Элизабет Питерс - Неугомонная мумия

• Название: Неугомонная мумия
• Автор: Элизабет Питерс
• Издательство: Фантом-Пресс
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-86471-234-5

Для кого-то Египет – это курорты и ласковое море, для других – пирамиды и прочие древности, а для Амелии Пибоди – это страна, полная тайн, приключений и загадочных преступлений, которые без ее вмешательства так и останутся нераскрытыми.

Помимо природного любопытства к частному сыску Амелию побуждает достойный соперник – на пути ее встал хитрый и пронырливый Гений Преступлений, неуловимый тип, который промышляет кражей древнеегипетских сокровищ.

---

Первым делом мы отправились к кожевникам, где купили два ошейника для Бастет. Я выбрала простой и удобный, Рамсес предпочел щедро разукрашенный росписями, золочеными скарабеями и фальшивой бирюзой. Меня слегка озадачило пристрастие Рамсеса к безвкусным украшениям, но я решила не затевать дискуссию. Рамсес тут же нацепил на Бастет аляповатый ошейник и пристегнул к нему не менее жуткий поводок алого цвета. Они составляли примечательную пару: Рамсес в твидовой курточке и брючках, которые отец заказал ему по образцу собственного наряда, и большая кошка, словно сошедшая с древнеегипетской росписи. Я лишь порадовалась, что Рамсес не предложил вставить Бастет в ухо золотую серьгу, как делали древние любители кошек.

Разобравшись с Бастет, мы занялись прочими покупками – медикаменты, инструменты, веревки и другие полезные вещи. Когда список иссяк, близился полдень. В Каире всегда так – часовая прогулка по магазинам выливается в тягучие перебранки с торговцами, нескончаемые чашечки густого кофе и цветистые комплименты. Оставалось лишь одно место, куда я хотела зайти. Я повернулась к Рамсесу, чтобы спросить, не голоден ли он, но обнаружила, что вопрос излишен. Он только что запихнул себе в рот пирожное, истекающее медом и ощетинившееся орехами. Мед капал с подбородка на куртку.

– Где ты это взял?! – ошарашенно спросила я.

– А мне вон тот человек дал.

И Рамсес ткнул липким пальцем в продавца восточных сладостей, на голове которого покачивался большой деревянный поднос. Торговец послал мне улыбку и почтительно поклонился.

– Рамсес, – простонала я, – разве я тебе не говорила, чтобы ты ничего не ел на улице?

– Нет, – довольно ответил Рамсес.

– Нет?.. Ну тогда говорю сейчас.

– Ладно, – покладисто согласился мой сын, облизывая пальцы.

Мы гуськом прошли через арку на маленькую площадь, где весело шелестел фонтан. Вокруг мраморного сооружения столпились женщины с кувшинами. Появление Рамсеса с Бастет произвело небольшой фурор. Раздалось дружное хихиканье, одна из дам даже набралась храбрости и приподняла паранджу, чтобы как следует разглядеть диковинного зверя на поводке.

– Мама, а куда мы идем?

– В лавку древностей. Я обещала дяде Уолтеру посмотреть папирусы.

– Папа говорит, что торговцы древностями – гнусные мошенники и они...

– Я знаю все, что говорит твой отец, однако порой приходится иметь дело и с мошенниками. И пожалуйста, Рамсес, не повторяй его слова, хорошо? Лучше вообще молчи. И ничего там не трогай. И не позволяй Бастет разгуливать по лавке. И ничего не ешь!

– Хорошо, мама.

Я подозрительно покосилась на сына. Что-то уж очень он покладистый.

Квартал Хан-эль-Халил, где торгуют металлическим скарбом, еще более многолюден, чем прочие торговые районы Каира. Мы прокладывали себе путь мимо лавчонок размером с кухонный шкаф; на узких каменных скамейках, которые здесь называют «мастаба», сидели покупатели, торговец копошился внутри лавки, время от времени выныривая на свет с очередным предметом и начиная расхваливать свой товар на все лады.

Лавка Абделя находилась в самом конце квартала. Неказистый вид магазинчика служил лишь для отвода глаз. Почетных клиентов проводили в тесное помещение, располагавшееся позади совсем уж крошечной комнатенки. Там и хранились основные сокровища старого мошенника.

Еще со времен мсье Мариетта, первого хранителя египетских древностей, археологические раскопки, по крайней мере теоретически, были поставлены под строгий контроль. Лицензии выдаются только опытным ученым, а результаты изучаются официальным представителем ведомства, который отбирает для музея лучшие экземпляры. Остальное разрешается взять археологу. Всякий, кто желает вывезти древности, должен получить разрешение, но его легко выдают только в том случае, если указанные предметы не имеют большой денежной или исторической ценности.

Все было бы прекрасно, если бы закон соблюдался. К сожалению, невозможно уследить за каждым квадратным акром, и незаконные раскопки встречаются сплошь и рядом. Неопытные копатели, опасаясь разоблачения, работают в большой спешке, походя разрушая древние объекты, и уж конечно не ведут никаких записей. Египетские крестьяне просто нутром чувствуют клады и зачастую отыскивают гробницы, о которых археологи понятия не имели.

Знаменитый тайник с мумиями фараонов, о котором упоминал Эмерсон, – наиболее яркий пример.

При таком положении вещей торговцы древностями, разумеется, процветали. Некоторые были менее щепетильными, чем другие, но безупречно честный торговец попросту не выдержал бы конкуренции со своими пройдошистыми коллегами, ведь самые ценные вещи появлялись на рынке в результате нелегальных раскопок. Абдель был не лучше и не хуже других. Иными словами, в его лавке вполне могли найтись папирусы для Уолтера.

Каменная скамейка перед лавкой была пуста, значит, покупателей нет. Я заглянула внутрь. Тускло освещенная комнатка была забита товарами. Большую часть свободного места занимал сам Абдель – человек небольшого роста, но необъятной толщины. Пока богатство не испортило его фигуру, Абделя, наверное, можно было назвать красивым – правильные черты лица, большие карие глаза. В нем и сейчас осталось кое-что от прежнего щеголя, если судить по одеянию из кашемира цвета зрелого апельсина и массивному зеленому тюрбану. Возможно, при помощи этого сооружения на голове Абдель восполнял недостаток в росте. Стоя ко мне спиной, он напоминал ярко-оранжевый воздушный шар, увенчанный капустным кочаном.

За ним, в занавешенном дверном проеме, стоял еще один человек. Я видела только его лицо, надо сказать, довольно зловещее лицо – очень смуглое, почти черное, как у нубийца, дряблое, с мешками под глазами, наводившими на мысль не столько о возрасте, сколько о разгульной жизни. Увидев меня, человек дернул верхней губой, над которой чернели редкие усики, и оскалился. Хриплым голосом он перебил воркующую речь Абделя. Я разобрала лишь несколько слов, все остальное смешалось в непонятную сумятицу.

С проворством ящерицы, удивительным для человека столь солидной комплекции, Абдель обернулся и властным жестом заставил замолчать своего собеседника. Широкое смуглое лицо лоснилось от пота.

– Да это же Ситт-Хаким! – воскликнул хозяин лавки, расплываясь в улыбке. – Жена великого Эмерсона. Большая честь видеть вас у себя дома, госпожа доктор!

Поскольку мне не хуже Абделя известно, кто я такая, то напрашивался вывод, что слова предназначались неприятному усатому субъекту. И вряд ли это было официальное знакомство, поскольку, заслышав мое имя, зловещий усач исчез, да так внезапно и бесшумно, что даже занавеска за ним не колыхнулась. Видимо, хозяин не столько представлял меня, сколько предупреждал посетителя.

Абдель поклонился, точнее, попытался поклониться, но шар согнуть не так-то легко.

– Добро пожаловать, уважаемая и драгоценная. А этот юный благородный господин, разве может он быть кем-то иным, кроме как сыном великого Эмерсона! Какой красавчик, и сколько ума светится в его глазах!

Это было невероятным нарушением этикета: нельзя хвалить ребенка из опасения накликать завистливых демонов зла. Раз Абдель допустил такую ошибку, значит, он чем-то сильно взволнован.

Рамсес не сказал ни слова и лишь величаво поклонился в ответ.

– Но давайте же выйдем на воздух, драгоценная Ситт-Хаким, – продолжал разливаться Абдель, – сядем на эту удобную мастабу, выпьем кофе, и вы расскажете мне, чем могу вам служить.

Я позволила вывести себя из лавки и усадить на каменную скамейку. Хозяин присел рядом и хлопнул в ладоши, призывая слугу. Под оранжевым одеянием он носил длинный халат из полосатого сирийского шелка, перевязанный поясом, который едва гнулся от обилия жемчуга и золотых нитей. Абдель не обратил никакого внимания на Рамсеса, который остался внутри лавки. Нарочито заложив руки за спину, словно демонстрируя послушание, Рамсес разглядывал выставленные на продажу товары. Я решила его не звать. Даже если что-нибудь и сломает, ничего страшного – большинство предметов все равно дешевые подделки.

Некоторое время мы с Абделем пили кофе и обменивались неискренними комплиментами. Затем хозяин лавки вдруг сказал:

– Надеюсь, вас не оскорбила речь этого ничтожного нищего? Он пытался кое-что мне продать. Однако у меня возникли подозрения, что эти древности украдены, а как известно вам и моему великому другу Эмерсону, я не имею дел с мошенниками.

Я согласно закивала, прекрасно зная, что Абдель бессовестно лжет. А он знал, что я знаю. Мы разыгрывали освященный временем спектакль, когда обе стороны клянутся в самых благородных намерениях, а сами вынашивают планы, как бы поудачнее обмануть другого.

Торговец ласково улыбнулся. Этот толстяк умел хранить невозмутимость, но я-то прекрасно изучила старого плута – его реплика была не извинением, а замаскированным вопросом. Он всеми силами стремился выведать, поняла ли я, о чем они шептались.