Фреда Брайт - Маски. Карнавал судеб

• Название: Маски. Карнавал судеб
• Автор: Фреда Брайт
• Издательство: ЗАО «БДР-Трейдинг»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7721-0067-Х

«Весь мир — театр, и люди в нем — актеры», — говорил великий Шекспир, любимый драматург одной из героинь.

Сценой этого театра в романе становится первоклассная швейцарская клиника пластической хирургии: на ней и разыгрывается первое действие жизненной драмы двух главных героинь, здесь они встречаются и впервые надевают маски, которые сорвет с них лишь роковой поворот событий.

Юная, прелестная и отважная Ким Вест спасает отчаявшуюся самоубийцу. Спасает, чтобы расстаться с ней навсегда… Но навсегда ли?

Они чем-то странно похожи, хотя спасенная всю свою дальнейшую жизнь — ведущая, лидер, а спасительница — ведомая; однако обе они — self-made women — женщины, сделавшие себя сами, достигшие высочайших сфер общественной жизни, и им обеим присуща безотчетная доброта души.

Героини идут по жизни разными дорогами и в любви, и в бизнесе, руководствуются разными критериями счастья и успеха. Но неожиданное трагическое происшествие вновь сталкивает их самым сказочным образом перед тем, как судьба предоставит им еще один шанс на обретение личного счастья, и они меняются ролями Жертвы и Возмездия на сцене театра жизни…

---

Вскоре он обнаружил, что больше всего ее заинтриговывают разговоры о нем самом. И в этом, в сущности, не было ничего странного: ведь именно он был единственной ниточкой, связывавшей ее с внешним миром. И Питер пользовался этим без зазрения совести, развлекая ее анекдотами об эксцентричности своего отца, выдумывая разные небылицы из собственного детства, проведенного в Англии, рассказывая об учебе в Кембридже, о годах, проведенных на государственной службе.

Подобные личные откровения выходили далеко за рамки профессиональных принципов Питера, но ему было наплевать на это. Раз что-то срабатывало — значит, так тому и быть. Он заботился только о том, чтобы не умирала надежда.

— Надеюсь, я не слишком вам надоедаю, — говорил он при этом.

Ее веки вздрагивали в немом ответе: «Нет, нет!»

— Доктор Фрэнкл удовлетворен полученными результатами, — заявил он после четвертого цикла операций. — На днях вами займется отоларинголог, чтобы заново научить вас говорить.

Померещилось ли ему, что ее глаза улыбаются? Неужели это сообщение доставило ей радость, несмотря на постоянную боль, которую она испытывала? Питер решил, что понял ее правильно…

А через несколько недель она попыталась утопиться, но ее спасла та самая Кимберли Вест — бесстрашная американская девчонка…

После того случая прошло два года и много операций.

За это время она научилась доверять Питеру, который, по ее собственному утверждению, знал о ней больше, чем она сама. Его ошеломляли свойства ее памяти: она могла вспомнить самые незначительные события — что говорили люди, во что они были одеты; могла описать место и время какого-то действия, картину, висевшую на стене, — и все в мельчайших и точных подробностях. Из нее бы вышел идеальный свидетель…

Но во всем, что касалось главной трагедии ее жизни, мозг этой женщины по-прежнему представлял собой tabula rasa — чистый лист бумаги. Она страдала посттравматической амнезией, и события того ужасного дня (а скорее, ночи) оставались для нее такой же загадкой, как и для ее лечащих врачей.

— Я ничего не помню, Питер. Ни названия города, ни погоду в то время, ни почему я вообще там оказалась…

Она так глубоко запрятала свои воспоминания, что никак нельзя было до них докопаться — даже с помощью гипноза. По всему выходило, что личность ее обидчика так и останется вечной тайной.

Мысль об этом звере, свободно разгуливающем среди нормальных людей и, возможно, выслеживающем новую жертву, постоянно преследовала Питера. Но прежде всего его заботило благополучие и спокойствие своей пациентки; кроме того, она все равно не могла ничего вспомнить.

Ее амнезия, скорее всего, сохранила ей рассудок.

Несмотря на все его настояния, она всячески избегала общения с другими пациентами «Маривала», предпочитая сидеть в одиночестве на берегу озера и читать или кормить хлебными крошками лебедей.

— …Я бросила школу в шестнадцать лет, — сообщила она Питеру. — Я простая девушка из рабочих слоев и не привыкла якшаться с герцогинями и миллионерами.

— Воображаете их недостойными вас? — поддразнил ее Питер. У нее был по-настоящему ясный и пытливый ум, и Питеру доставляло удовольствие рекомендовать ей прочитать ту или иную книгу, или послушать новые музыкальные записи, или возить ее, тщательно укрытую от посторонних глаз, на экскурсии в близлежащие церкви и музеи. Короче, быть для нее как бы колледжем с одним преподавателем.

Однажды в виде развлечения он свозил ее в маленькое казино в Дивонн-ле-Бэ, где она попытала счастья, делая небольшие ставки. Она быстро уловила смысл и правила игры.

— Рулетка, — заявила она, — детская забава. А вот «двадцать одно» мне понравилось. Там, откуда я родом, это называлось «Блэк Джек». Но «двадцать одно» звучит шикарнее.

Питер рассмеялся: «шикарно» — типично американское словечко. Однако ему пришло в голову, что эта недоучившаяся в свое время девчонка сама постепенно становилась «шикарной» юной леди. А по мере того, как начали исчезать шрамы, — еще и весьма привлекательной.

— Это мой шедевр! — взволнованно воскликнул Рене Фрэнкл.

В полдень, когда должны были быть сняты последние бинты, весь персонал клиники собрался, чтобы стать свидетелями свершившегося чуда.

Она сидела во вращающемся кресле в круге света.

— Смотрите! — доктор Фрэнкл поворачивал ее голову то в одну сторону, то в другую. — Посмотрите на эти глазные впадины… на выровненную челюсть… — Пункт за пунктом он перечислял проделанные им операции, указывая пальцем на полученные результаты, будто имел дело с гипсовым манекеном. Питер поморщился: тактичность не входила в число достоинств доктора Фрэнкла. Наконец инвентаризация была закончена. Раздались аплодисменты.

— Ну что ж, мисси, — заговорил Фрэнкл по-английски с заметным акцентом, — мои поздравления! Наша работа завершена.

Завершится и работа Питера. Сегодня в пять вечера.

Она вошла в его кабинет с последним ударом настенных часов. На ней было синее платье джерси под цвет глаз, ладно обтягивающее ее гибкое тело. Часом раньше она побывала в салоне красоты, и теперь ее каштановые волосы были подстрижены по последней итальянской моде и выглядели легкими и пушистыми, словно птичьи перышки.

Питер с одобрением внимательно ее разглядывал: искусно подведенные серыми тенями веки, покрытые сочной красной помадой губы; ногти, раньше обкусанные чуть не до корней, аккуратно подстрижены и отполированы.

Она смущенно крутнулась вокруг себя и нервно рассмеялась:

— Мое выходное пособие! Подарок доктора Фрэнкла. Завтра утром он меня выписывает.

— Вы великолепно выглядите, — искренне произнес Питер. — И абсолютно готовы к тому, чтобы распрощаться с этим заведением. Подумайте только: через двадцать четыре часа вы вернетесь в Штаты. Домой!

— Порой мне кажется, что мой дом здесь… Прошло столько времени… — Ее голос дрожал. — Невозможно передать словами, как я благодарна и что я сейчас чувствую… Сюда я попала конченым человеком. Беспомощным. Отчаявшимся. — Красивые глаза ее заблестели от подступивших слез.

Питер чувствовал, к чему все идет, и попытался отклонить удар.

— Да. Доктор Фрэнкл проделал отличную работу.

— Фрэнкл! — Она нетерпеливо покачала головой. — Он сделал мне новое лицо — и ничего больше. Но вы, Питер… Вы подарили мне жизнь. Я преодолела все: боль, стыд, одиночество — только ради вас. Вы были моим стимулом к жизни, моим миром. Я останусь здесь навсегда, если вы мне это позволите. Я поеду с вами куда захотите. Я люблю вас, Питер. Отчаянно. Безнадежно. Я знаю… — Она подавила всхлип. — Я знаю, что все это невозможно, но мои чувства не могут измениться. Я буду любить вас до самой смерти.

Питер почувствовал, как сжалось у него сердце. Они уже проходили через это…

— Это не любовь, дружок, — ответил он. — Просто переход в другое состояние. Такое частенько случается между пациентами и их психоаналитиками, и это нормально. Своеобразный знак того, что человек идет на поправку. Но сейчас вы уже совершенно здоровы — и душой, и телом. Настало время уехать отсюда и оставить прошлое позади. Налаживайте свою жизнь, и настоящая любовь придет к вам. Однажды вы встретите кого-нибудь, Марта…

— Не называйте меня этим именем! — вырвалось у нее. — Та женщина мертва, Питер. Она умерла три года назад в небольшой французской деревушке. Я никогда не смогу вернуться к прошлому. Как вы верно заметили, я должна идти вперед и строить новую жизнь. Я умею выживать! Уж если я пережила боль, которую невозможно даже вообразить, то сумею пережить и безответную любовь… Прошу вас только об одном, последнем одолжении: обещайте, что если кто-нибудь спросит обо мне, назвав имя той девушки, которой я была когда-то, — кто бы он ни был! — она настойчиво повторила последние слова дважды, — будь то мои, якобы, друзья, или детективы, или тот адвокат, который поместил меня сюда, — вы всем будете отвечать, что та девушка умерла от шока во время операции… что на самом-то деле правда: прежней меня больше нет. Я смотрю в зеркало и вижу отражение незнакомки. Лучшая подруга не узнала бы меня… Да и к чему? Я уже и внутренне какой-то другой человек. Так вы обещаете выполнить мою просьбу?

Питер обещал, покачав при этом головой:

— Но вы не сможете изменить свою натуру… свой характер, свои чувства.

— О, еще как смогу! Я это обязательно сделаю! Шаг за шагом. Я собираюсь построить новую жизнь — так же, как доктор Фрэнкл создал мне новое лицо. Я очень много обо всем этом думала, Питер. Вы, кажется, удивлены, но, понимаете, есть такие вещи, которыми я не делилась ни с кем, даже с вами. Тогда уж он никогда не сможет разыскать меня. — Она дотронулась рукой до горла. — Этот подонок! Я не знаю его имени, но он знает мое. Или знал. Ну все, хватит об этом! Я возведу вокруг себя крепость, непробиваемую стену из денег и власти, чтобы он никогда не смог добраться до меня. Ни он, ни кто другой. Клянусь, ни один мужчина в мире никогда больше не причинит мне вреда!