Валентин Катаев - Том 9. Повести. Стихотворения

• Название: Том 9. Повести. Стихотворения
• Автор: Валентин Катаев
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1972

Девятый, и завершающий, том Собрания сочинений В. П. Катаева составляют четыре повести, написанные им во второй половине 60-х годов. Эти произведения образуют своеобразный повествовательный цикл, единый по стилевой манере, лирической теме, идейной направленности. Кроме повестей, в девятый том включены также и стихи автора, отобранные им из публикаций разных лет, начиная с юношеских и завершая стихами последнего времени.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

1918

На яхте

Благословенная минута
Для истинного моряка:
Свежеет бриз и яхта круто
Обходит конус маяка.

Захватывает дух от крена,
Шумит от ветра в голове,
И жемчугами льется пена
По маслянистой синеве.

1918

Журавли

Мы долго слушали с тобою
В сыром молчании земли,
Как высоко над головою
Скрипели в небе журавли.

Меж облаков луна катилась,
И море млело под луной:
То загоралось, то дымилось,
То покрывалось темной мглой.

Тянуло ветром от залива,
Мелькали звезды в облаках,
И пробегали торопливо
То свет, то тень в твоих глазах.

1918

В переулке

В глухом приморском переулке
Шаги отчетливо звучат.
Шумит прибой глухой и гулкий,
И листья по ветру летят.

Осенний ветер — свеж и солон,
Неласков пепел облаков.
И я опять до краю полон
И рифм, и образов, и слов.

Иду. И ветра дуновенье
Несет ко мне дары свои:
И трезвый холод вдохновенья,
И мимолетный жар любви.

1918

Звезды

Глубокой ночью я проснулся,
И встал, и посмотрел в окно.
Над крышей Млечный Путь тянулся,
И небо было звезд полно.

Сквозь сон, еще с ресниц не павший,
Сквозь слезы, будто в первый раз,
Я видел небосклон, блиставший
Звездами в этот поздний час.

Увидел и заснул. Но тайной, —
Среди ночей и звезд иных, —
Во мне живет необычайный,
Живой, хрустальный холод их.

1919

Пушкину

Зорю бьют. Из рук моих

Ветхий Данте выпадает.

А. Пушкин

Легко склоняются ресницы,
В сознанье тонет каждый звук,
Мелькают милые страницы, —
И Пушкин падает из рук.

Быть может, и твоя обитель
Тиха была, и дождь стучал,
Когда из рук твоих, учитель,
Бессильно Данте выпадал.

И так же на крылах прохлады
К тебе слетал счастливый сон,
И красным золотом лампады
Был майский сумрак озарен.

1919

Ваза

Мудрый ученый, старик, вазу от пыли очистив,
Солнцем, блеснувшим в глаза, был, как огнем, ослеплен.
Трижды обвитый вокруг лентой классических листьев.
Чистой лазурью небес ярко блестел электрон[6],

В мире не вечно ничто: ни мудрость, ни счастье, ни слава,
Только одна Красота, не умирая, живет.
Восемь минувших веков не тронули вечного сплава,
Вечных небес синева в золоте вечном цветет,

1919

Весной

Я не думал, чтоб смогла так сильно
Овладеть моей душою ты!
Солнце светит яростно и пыльно,
И от пчел весь день звенят кусты.

Море блещет серебром горячим.
Пахнут листья молодой ольхи.
Хорошо весь день бродить по дачам
И бессвязно бормотать стихи,

Выйти в поле, потерять дорогу,
Ввериться таинственной судьбе,
И молиться ласковому богу
О своей любви и о тебе.

1920

«Словно льды в полярном море…»

Словно льды в полярном море,
Облака вокруг луны.
На широком косогоре
Пушки темные видны.

У повозок дремлют кони.
Звонкий холод. Тишина.
В сон глубокий властно клонит
Полуночная луна.

И лежу под небом льдистым,
Озаренный до утра
Золотистым, водянистым,
Жарким пламенем костра.

1920

Арбуз

Набравши в трюм в Очакове арбузов,
Дубок «Мечта» в Одессу держит путь.
Отяжелев, его широкий кузов
Густые волны пенит как-нибудь.

Но ветер стих. К полудню все слабее
Две борозды за поднятой кормой.
Зеркальна зыбь. Висят бессильно реи.
И бросил руль беспечный рулевой.

Коричневый от солнца, славный малый,
В Очакове невесту кинул он.
Девичья грудь и в косах бантик алый
Ему весь день мерещатся, сквозь сон.

Он изнемог от золотого груза
Своей любви. От счастья сам не свой,
На черном глянце спелого арбуза
Выскабливает сердце со стрелой.

1920

Прибой

Крутой обрыв. Вверху — простор и поле.
Внизу — лиман. Вокруг его стекла
Трава красна, пески белы от соли
И грязь черна, как вязкая смола.

В рапной воде, нагретые полуднем,
Над ржавчиной зеленого песка
Медузы шар висит лиловым студнем,
И круглые сияют облака.

Здесь жар, и штиль, и едкий запах йода.
Но в двух шагах, за белою косой, —
Уже не то: там ветер и свобода,
Там море ходит яркой синевой.

Там, у сетей, развешанных для сушки,
В молочно-хрупкой пене, по пескам,
Морских коньков и редкие ракушки
Прибой несет к моим босым ногам.

1920

Слепые рыбы

Всю неделю румянцем багряным
Пламенели холодные зори,
И дышало студеным туманом
Непривычно-стеклянное море.

Каждый день по знакомой дороге
Мы бежали к воде, замирая,
И ломила разутые ноги
До коленей вода ледяная.

По песчаной морщинистой мели
Мы ходили, качаясь от зыби,
И в прозрачную воду смотрели,
Где блуждали незрячие рыбы.

Из далекой реки, из Дуная,
Шторм загнал их в соленое море,
И ослепли они и, блуждая,
Погибали в незримом просторе.

Били их рыбаки острогою,
Их мальчишки хватали руками,
И на глянцевых складках прибоя
Рыбья кровь распускалась цветами.

1920

Воспоминание

Садовник поливает сад.
Напор струи свистят, треща,
И брызги радугой летят
С ветвей на камушки хряща.

Сквозь семицветный влажный дым
Непостижимо и светло
Синеет море, и над ним
Белеет паруса крыло.

И золотист вечерний свет,
И влажен жгут тяжелых кос
Той, чьих сандалий детский след
Так свеж на клумбе мокрых роз.

1920

Одуванчик

Сквозь решетку втянул ветерок
Одуванчика легкий пушок —
Невесомый, воздушный намек.

Удивился пушок. И сквозной
Над столом закачался звездой.
И повеял свободой степной.

Но в окно потянул ветерок
За собою табачный дымок.
А с дымком улетел и пушок.

1920

«Легко взлетают крылья ветряка…»

Легко взлетают крылья ветряка,
Расчесывая темные бока
Весенних туч, ползущих по откосу.
И, распустив стремительную косу,
В рубашке из сурового холста,
Бежит Весна в степях необозримых,
И ядовитой зеленью озимых
За ней горит степная чернота.

1921

Пряха

Поет красавица за прядкой
У неумытого окна,
И день сбегает нитью гладкой
Из рук в моток веретена.

Покорен сладкому безделью
Под мягкий стук и скрип колес,
Слежу, как тает над куделью
Девичьих пальцев нежный воск.

Завороженный и усталый,
Сижу, к овчине прислонясь.
Последний луч струною алой
Трепещет, в сумраке дымясь.

И вижу вдруг — под шум напевный,
Не в силах дрему превозмочь —
Простоволосою царевной
Уже сидит за пряжей ночь.

И голова седой колдуньи —
Кудель на палке — так бледна.
А тонкий ноготь новолунья
Грозит из синего окна.

1920

Муза

Пшеничным калачом заплетена коса
Вкруг милой головы моей уездной музы;
В ней сочетается неяркая краса
Крестьянской девушки с холодностью медузы.

И зимним вечером вдвоем не скучно нам.
Кудахчет колесо взволнованной наседкой,
И тени быстрых спиц летают по углам,
Крылами хлопая под шум и ропот редкий.

О чем нам говорить? Я думаю, куря.
Она молчит, глядит, как в окна лепит вьюга.
Все тяжелей дышать. И поздняя заря
Находит нас опять в объятиях друг друга.

1920