Джеймс Макферсон - Поэмы Оссиана

• Название: Поэмы Оссиана
• Автор: Джеймс Макферсон
• Жанр: Проза

---

Как тысяча волн стремится на скалы, так ринулись полчища Сварана. Как скала встречает тысячу волн, так встретил Сварана Инисфайл. Смерть вокруг подъемлет вопль, мешая его со звоном щитов. Каждый герой - столп мрака, а меч - перун огневой в длани его. От края до края гремит поле, точно сотня молотов один за другим кует багряное чадо горнила.

Кто эти двое на вереске Лены, столь темные и угрюмые? Кто они, двум тучам подобные, и мечи их сверкают над ними, как молния? * Колышутся холмы окрест, и скалы, поросшие мхом, содрогаются. Кто ж это, как не сын океана и колесницевластный вождь Эрина? С тревогой следит за ними множество дружеских глаз, смутно различая их в зарослях вереска. И вот уже ночь скрывает вождей во мгле и пресекает ужасную битву.

* ... подобные двум черным тучам,

Чреватым артиллерией небес,

Что, грохоча, над Каспием несутся.

Мильтон [Потерянный рай, II, 714].

На дремучем склоне Кромлы разделал Дорглас оленя, добычу ранней охоты, когда герои не покидали еще холма.* Сто юношей сбирают вереск, десять героев раздувают огонь, триста отбирают гладкие камни. Пиршества дым широко расстилается.

* Древний обычай приготовления снеди для пира после охоты передавался по традиции из поколения в поколение. Выкапывали яму, и ее стенки выкладывались гладкими камнями, а рядом наваливали груду гладких и плоских кусков кремня. Камни и яма как следует прогревались горящим вереском, после чего на дно клали дичину, а на нее слой камней, и так повторялось до тех пор, пока яма не заполнялась. Затем все покрывали вереском, чтобы удерживать пар. Насколько это справедливо, я не могу сказать, но до сих пор можно видеть ямы, которые, как утверждают простолюдины, служили этой цели.

Кухулин, могучий военачальник Эрина, духом воспрянул. Опершись на копье лучистое, молвил он сыну песен, Карилу, древнему годами, седовласому сыну Кинфены.* "Разве сей пир уготован лишь для меня одного, а король Лохлина останется на бреге Уллина вдали от оленей родных холмов и шумных чертогов своих пирований? Восстань, Карил, древний годами, и передай слова мои Сварану. Скажи ему, пришлецу с моря ревущего, что Кухулин правит пир. Так пусть же он слушает здесь шум моих дубрав под тучами ночи. Ибо холодны и суровы буйные ветры, что бушуют над пеной его морей. Пусть же и он здесь восхвалит трепетную арфу и услышит песни героев".

* Cean-feana, т. е. глава народа.

Пошел сладкогласный старец Карил и позвал короля темно-бурых щитов. "Восстань со шкур охоты твоей, восстань, Сваран, король дубрав. Затевает Кухулин веселие чаш, раздели же пир синеокого вождя Эрина".

Словно угрюмый ропот Кромлы пред бурей раздался его ответ. "Пусть даже все твои дочери, Инис-файл, простирают ко мне свои снежные руки, пусть исторгают вздохи из грудей и обращают с любовью нежные очи, все равно недвижим, как тысяча скал Лохлина, останется

Сваран здесь, пока утро юным лучом моего востока не озарит мне путь ко смерти Кухулина. Лохлина ветер ласкает мне слух. Он реет над моими морями. Он шепчется в вышине с парусами и приводит на память зеленые леса мои, зеленые леса Гормала, что отзывались гулко ветрам, когда копье мое на охоте обагрялось кровию вепря. Пусть же уступит мне мрачный Кухулин древний престол Кормака, не то горные потоки Эрина заалеют кровавой пеной его гордыни".

"Зловеще звучит голос Сварана", - сказал Карил, древний годами.

"Зловеще для него одного, - отвечал синеокий сын Семо. - Но, Карил, возвысь свой голос и поведай о подвигах былых времен. Отгони ночь своим пением и подари нам радость скорби. Ибо сонмы героев и любезных дев обитали в Инис-файле. И сладостны песни печали, что звучат на скалах Альбиона, когда смолкает шум охоты и потоки Коны ответствуют гласу Оссиана".*

* Оссиан, сын Фингала и автор поэмы. Нельзя не восхититься искусством, с каким поэт столь естественно влагает похвалу себе в уста Кухулина. Упомянутая здесь Кона, вероятно, небольшая речка, протекающая через Глен Ко в Аргайлшире. Один из холмов, окружающих эту романтическую долину, до сих пор называется Scornafena, или холм народа Фингалова.

"В минувшие дни, - Карил запел, - явились сыны океана в Эрин.* Тысяча кораблей неслась по волнам к любезным равнинам Уллина. Сыны Инис-файла поднялись навстречу племени темно-бурых щитов. Были там Карбар, первый из мужей, и Грудар, юноша статный. Давно уже спорили они о пятнистом быке, который мычал на гулкой пустоши Голбуна.** Каждый притязал на него, и смерть нередко мелькала на острие их стали.

* Эпизод этот здесь вполне уместен. Калмар и Коннал, два ирландских героя, горячо заспорили перед битвой о том, следует ли вступать в бой с противником. Карил пытается успокоить их рассказом о Карбаре и Грударе, которые, хоть и были врагами, сражались на войне бок о бок. Поэт достигает своей цели, и в третьей книге мы обнаруживаем, что Калмар и Коннал вполне примирились.

** Golb-bhean, как и Cromleach, означает изогнутый холм. Здесь это название горы в графстве Слайго.

Бок о бок бились герои, и заморские пришлецы бежали. Не было на холме славнее имен, чем Карбар и Грудар. Но, увы, зачем по-прежнему мычал бык на гулкозвучной пустоши Голбуна? Они увидали, как скачет он, белоснежный. Ярость вернулась к вождям.

На травянистых брегах Лубара * бились они и пал Грудар, ясный, как солнечный луч. Свирепый Карбар пришел в долину гулкозвучной Туры, где Брасолис,** прекраснейшая из сестер его, затянула в одиночестве песнь скорби. Она воспевала подвиги Грудара, тайно ею любимого. Она горевала, что остался он на поле кровавом, но все же надеялась, что он вернется. Из-под покровов виднелась белая грудь, словно луна из-под ночных облаков. Нежнее арфы звучал ее голос, изливая песнь скорби. Грударом была полна душа ее, к нему втайне обращала она взор свой. Когда же вернешься ты в доспехе своем, воин могучий?"

* Лубар - река в Ольстере. Labhar - громкий, шумный.

** Brassolis означает белогрудая женщина.

"Возьми, Брасолис, - подойдя, сказал Карбар, - возьми, Брасолис, этот щит окровавленный. Укрепи его высоко в чертоге моем, доспех моего врага". Нежное сердце затрепетало в ее груди. Обезумев, бледная бежала Брасолис. Она нашла своего юношу, простертого в крови. Она умерла на вереске Кромлы. Здесь почиет их прах; Кухулин, и эти два одиноких тиса, поднявшись из их могил, желают сплестись в вышине. Прекрасны были они - Брасолис, дочь равнины, и Грудар, сын холма. Бард сохранит имена их и повторит для времен грядущих".

"Приятен твой глас, о Карил, - сказал синеокий вождь Эрина, - и любезны предания минувших времен. Они, словно тихий дождь весенний,* когда солнце озирает поле и легкое облако парит над холмами. Сыграй же на арфе во славу моей любви, воспой одинокий солнечный луч Дунскеха. Сыграй на арфе и прославь Брагелу,** ту, что оставил

* Гомер уподобляет слова, проникающие в душу, падающему снегу:

Речи, как снежная вьюга, из уст у него устремлялись!

[Илиада, III, 222].

** Брагела была дочерью Сорглана и женой Кухулина. После смерти Арто, верховного короля Ирландии, Кухулин, возможно по приказу Фингала, перебрался в Ирландию, чтобы взять на себя управление делами этого королевства на время несовершеннолетия Кормака, сына Арто. При этом он оставил жену свою Брагелу и родовом имении Дунскехе на острове Скай.

я на острове туманов, супругу сына Семо. Подъемлеть ли ты на скале прекрасный свой лик в надежде узреть паруса Кухулина? Куда ни глянь, несутся морские валы, и пену их белую примешь ты за мои паруса. Воротись домой, любовь моя, уже ночь наступает и ветер холодный вздыхает в твоих волосах. Уйди в чертоги пиров моих и вспомни прошедшие годы, ибо я не приду назад, покуда не стихнет буря войны. О Коннал, говори мне о войнах и битвах, изгони ее из моей памяти, ибо любезна мне дочь Сорглана, бела ее грудь, а волосы черны, как вороново крыло".

Отвечал неспешноречивый Коннал: "Берегись племени океана. Вышли вперед свое войско ночное, чтобы следило за силами Сварана. Кухулин, я хочу мира, пока не придет племя пустыни, пока не придет Фингал, из мужей первый, и не воссияет, словно солнце, на наших полях".

Ударил герой в щит военной тревоги, двинулись ночные воины. Остальные легли на оленьей пустоши и заснули под свист унылого ветра. Тени недавно умерших были близко, они плыли на темных тучах. И далеко во мрачном безмолвии Лены слышались слабые возгласы смерти.*

* Древние шотландцы долгое время считали, что около места, где вскоре кто-либо умрет, слышатся вопли духов. Рассказы об этом чудесном явлении, которые и поныне в ходу у простонародья, весьма поэтичны. Призрак является верхом на метеоре, совершает два или три круга над местом, где умрет человек, затем, время от времени испуская вопли, движется по дороге, по которой пройдут похороны, и, наконец, метеор и призрак исчезают над будущим местом погребения.

КНИГА ВТОРАЯ

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ ВТОРОЙ

Тень Кругала, одного из павших в бою ирландских героев, является Конналу, предсказывает поражение Кухулина в следующей битве и настоятельно советует ему заключить мир со Свараном. Коннал сообщает Кухулину о своем видении, но тот остается непреклонен: повинуясь законам чести, он не хочет предлагать мир первым и решает продолжать войну. Наступает утро. Сваран ставит Кухулину унизительные условия, которые тот отвергает. Начинается битва, и оба воинства упорно сражаются, пока бегство Грумала не вынуждает ирландскую армию отойти. Кухулин и Коннал прикрывают ее отступление. Карил отводит воинов на ближайший холм, куда вскоре вслед за ними приходит и сам Кухулин. Он замечает флот Фингала, плывущий к берегу, но наступившая ночь скрывает суда от его взора. Кухулин, удрученный поражением, приписывает неудачу гибели своего друга Ферды, которого он сам убил незадолго до этого. Карил, желая доказать, что неудача отнюдь не всегда преследует того, кто нечаянно убил друга, рассказывает историю Комала и Гальвины.