмотря на это все красавцы России мечтали попасть в заветную спальню… Так кто же она – сексуальная психопатка на троне? Законченная нимфоманка, не брезговавшая покупать ночные ласки за золото? Или молодые фавориты любили в ней не только властную императрицу, но и зрелую женщину, обладавшую огромным опытом и женской силой, умевшую быть привлекательной и желанной до преклонных лет, невзирая на возраст?

Читайте новый роман от автора бестселлеров «Княгиня Ольга», «Клеопатра» и «Нефертити» – поразительную историю последней любви Екатерины Великой! Узнайте женские тайны и секреты обольщения самой прославленной российской императрицы!

---

Стоило приему закончиться, левретка спрыгнула с колен Александра, подбежала к государыне, та погладила собачку, похвалив:

– Молодец, Земира.

Александр, не выдержав, тихонько засмеялся:

– Она меня стерегла?

– Земира редко к кому идет на руки, да я и не позволяю. Если пошла, тем более сама попросилась, значит, доверяет. Чувствует добрую душу. Я рада, что вы подружились. Вы скучали?

Ланской честно признался:

– Я не все понял.

– Неудивительно. Вы думаете, я сразу стала государыней? Мне пришлось много лет образовываться, чтобы в таковую превратиться. – Неожиданно она вздохнула: – И теперь было бы очень жаль терять полученные навыки управления моим хозяйством…

Позже Ланской понял, что она имела в виду возможную передачу власти своему сыну Павлу Петровичу, а хозяйством называла огромную Российскую империю, раскинувшуюся от Европы до Америки. И впрямь у Екатерины был большой опыт правления, многие знания, которые в таком случае оказались бы ненужными.

Но тогда Ланскому было не до того, его впервые допустили не только в альков, но и туда, где вершились дела, мало того, предложили учиться ведению этих дел!

Конечно, Потемкину донесли в тот же день, все же секретари государыни были его ставленниками. Но князю разбираться с фаворитом оказалось некогда, он спешил обратно на юг. Перед отъездом он серьезно поговорил с Ланским, поставив протеже несколько условий. Во-первых, быть преданным государыне и ему лично. Никаких амурных дел ни с кем! При малейшем изменении в отношении с ее стороны (такого лучше не допускать!) тут же сообщить князю, честно назвав причину… Потемкин доходчиво объяснил, что второго Корсакова не потерпит, если Ланской вздумает повторить его «подвиги», то будет просто уничтожен!

По ходу разговора князь еще раз убедился, что такого соперника ему опасаться не стоит: сколько бы Екатерина ни заставляла Ланского присутствовать на докладах, политиком тот не станет. Потемкин решил, что у нового фаворита маловато и умишка, и знаний. Зато не избалован, влюблен по уши и государыню боготворит. Это успокаивало, можно спокойно уезжать на юг и заниматься делами в Малороссии, что князь и сделал. Екатерина отпускала дорогого Гришу тоже спокойно, у нее был рядом человек, который отогревал и душой и телом.

Конечно, Ланской не столь развит, как тот же Потемкин, но это можно образовать. Григория Александровича тоже она воспитала. Да и сама себя в немалой степени. Теперь Екатерине было чем заняться, она взялась за обучение любовника. К этому государыню подтолкнуло не только недопонимание Александра во время утренних докладов, но и проявившийся у него интерес к учению.

Императрица и за ней двор перебрались в ее любимое Царское Село, где доклады бывали не так часты, свободного времени и прогулок больше. Екатерина отдыхала душой и телом. Огромная государственная машина, набрав ход, до осени работала без ее ежедневного пригляда, лишь под наблюдением со стороны. По ночам в спальне ее горячо ласкал молодой любовник, днем не сводивший влюбленных глаз, радовали здоровьем и разумностью внуки, особенно старший, Александр, и все было хорошо…

Высоченные книжные шкафы библиотеки полны фолиантов. Иногда Ланской стоял, задрав голову и пытаясь разобрать золотую вязь на корешках книг. Нет, он, конечно, не такой дурень, как Митрофанушка в пьесе господина Фонвизина, но с государыней не сравнится и близко. Столько прочитать…

Александр быстро убедился, что Екатерина действительно все это прочла, причем не бегло, лишь бы познакомиться, а вдумчиво. И книги стояли серьезные, здесь почти не было французских романов, зато Ланской разобрал имена Ломоносова, Плутарха, Монтеня, Тацита… Он помнил о переписке государыни с умными людьми Европы, как она сама называла.

Сам он был все же не слишком грамотен. Однажды, отправляя письмо Потемкину, Екатерина и Ланскому предложила черкнуть несколько строк своему начальнику и благодетелю. Смущенный Александр взялся за перо. Вышло вот что:

«Любезный дядюшка. Не можете представить себе, как мне без вас скушна, приезжайте, дядюшка, наискарее».

Государыня проверять написанное не стала, она и сама частенько допускала ошибки, объясняя хромающую орфографию тем, что ее не доучили. Екатерину не слишком беспокоила эта хромота, русские тексты, если нужно, выверяли секретари, а переписка с иностранцами велась по-французски, грамматикой которого она владела блестяще.

А вот Потемкин в ответе, присланном лично Ланскому, переписал фразу, исправив ошибки, и приписал:

«Учись, Сашка, негоже русскому по-русски с помарками писать!»

А для учебы советовал побольше читать не только французские романы, но и бумаги, что сочиняет для государыни Безбородко:

«Вот у кого слогу поучиться можно! Александр Андреевич ошибок не делает. Я бы сам учился, да все недосуг и поздно уже. А ты молод, потому учись!»

Ланской густо покраснел, увидев исправления своего наставника, он и сам понимал, что, даже став генерал-майором, ума не прибавил, надо образовываться. Да и государыне небось с дурнем, который разговор поддержать не умеет, быстро надоест. Он понимал, что нужны книги, но где их взять? Просто достать из шкафа не поднималась рука, а просить разрешения не поворачивался язык. Помогла Перекусихина. Заметив интерес Ланского к книжным полкам, она усмехнулась:

– А знаете, Александр Дмитриевич, как один из бывших «в случае» у государыни книги себе выбирал? Когда государыня-матушка подарила ему особняк, что прежде Васильчикову принадлежал, он решил обустроить в том особняке библиотеку по примеру многих. Только вот в книгах ничего не смыслил. – Перекусихина рассказывала, не упоминая имени бывшего фаворита, но Ланской легко понял, о ком идет речь, – о Корсакове, вознесенном на Олимп в одночасье и в одночасье же с него свергнутом. – Позвал к себе книготорговца Свешникова и велел привезти книг как можно больше, да чтоб непременно фолианты объемные были. Свешников его спрашивает, мол, списочек бы, каких авторов предпочитаете… А тому все едино, едва буквы в слова складывать горазд, отвечает, что все равно каких, лишь бы как у государыни и стояли по размеру – большие на нижних полках, а поменьше на верхних. И смех и грех! Государыня-то свои от корки до корки прочитать изволила да вдуматься в каждую, а тому все равно, лишь бы как у нее.

Ланской густо покраснел. Признаваться, что тоже в учении не горазд, не хотелось. Перекусихина все поняла и без слов, она уже обратила внимание, что молодой человек с любопытством разглядывал книги, но не решался ни одну взять в руки.

– А вы, Александр Дмитриевич, читать любите?

Пришлось честно сознаваться:

– Не особо приходилось. У батюшки за переездами большой библиотеки не было, а в казарме где ж?

– А интерес есть?

Ланской кивнул.

– Я вам книги давать стану, не совсем те, что государыня читает, в тех я и сама мало смыслю, но такие, чтоб несколько вас развить, дам. Если честно, я и сама грамоте не слишком обучена, конечно, рядом с государыней всего узнаешь вдоволь, но вот чтобы сидеть над книгами, такого упорства нет. Это мне позволительно, но не вам. Хотите рядом надолго задержаться, так извольте соответствовать.

– Благодарю, Мария Саввишна. Мне то же и Григорий Александрович говорил, что государыня дурней не очень жалует.

С тех пор Перекусихина то и дело подсовывала Ланскому книги. Не слишком занятый, потому что сначала Екатерина не спешила выставлять его рядом с собой на разных приемах, он глотал одну книгу за другой. Но постепенно понял некоторую односторонность советов камер-юнгферы в чтении и отправился к книготорговцу сам.

Государыня и двор уже жили в Царском Селе, а потому пришлось надолго отлучиться, чтобы съездить в Петербург. Но так проще. Где искать книги в Царском? Через час все знать будут… Зато в городе воля вольная, лавок немало, не сразу и понял, в какую обратиться. Потом вспомнил, что приятель еще с детских времен Арсений, который в Петербурге подвизался переписчиком, говорил о новом книготорговце Зотове, что в Гостином Дворе, мол, хорош. Туда и отправился.

Зотов не сразу понял, кто перед ним, и на просьбу посоветовать, что почитать, слащаво улыбаясь, принялся выкладывать на стол откуда-то из-под полы весьма скабрезные издания. Ланской покраснел до корней волос, передернул плечами:

– Да я не о том. Мне умные книжки нужны. Такие, чтоб уму учили, чтоб после них не стыдно было со знающей дамой поговорить.

И тут Зотов вдруг осознал, что за генерал-майор перед ним! В таких молодых летах и при таких должностях бывали лишь те, кто в близости к Самой…

– Да к чему ж вам самому-то ходить, я принесу, что скажете.

Ланской живо вспомнил Корсакова и смутился:

– Я не знаю что. Не слишком сведущ, да только учиться хочу.

– Сделаем-с, сделаем. Я к месту и принесу. Куда изволите?

Ланской сообразил, что называть адрес дворца в Царском Селе или Нового Эрмитажа по меньшей мере глупо, и сказал дом своего бывшего приятеля, чтоб не стыдно было.