Иен Келли - Казанова

• Название: Казанова
• Автор: Иен Келли
• Издательство: АСТ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065490-1

Личность Джакомо Казановы была и остается загадкой, тревожащей умы историков и биографов. Кто он? Один из многочисленных авантюристов XVIII века? Тайный информатор правителей? Мошенник, чей талант граничил с гениальностью? Бонвиван и ловелас? Идеальный любовник? Великолепный литературный мистификатор, знаменитые «Мемуары» которого не имеют ничего общего с реальностью?

Современные историки до сих пор не могут прийти к единому мнению об этом легендарном человеке.

Иен Келли использовал в своей книге множество неопубликованных ранее материалов — от протоколов венецианской инквизиции до писем самого Казановы — и эти документальные свидетельства позволят читателям по-новому взглянуть на жизнь загадочного итальянца.

---

Он вернулся в Падую, чтобы получить степень доктора права (utroque jure), и после двухмесячного отсутствия получил второе приглашение от синьоры Орио. Нанетта была там и заявила, что девочки оскорблены его прошлым поведением и что Анджела хотела бы повторить постельную вечеринку. Казанова согласился, скорее из желания как-то отомстить Анджеле, чем в надежде, что она смягчится. В назначенный вечер, однако, появились только Нанетта и Марта. Они утверждали, что не знают, где Анджела, но предложили Казанове поспать в их кровати, тогда как сами заняли диван.

Они поклялись в привязанности и вечной верности, полагая его «истинным братом», а затем открыли две бутылки кипрского вина и принялись за копченое мясо, которое он привез с собой для Анджелы, дополнив его хлебом и пармезаном, стащенным из кладовой тетушки. Впервые из множества аналогичных случаев, придавая дополнительную убедительность и человеческие нотки своему рассказу, Казанова в подробностях описывает то, что было съедено.

Они начали с игры в поцелуи, а потом заговорили об Анджеле. Девочки рассказали ему об игре, в которую как-то играли, когда она осталась у них на ночь, когда одна из них делала вид, будто она — «милый аббат [Казанова]», и все вместе они возились на кровати. Они говорили о всякой чепухе и разыграли всю необходимую преамбулу подростковой власти над сном, представляемым предметом наименьшего беспокойства. В конце концов они решили пойти спать вместе, как друзья. Казанова пожаловался, что не сможет уснуть, если он не ляжет голым. Девочки ответили, что он мог бы снять одежду, а они не будут смотреть. Он сказал им, они могут чувствовать себя в безопасности в его присутствии, «вас две, а я один». Затем все они как бы легли спать.

То, что произошло дальше, является одним из наиболее известных и подробных рассказов о первом сексуальном опыте — и довольно экзотическом. Учитывая особую смесь нежно вспоминаемых деталей, степень, в которой это событие стало потом типичным для Казановы, и тревожность вторжения сексуального познания, стоит процитировать текст полностью:

Они повернулись спиной ко мне, и мы оказались в темноте. Я начал с той, лицом к которой лежал, и не зная, была то Нанетта или же Марта. Я нашел девушку свернувшейся калачиком и прикрытой ночной сорочкой, не делая ничего такого, чтобы вспугнуло ее, я, шаг за шагом, так быстро, как это было возможно, скоро убедил ее, что лучше всего ей притворяться спящей и предоставить мне свободу действий. Мало-помалу я расправил ее тело; очень постепенно, медленно и последовательно, но удивительно естественными движениями, она перевела себя в такое положение, которое являлось наиболее благоприятным из тех, какие могла предложить мне, не изменяя себе. Я приступил к ласкам, но чтобы они увенчались успехом, было необходимо открытое и очевидное согласие с ее стороны, и природа, наконец, заставила ее сделать это. Я обнаружил первую сестру вне подозрений [как девственницу] и, подозревая о боли, которую она должна была пережить, был удивлен [тем что] мне было позволено оставить жертву наедине с самой собой и повернуться в другую сторону, чтобы сделать то же самое с ее сестрой… Я застал ее неподвижной в положении, часто принимаемым человеком, погруженным в глубокий безмятежный сон. С величайшей осторожностью и боясь разбудить, я начал с услаждения ее души [клитора] и в то же время убеждаясь, что она была такой же нетронутой, как и ее сестра, я продолжал действовать, покуда она — откликнувшись самым естественным движением, без которого мои труды не увенчались бы победой, — не помогла мне добиться триумфа; хотя в критический момент она оказалась больше не в силах играть в свое притворство. Отбросив маску [спящей], она сжала меня в своих объятиях и прижала свой рот к моему.

Минуту спустя троица встала, зажгла свечи и омылась «в ведрах, что вызвало у нас смех и обновило все наши желания», а затем они уселись «в костюмах золотого века» доедать последний хлеб и допивать вино. Пополнив энергию, они провели «всю ночь в самых разнообразных схватках».

Предпочитаемый Казановой стиль описания своего полноценного сексуального опыта был во многом уникальным, но в то же время отвечал литературным условностям той эпохи. Любовники носили маски, скрывающие их истинные чувства, и играли в игру понятных, но не высказываемых желаний. Они наслаждались «схватками», в которых он играл роль завоевателя. Как человек своей эпохи — чувствовал ли он себя таким в тот момент или позднее — он на словах почитал девственность, хотя и стремился ее к разрушению. Чувствовалось также, бесспорно, некое принуждение со стороны молодого человека, которое более подобало эротической литературе, чем вероятной реальности данного момента — но также и возможно, что сестры чувствовали принуждение. Однако «триумф» любовников был взаимным, они разделили кульминацию, их дружба продлилась, и Казанова вспоминал эти свои занятия любовью как забавный хоровод. Он торжествовал своему соучастию, совершенно не думая о последствиях или возможной опасности, хотя бы для девочек, поскольку они обе оказались запятнанными. Первый сексуальный опыт Казановы, с двумя сестрами, будет эхом проходить сквозь всю его дальнейшую жизнь, выливаясь в соблазнения других сестер, матерей с дочерьми и даже в сожительстве с монахинями.

Когда старая синьора Орио уехала к мессе, молодой аббат выскользнул из ее дома после второй из многих будущих проведенных там ночей. Он, Марта и Нанетта поддерживали сексуальную близость в течение ряда лет, и потому первый половой контакт наложил на него глубокий отпечаток. Он доказал, что способен научиться ars veneris, как он обычно называл искусство и науку любви и секса, которой так надолго посвятил себя. Втроем они провели целую ночь, неоднократно занимаясь любовью, но он признавался: «Эта любовь, которая была первой в моей жизни, не научила меня почти ничему о мире, поскольку она была совершенно счастливой, никогда не нарушалась какими-либо разногласиями и не затемнялась никаким корыстным интересом».

Из этих отношений Казанова извлек выгоду гораздо большую, чем девушки. Они удвоили его растущую сексуальную уверенность, убедили его, что женщины могут быть заинтересованы в простом сексе точно так же, как и он сам, и предоставили ему удобную возможность исследовать собственную и чужую физиологию. Вероятно, Марта воспринимала их связь не так, как Нанетта. Вскоре после ночи любви Нанетта вышла замуж, тогда как Марта удалилась в монастырь на Мурано, Санта-Мария-дельи-Анджели, и отвергла ухаживания Джакомо Казановы. В конце концов она приняла имя матушка Мария Кончитта, но сказала, что простила Казанове участие в их сексуальных экспериментах, ведь ее бессмертная душа будет спасена, потому что она провела остаток жизни в покаянии. Ее последние слова, обращенные к Казанове, были о том, что она будет молиться, чтобы он тоже смог однажды раскаяться в собственном сладострастии.

Но у молодого аббата были другие планы.

Казанова дает нам три кратких примера изменения своих взглядов в этом возрасте, готовности пойти на риск осуждения со стороны церкви и старших ради безрассудных порывов и сексуальной предприимчивости. Два случая произошли с профессиональными куртизанками, третий — с ходившей в невестах сельчанкой. Тереза Имер затеяла с ним профессиональный флирт из окна своей спальни на корте дель Дука Сфорца, что обернулось довольно регулярными приглашениями в салон Малипьеро. Здесь она убивала время, сидя вечерами и глядя с длинного балкона на Большой канал, пока сенатор спит. В один из вечеров они с Казановой оказались наедине, и кто-то из них, вероятно он, придумал «сравнить различия в наших формах с невинной веселостью». Может быть, именно их детские смешки привели к тому, что Малипьеро неожиданно проснулся, избил Джакомо палкой за дерзость и вышвырнул прочь из дворца. Это привело к временному прекращению отношений Джакомо со своим первым покровителем из аристократов и положило начало длившимся всю жизнь до некоторой степени братским отношениям с Терезой Имер.

Между тем он познакомился с еще одной профессиональной обольстительницей, Джульеттой Преати, характерной представительницей особого типа венецианок — актрисой, куртизанкой и музыкантшей. Она была утонченной и красивой молодой женщиной, которую в возрасте четырнадцати лет «купил» у ее отца дворянин Марко Муаццо. В обмен на благосклонность как любовницы она получила образование, научилась музыке и несколько лет спустя оказалась в Вене, где играла в опере Метастазио роль castrato. Она была опытной профессиональной красоткой восемнадцати лет от роду, когда в 1741 году познакомилась с Казановой через круг друзей Малипьеро, пользовавшихся дурной славой. Они мгновенно прониклись неприязнью друг к другу. Через год, однако, после его встречи с Мартой и Нанеттой, то ли она почувствовала, то ли он сам заявил, что она больше не может быть с ним надменной и что Казанова должен устроить для нее праздничный вечер. Он согласился — с тем условием, чтобы некоторые расходы оплатила она, и пригласил, в частности, синьору Орио с ее племянницами. Большинство гостей были друзьями Джульетты и, следовательно, скорее всего, не принадлежали высшему обществу Венеции.