Елена Попова - Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени

• Название: Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени
• Автор: Елена Попова
• Жанр: Детская проза

---

Я «вернулся» в свою комнату и лег на диван. Я понимал, конечно, что для матери меня там нет и быть не может, но читал, что такие случаи были. То есть, когда люди видели то, что видеть не могли. Я слышал, как мать вернулась с работы, как она тихо ходит по квартире, тихо, чуть слышно, пьет чай на кухне, позванивая ложечкой о свою любимую чашку… Потом шаги, она входит ко мне… Сердце мое забилось, я призвал всю свою силу… Мне показалось мимо меня что-то мелькнуло, мне почему-то показалось, что это Фифа… Хотя, почему он? Откуда? Подошла мать. Секунду смотрела на меня, потом вынула одеяло — постель была не расстелена и закрыла им. После этого вышла.

…Я довольно долго топтался на каменных ступенях ашрама, но Миракл так и не появилась. Это понятно. Мы встречались по субботам, а был только четверг. Я переместился к ней, в комнату, в которой как-то провел ночь. Прошел по дому, в поисках, но все натыкался на ее домашних — на братьев, родителей (понятно, что Очкарика с женой), набрел даже на какую-то старуху. Наконец, нашел и ее. У нее была небольшая комната, но очень славная. Разве что, по мне, слишком много мягких игрушек, почти столько, сколько всякой дребедени у моей матери на кухне. Конечно, Миракл тоже спала. Сон это сон, может он и похож на «путешествие», но это не «путешествие». Встретиться с ней в ее сне было невозможно. Я пристроился у нее в ногах и стал ждать. Мать всегда говорила, что я очень нетерпеливый. Чтобы она сказала сейчас! С возрастом я меняюсь. Я смотрел на лицо Миракл, очень красивое и спокойное… Даже не знаю, с чем можно было бы его сравнить. Наверное, красоту можно сравнить только с красотой… Ну там с цветами и прочим. Я всегда над этим смеялся, а тут подумал — это действительно так. Лицо Миракл можно было сравнить только с цветком. Чего я ждал? Ведь если Миракл проснется, я все равно не смогу с ней встретиться. Но я знал, что есть очень хорошее время между сном и явью, когда она сможет скользнуть мне навстречу, хотя бы на минутку. Только бы ее не позвали! Только бы не прибежал ее маленький брат! Я сидел так долго, несколько часов… Вот и говорите, что я не терпеливый! Вдруг ресницы Миракл дрогнули, во сне она глубоко вздохнула. Я весь напрягся… И тут она действительно выскользнула из своего тела и оказалась рядом со мной.

— Откуда ты тут взялся? — «спросила» она удивленно.

Я рассказал все. В это время случилось то, чего я и боялся. В комнату ворвался ее маленький брат и с радостными детскими криками (довольно идиотскими на мой взгляд) бросился к ней. Миракл мгновенно вернулась в свое тело. К моему счастью, я успел сказать ей самое главное, даже адрес.

— Возвращайся, — сказала она, обнимая ребенка и глядя куда-то в потолок, — Я сделаю все, что смогу.

На другой день Вася Че уже не плакал, но вид у него был совершенно сломленный.

— Ничего, — подбадривал я его. — Как-нибудь прорвемся.

По-моему, он мне не верил.

В этот день нас еще несколько раз кормили Ролтоном и столько же раз выводили в туалет. Опять приходил Фотограф, опять фотографировал, что-то у него не получалось и из соседней комнаты доносились крики и ругань. Потом один из смуглолицых принес мокрое полотенце и Фотограф сказал нам протереть им лицо и брезгливо протянул свою расческу. Вечером под батарею положили два ватных одеяла, но мы все равно спали плохо. Вася Че так вздыхал и сопел — что просто не передать. Я опять побывал дома, и мать, ни о чем не подозревая, опять укрыла меня одеялом. Как здорово, когда у матери много работы!

Утром пришел новый человек. Он долго ходил вокруг, примеривался и что-то прикидывал. А дальше произошла очень неприятная вещь — нас подстригли наголо. Мне-то еще что, я привык, мать всегда стрижет меня коротко, она говорит — захочешь когда-нибудь носить длинные волосы, скажешь спасибо. Так что два-три сантиметра туда или сюда для меня особой роли не играют. Но Вася Че! У него волосы темные и даже немного вьются. Я впервые обратил на это внимание. Темные волосы, красивые, и немного вьются… Когда его стригли, он не плакал, нет, но выражение лица у него было — не дай Бог… Как, наверное, у человека, чья жизнь кончена, и он окончательно это понимает. Под волосами у него оказалась странная острая макушка и скошенный затылок. Картинка до того грустная, что за одно это я бы этих мерзавцев просто разорвал. Нам надели какие-то дурацкие очки, а лицо Васи Че еще и замазали крем-пудрой загар, такой моя мать пользуется летом. Смуглолицый принес кучу старых джинсов и джинсовых курток и стал прикидывать, что из них нам подойдет… Нас отстегнули от батареи и переодели. Потом надолго оставили в покое. (Пристегнуты мы или не пристегнуты — бежать было невозможно.) Конечно, я надеялся на Миракл, но ведь чего в жизни не бывает, и какие-то вещи могут быть просто не в ее силах. Да, в мое сердце закрался страх. В какой-то книжке я читал, как страх вползает холодной змеей… Да, есть просто страх, абсолютный страх, страх и все. А есть, когда вползает холодной змеей. У меня был именно такой. Между тем, за стеной опять началась какая-то ругань. И тут к нам заявились все — двое смуглолицых, Фотограф, Парикмахер и еще один невысокий, коренастый, но, наверное, очень сильный дядька. Они принесли огромную дорожную сумку, положили в нее одно одеяло и приказали Васе Че в нее залезать. Вася Че бросил на меня страдальческий взгляд и… полез в сумку… лег там, свернувшись калачиком, сверху на него положили второе одеяло и потом оставшиеся джинсы и куртки. Вася Че был самым крупным в нашем классе, одеяла и джинсы тоже что-то весили, но Коренастый запросто схватил сумку, забросил ручки на плечи и понес. Фотограф бесцеремонно схватил меня за шиворот и встряхнул:

— Будешь рыпаться, твоему дружку аут. Усек? В сумке — зарядное устройство.

Может, он меня просто пугал, а может, и нет. Все равно, думаю, меня продавали за большие деньги. А в таких случаях, говорят, люди на все готовы. На лифте мы спустились вниз. Мы — это Коренастый, который нес Васю Че в сумке и Фотограф, который шел рядом со мной и держал руку на моем плече, а потом просто держал мою руку повыше локтя. Двое смуглолицых и Парикмахер вышли не с нами, чуть позже. У подъезда уже стояла большая машина. Я не из тех, кто интересуется машинами, но что-то все-таки знаю. По-моему, это был джип. Мы сели в джип. Из окна вышли двое смуглолицых и Парикмахер и сели в другую машину, поменьше.

Я почему-то думал, что нас повезут в аэропорт. А это дорога долгая. И вообще я ждал, что вот-вот и что-то произойдет. Как в кино. Нам на помощь бросится отряд ОМОНа, или там джип начнут обстреливать с вертолета… Смешно? Но именно такие кадры стояли у меня перед глазами. Однако вместо аэропорта мы довольно быстро приехали на вокзал. Коренастый опять вскинул сумку с Васей Че себе на плечо, а Фотограф вцепился в мою руку повыше локтя. Так мы прошли сквозь привокзальную, а потом вокзальную толпу. На нас никто не обращал внимания. Мне кажется, закричи я, рванись, меня скрутили бы на глазах у всех и никто не пришел бы ко мне на помощь. Я видел это по озабоченным глазам проходящих мимо. Этого бы просто никто не увидел. Тогда зачем рисковать? Тем более, рисковать Васей Че. А вдруг у них в сумке действительно взрывное устройство? Мы сели в поезд, я впился глазами в проводницу — обычная тетка, ничего она нам не поможет. Я заметил, что в соседний вагон садятся смуглолицые и Парикмахер. Вошли в купе. Коренастый небрежно бросил сумку с Васей Че на одну из нижних полок, а Фотограф быстро закрыл дверь и с заметным облегчением крякнул:

— Расслабляемся, пацаны!

И тут мне действительно стало страшно. Это вам не холодная змея, это такой страх, от которого пропадает голос.

— Расслабляемся! — Фотограф хлопнул меня по плечу. — А?

Я только что-то прохрипел. Поезд тронулся. Медленно поплыло мимо окон здание вокзала. «Все. Кранты,» — подумал я прямо словами Васи Че.

И тут поезд резко дернулся и остановился. В коридоре послышался шум, что-то визгливо кричала проводница. Дверь в купе открылась и в купе ворвался Бородач (борода у него опять стала отрастать), за спиной у него трясся один из смуглолицых, от страха превратившийся в бледнолицего. Я как-то подзабыл уже, какой Бородач большой. Он занимал собой все пространство, одной рукой он загреб меня, а другую руку, вернее кулак, направил в сторону Фотографа, Фотограф завалился на спину, на сумку, в которой был Вася Че. Вася Че заорал.

— Что там? — заревел Бородач.

— Вася Че! — прохрипел я. Голос еще ко мне не вернулся.

Бородач смахнул в сторону Фотографа, словно тот был какой-то тряпкой, и ухватился за сумку. Вот так, с сумкой в одной руке и со мной в другой, он и пошел к выходу из вагона. Что удивительно, даже такой сильный человек, как Коренастый тихо сидел около окна и не вмешивался.

Выбраться из вагона было не так-то просто. Бородач заставил проводницу открыть дверь, но ступени-то были уже убраны и до земли далеко. Он было хотел первой бросить сумку, но я заорал, что там Вася Че, о чем Бородач наверно уже забыл. Тогда Бородач спрыгнул сам, а потом уже все остальное. Поезд поехал дальше, а мы пошли к вокзалу. В какой-то момент я обернулся и к удивлению увидел всю компанию, которая тащилась за нами. Я сказал об этом Бородачу. Он поставил сумку, сказал мне подождать его тут, а сам пошел к ним навстречу. Я видел, как он о чем-то говорит с Парикмахером и Коренастым, что удивительно, довольно миролюбиво. Потом он передал одному их смуглолицых небольшой сверток, мне показалось, что это деньги. Наконец, Бородач вернулся к нам.