Игорь Судак - Добрые сутки или Вера для атеиста

• Название: Добрые сутки или Вера для атеиста
• Автор: Игорь Судак
• Жанр: Киберпанк

В засекреченной научной лаборатории произошёл несчастный случай - разбилась пробирка с необычайно опасными микроорганизмами. Единственный оставшийся в живых учёный угрожает полным уничтожением планеты. Последний шанс на спасение - с ним позволено поговорить шести различным людям. Пятеро были выбраны земным правительством, а последнего он выбрал сам случайно. И представьте, что роль парламентёра выпала вам...

---

— Вполне. А сказки Пушкина мне еще в детстве читал дедушка. И что?

— Прекрасно. Скажите тогда, смогли бы мы лично, вместе с вами, объяснить Пушкину, человеку начала 19-го века, как устроен телевизор или видеотелефон и на каких принципах они работают? Вряд ли, правда? Ведь для этого ему нужно было бы для начала рассказать, что такое электричество. Он-то при свечке стихи писал. А магнитное поле, а радиомеханика, электроника? Этих наук и многих других в его время просто не существовало. Это же какой гигантский пласт информации и знаний, который за разделяющие нас двести лет освоило человечество, ему пришлось бы объяснять! Для него наш мир не просто фантастика, это что-то вообще невообразимое. Экипажи с лошадьми поменялись на какие-то блестящие самоходные агрегаты, везде струится свет без всяких свечей и лучин. Дома, словно утесы повырастали в городах. Провода, гул, шум, сигналы, к которым мы привыкли и не замечаем. Его современники даже представить себе не могли, что наука так кардинально изменит мир. Мы водили бы Пушкина по улицам за руку, а с его лица после первого шока не сходила бы глупая улыбка. Он бы ничего не понимал из того, что мы ему пытались бы втолковать.

— Полный даун был бы, — согласился террорист.

— И только опытные психологи догадались бы начать его просвещение с вещей, которые ему были близки. Он хорошо помнит, что такое яблочко на тарелочке, он знает, что такое говорящее изображение в зеркальце. Ему понятно — это сказки, он сам об этом писал. И нам достаточно ему теперь сообщить, что все те сказки стали явью, и не по волшебству и щучьему велению, а просто люди научились такие зеркальца делать своими руками, профессии такие появились, все равно, что плести корзины, шить одежду, ковать подковы. Это бы он уже понял, понял бы самое главное — умельцы изловчились. Но ни он и никто другой из его современников не смог бы уяснить, каким образом. Так и я вас, как и Пушкина, возвращаю к вещам вам привычным. Вы знаете, что в компьютерных играх персонажи легко восстанавливаются и что они имеют по несколько жизней, как прежде в народных сказках разрубленные на куски герои воскрешались с помощью живой и мертвой воды? Это вам знакомо?

— Это знакомо каждому ребенку.

— Так вот всего этого человечество через некоторое время достигнет в реальности — сами научатся мертвых оживлять и собирать рассыпанных в прах. Принцип улавливаете: человек хотел видеть на расстоянии — научился, человек мечтал возвращать умерших — научится. Ведь то сказочное зеркальце, которое показывает и говорит, сбылось на 100 процентов. Можно даже видеотелефон сделать в виде такого точно зеркальца — с ручкой и инкрустациями, это всего на всего вопрос дизайна. И если за пару столетий человек изменил до неузнаваемости весь мир вокруг себя, то за следующие два столетия он и себя изменит в мире так же существенно. А ушедшие поколения вернуть к жизни будет проще, чем сейчас собрать телевизор. Вы, хоть и ученый, но недооцениваете науку, а она сейчас в такой рост пошла, что…

- Да ну, - усмехнулся ученый, - развивается, как обычно. И я не замечал, чтоб настолько, что можно впадать в эйфорию.

- Вы не замечаете, как не замечают и другие, потому что многие процессы идут подспудно, тихо накапливая взрывной рывок. Мне  в школе один коллега-математик задачку задал. Она очень показательна. Вот смотрите - известно следующее: озеро полностью зарастает ряской за 30 дней. И еще известно: количество ряски каждый день удваивается. Вопрос: на какой день озеро покроется ряской наполовину?

- На 15-ый. Чего тут думать… - ответил сразу Десницкий, а потом приложил палец к переносице. - Хотя стоп! Нет, намного позже… Наполовину оно покроется ряской в предпоследний день. То есть на 29-ый. Любопытно – сразу и не верится.

- Вы быстро решили, - сказал Алеша, у него чуть не вырвалось сказать:«Садитесь, отлично».-  Да, на 29-ый. Ответ очевиден, но в то же время производит впечатление.  На 28-ой озеро зарастет на четверть, на 27-ой – на одну восьмую, на 26-ой – на одну шестнадцатую. А за неделю до полного зарастания количество этой ряски будет практически незаметно на глаз, как будто ее и нет. То есть 23 дня шел бурный процесс роста, который никто не замечал, а потом – раз! – и куда делось озеро? Это пример геометрической прогрессии, то есть удвоения. А история науки показывает, что она, наука, развивается (точнее уже взмывает) по экспоненте – и это похоже на то, если бы ряска не удваивалась каждый день, а возводилась в степень. То есть, видимое  зарастание водоема вместо недели произошло бы в последний час последнего дня. Мы приближаемся к тому загадочному и волнующему моменту, когда прогресс вот-вот может пойти почти по вертикали, когда вдруг все увидят, что головокружительные перемены происходят не каждый век или каждый год, а каждый день, каждый час и каждую минуту. Это может от неожиданности  вызвать у людей даже панику и шок. И куда приведет этот переход, каким будет человечество, у нас нет пока ответа, но то, что в это время, совершенно походя, посбываются все мыслимые и немыслимые мечты, включая личное бессмертие и возможность воскрешения, несложно догадаться.

— Ну, хорошо, - Десницкий немного смягчился, - я  не со всем согласен, но, допустим, когда-нибудь научатся наши далекие, или пусть даже близкие, потомки восстанавливать давно умерших людей — кого они тогда восстановят? Того, кто для них интересен: Пифагора, Моцарта, Наполеона, Эйнштейна, многих других ярких и известных личностей, оставивших заметный след в истории, того же Пушкина, как вы сказали. Но зачем им нужны будут миллиарды серых, ничем не примечательных людей, которые и в своем времени ничем не выделились? Их-то зачем тащить в будущее?

— Вы знаете, мне кажется просто невероятной ситуация, при которой, имея техническую и финансовую возможность воскресить абсолютно всех, наши потомки захотят вернуть только великих. Во-первых, грядущее человечество, или пусть это станет сверхчеловечество, неизбежно будет великодушным и гуманным, это будет общество, в котором права личности ценятся важнее любых групповых интересов, будь то этнические, классовые или еще какие-нибудь, -  иначе оно еще раньше уничтожит планету и себя.   Во-вторых, я уже говорил о понятии «права на бессмертие». Все жившие когда-нибудь люди уже автоматически имеют это право, независимо от их роли в истории и уровня интеллекта. В-третьих, с точки зрения могущественных людей будущего уровень ума Эйнштейна будет не слишком отличаться от уровня сельского дурачка. И тот и другой будут подвержены адаптирующей коррекции и глобальному обучению при сохранении их личностных качеств — и еще неизвестно кто из них окажется нужнее будущему. Ведь иной аутичный пастушок из средневековья мог бы быть сейчас гениальным программистом. В-четвертых, раньше пожилых людей убивали или бросали, когда еда доставалась тяжело, а теперь за немощными и выжившими из ума стариками ухаживают, хотя смысла в их жизни особого нет. Что же изменилось? Цивилизация. То есть вопрос, который вы задаете, для человека из будущего будет вопросом дикаря с примитивным мышлением. И, наконец, в-пятых, допустим, начнут возвращать только великих. Вдохнули жизнь в того же Пушкина, оживили его полностью, как личность, с его чувствами, воспоминаниями и привязанностями. Как вы считаете, разве он не похлопочет, узнав, что воскрешать нетрудно, о своей жене Гончаровой, о своих детях, Дельвиге, других друзьях-лицеистах, Арине Родионовне, о своих многочисленных возлюбленных. Пару сотен современников он лично попросит вернуть. И ему вряд ли откажут. А у тех ведь свои близкие люди и друзья. Да за короткое время цепочки воскрешений не только покроют густой сетью весь девятнадцатый век, но кругами уйдут в восемнадцатый, семнадцатый, шестнадцатый, а так же — в двадцатый и двадцать первый.

— И если сам Пушкин не замолвит словечко за своего убийцу — Дантеса, то его вытянут с другой стороны другие люди, его друзья и близкие?

— Ну конечно же! Очевидно, что так вернут всех. Не так уж и много людей жило за всю историю — не более ста миллиардов…

Одновременно с этими словами на лестничной площадке послышался шум, ругань и короткая возня. Потом в дверь коротко позвонили. Алеша замолчал, а Десницкий задумался. Алена вышла.

11. Чело и вече

Алеша смотрел на молчащего Десницкого. Ему очень хотелось успокоить этого по сути несчастного, загнанного в угол и брошенного всеми человека, заронить хотя бы какое-то сомнение в его затею и протянуть ему пусть даже самую тонкую соломинку надежды, травинку веры. Веры для атеиста. Тем более сам Алеша, в этой пограничной ситуации между жизнью и смертью, как-то очень быстро осознал, что не сказку он сейчас рассказывает. Его как будто легонько коснулось само будущее, удивительное и хрупкое. Видимо, не только на далекой плавучей лаборатории сейчас хорошо думается, а и в его панельной квартирке, ставшей последним бастионом жизни цивилизации.