Л. Хват - Героический дрейф "Седова"

• Название: Героический дрейф "Седова"
• Автор: Л. Хват
• Издательство: ОГИЗ Государственное издательство политической литературы
• Жанр: История
• Год: 1940

Весной 1938 года три советские ледокольные судна с 217 людьми были зажаты арктическими льдами в море Лаптевых. 184 человека были эвакуированы самолётами на большую землю, а 33 остались на кораблях. Летом этого же года была предпринята попытка вывести дрейфующие корабли из ледового плена. Однако из-за повреждения руля ледокольный пароход «Григорий Седов» не смог следовать на буксире за посланным на выручку ледоколом «Ермак» и остался дрейфовать в Северном ледовитом океане. По воле обстоятельств корабль с 15 членами экипажа был превращён в подвижную научно-исследовательскую станцию. Только 13 января 1940 года дрейф «Седова» через Центральный Арктический бассейн подошёл к концу, когда к многострадальному кораблю наконец-то смог пробиться в Гренландском море самый мощный в то время советский ледокол «И. Сталин». Таким образом со дня выхода корабля из порта до момента окончания дрейфа прошло 812 дней…

---

В начале 1931 г. Константин Сергеевич Бадигин — активный комсомолец-общественник, передовой моряк — был принят в кандидаты партии. Через год он стал членом большевистской партии.

Пять лет Константин Бадигин плавал в южных морях. Осенью 1933 г. он переехал в Архангельск. Суровая, полная трудностей жизнь северного моряка пришлась по душе молодому штурману.

В те годы большевики широким фронтом повели наступление на Арктику. За одну навигацию прошел Северным морским путем из Атлантического в Тихий океан ледокольный пароход "Александр Сибиряков". Этот небывалый рейс был повторен "Челюскиным". Север звал мужественных и смелых сынов родины, и они шли на завоевание и освоение Арктики.

По решению Центрального комитета ВЛКСМ в 1935 г. на линейном ледоколе "Красин" комплектовался комсомольский экипаж. В числе лучших комсомольцев на "Красин" направили и Константина Сергеевича Бадигина.

Имея диплом штурмана, он пошел на ледокол рядовым матросом; Бадигин считал большой честью плавать на славном комсомольском корабле. Север полюбился ему, и он мечтал о походах в высокие широты, о проникновении в такие полярные области, где раньше еще не бывали суда.

В Арктику Бадигин пришел не новичком, не любопытствующим искателем приключений, — моряк-большевик прекрасно знал, что ему придется здесь многому учиться, многое познавать. Но именно это и влекло Константина Сергеевича в полярные области.

В дружном коллективе "Красина" быстро оценили энергичного, волевого моряка. Комсомольцы избрали его комсоргом, командование назначило третьим помощником капитана.

Настойчивость и упорство в достижении цели всегда отличали Бадигина. Товарищи по совместному плаванию на "Красине" вспоминают не мало примеров его замечательного труда.

Бадигина окружали моряки высокой квалификации, много лет плававшие в разных морях. Спустя короткий срок молодой штурман был уже не только учеником опытных судоводителей, но и во многом равным им. Его определения местоположения корабля— в каких бы условиях он ни находился — отличались исключительной точностью. Требовательный капитан "Красина" Михаил Прокофьевич Белоусов был спокоен за корабль, когда на вахте стоял третий штурман.

В одном из рейсов на "Красине" не было специалиста, который мог бы наладить сложный навигационный прибор — гирокомпас Сперри. Бадигин взялся освоить этот прибор. Он разыскал на корабле техническую литературу на английском языке, сам сделал перевод, изучил чертежи прибора. Через несколько недель упорного труда штурман сказал Белоусову:

— Я освоил гирокомпас.

Капитан удивился, — это было исключительным достижением!

Во Владивостоке Бадигин сдал экзамен и получил звание штурмана-сперриста.

Товарищи любили Бадигина за упорство и настойчивость, за его стремление передавать свои знания другим. Он учился сам и учил других. Кружок пропагандиста Бадигина был лучшим на "Красине". Общим уважением пользовалась стенгазета "На румбе", которую Бадигин выпускал вместе с комсомольцами ледокола. Третий штурман руководил кружком технического минимума, и многие матросы — слушатели этого кружка — плавают сейчас штурманами, капитанами, учатся в высших морских школах.

Совсем недавно, когда моряки арктического флота выдвинули Константина Сергеевича Бадигина кандидатом в депутаты Мурманского областного совета депутатов трудящихся, капитан флагманского ледокола "Иосиф Сталин" М. П. Белоусов писал:

"Красин" был для Бадигина подлинным морским университетом. Здесь он получил высшее морское образование. И когда он перешел с "Красина" на "Садко" — вторым помощником капитана, — это уже был вполне сформировавшийся штурман, испытанный моряк-судоводитель"…

Как и остальные героические моряки "Седова", Константин Бадигин не готовился к столь продолжительному и тяжелому дрейфу. Но сама его жизнь, жизнь рядового советского моряка, мужественного полярника, воспитанника ленинско-сталинского комсомола и большевистской партии, выковала в нем те высокие качества, которые сделали его достойным капитаном замечательного корабля.

Работая на "Седове", Константину Сергеевичу впервые пришлось руководить большим и сложным хозяйством парохода. Ни на один день здесь не прекращались научные работы. Экипаж старательно готовил корабль к выходу из ледового плена.

В июне 1938 г. началось бурное таяние льдов. Вокруг каравана на ледяных полях образовались озера полупресной воды.

На общесудовом производственном совещании было решено подготовить машины "Седова" к 1 июля. На корабле было только одиннадцать человек. Самоотверженно работая, они выполнили свое обязательство — машины были в полной готовности. Тревожило одно — руль.

Во время сильнейшего ледового сжатия рулевое устройство "Седова" было серьезно повреждено. Водолазы спускались в холодную воду, осматривали подводную часть руля. Лед натворил большие беды. Напором его на корму был смят вправо ахтерштевень, исковеркано все крепление массивного руля, а сам руль изогнут в виде латинского "S". Корабль лишился управления.

Много дней седовцы потратили на освобождение руля и винта судна от льда. У кормы корабля они разбивали ломами и кирками льдины, вырубили канал в соседнюю большую полынью и сплавляли по нему битый лед.

В трещинах и разводьях близ судна появились нерпы. Нередко пролетали утки и чайки. Началась охота. В свободное время седовцы занимались водным спортом — катались на байдарках по разводьям.

Все книги судовой библиотеки были уже перечитаны. У моряков особенной популярностью пользовались дневники полярных исследователей — Нансена, Свердрупа, Де Лонга. Между командами судов происходил оживленный обмен книгами.

С большой активностью проходили политзанятия. Состоялась теоретическая конференция комсомольцев трех судов на тему "Социализм и коммунизм". В этой конференции участвовали почти все члены экипажа.

Ежедневно в кают-компании читали вслух "Последние известия по радио". Их аккуратно принимал Полянский. Продолжались занятия на судовых курсах повышения квалификации. Константин Сергеевич Бадигин руководил работой курсов.

Тем временем упорные южные ветры гнали льды, а вместе с ними и дрейфующий караван все дальше на север. К концу августа корабли уже пересекли 83-ю параллель. Измерения глубины показали, что караван давно прошел границу материковой отмели и находится в Северном Ледовитом океане. Здесь глубины достигали 4 тысяч метров.

Однажды ночью Полянский пришел к Бадигину и вручил ему только что принятое сообщение:

— Для вывода дрейфующих судов из льда на север двинулся "Ермак"…

Старейший русский ледокол подходил к кромке льдов…

"Седов" остается один

13 августе 1938 года "Ермак" проводил сквозь льды пароходы "Уралмаш", "Мироныч" и "Сталинград" в Тикси и Кожевниково. До этого он освободил из ледового плена пятнадцать транспортных и ледокольных судов.

"Ермак" получил новую почетную задачу: произвести глубокую разведку на северо-восток моря Лаптевых — к месту дрейфа ледокольных судов "Седов", "Садко" и "Малыгин". Этот поход начался в День авиации — 18 августа.

От острова Котельного "Ермак" двинулся вдоль 136-го меридиана курсом на север.

За 80-й параллелью плотный, густой туман совсем прикрыл ледокол. Можно было потерять место. Штурманы "Ермака" определялись только по сигналам далеких полярных радиостанций. "Ермак" на время остановился. Четыре дня продолжалось вынужденное бездействие. Когда туман рассеивался, сквозь просветы было видно, как разрушался и таял лед, открывались новые разводья.

26 августа "Ермак" пошел дальше на север по разводьям. Могучий ледокол без особого труда форсировал небольшие перемычки. Вскоре кончились навигационные карты: здесь еще никогда не плавал ни один корабль. Штурманы подклеивали к карте большие белые листы и на них прокладывали курс.

Резко усилилась слышимость радиостанции "Садко": ее сигналы гремели в приемнике. Караван был совсем близко! Это радовало. Но… кончились разводья. Океан был скован сплошным белым панцирем. Этот многолетний тяжелый полярный пак не поддавался ледоколу. Корабль наползал на льдину, взбирался вверх: лед не раскалывался, на его поверхности оставались только глубокие следы, как от гигантского утюга.

Неожиданно штурманский помощник обнаружил на горизонте дым кораблей. Весть об этом мгновенно облетела ледокол. "Ермак" с новой энергией обрушился на льды. Впервые в истории арктических экспедиций корабль вел бой с вечными льдами Центрального полярного бассейна в этих широтах.

Когда до каравана оставалось не больше четырех миль, ермаковцы уже ясно различили точные очертания трех кораблей. На рассвете 28 августа "Ермак" взломал лед, образовавший перемычку между "Малыгиным" и "Садко". Раскалывались дорожки между судами, протоптанные моряками каравана…