Илга Понорницкая - Такие нежности

• Название: Такие нежности
• Автор: Илга Понорницкая
• Жанр: Короткие истории

Введите сюда краткую аннотацию

---

Дашка точно чувствует, что с котенком ее обманут — сама подыскивает себе какого-нибудь во дворе. Вдруг мамка передумает и разрешит? Мало ли, что сейчас она все время твердит Мишке, выпуская вас гулять: гляди, чтобы сестренка не таскала бродячих кошек…

А как углядишь? Ладно, если кошка проворная и сама ноги унесет, а заодно и слабое место свое — хвост, — нырнет скорей в подвальное окно. А то ведь есть такие, что сами к Дашке липнут. Она к ним:

— Кошенька, кошенька…

Кто их еще так называл? И кто когда так назовет? Вот и лезут они к Дашке на руки, трутся о ее щеки мохнатыми блохастыми щеками.

У Мишки от кошек потом лишай. Что интересно — таскает кошек одна Дашка, а лишай — у Мишки.

Мама ведет Мишку и Дашку в ближайшую поликлинику. Мишку надо лечить, а Дашку одну не оставишь — маленькая еще.

В поликлинике они занимают очередь в кабинет и долго терпеливо сидят — мама, конечно, сидит, Мишка и Дашка бегают туда-сюда по коридору. Но зато они не плачут, как другие дети. Мишка не может понять: плакать плохо, но здесь, если плачешь, никто тебе слова не скажет. А если смеешься и бегаешь по коридору, появится тетенька в зеленом халате, со шваброй и с ведром:

— Мамаши! Уберите своих детей! Чьи дети?

И мама тут же подскочит с места со своим мячиком, а тетка в халате скажет:

— Куда тебе третий, если с двумя не справляешься?

Мама ответит:

— Ну, почему же не справляюсь? Что, лучше, если они будут плакать…

Но тетка не станет ее слушать и снова уйдет в глубину коридора.

Наконец, подходит очередь, и в кабинете тетя доктор берет у мамы какие-то бумажки и что-то говорит, и мама в ответ что-то говорит, и вот они уже спорят, спорят, и тетя доктор что есть мочи кричит:

— Следующий! Женщина, оставьте помещение! Следующие пусть заходят!

А мама кричит в ответ:

— Вас не касается, что у нас нет прописки!

А после Мишка с мамой и Дашкой снова бегут по коридору — уже к другой тете доктору. И там они больше не стоят в очереди. Мама сразу влетает в комнату — Мишка и Дашка за ней, а после они уже вчетвером возвращаются в кабинет к той, первой тете, и эта, новая, тетя доктор бежит по коридору впереди них. И так, вчетвером, они вбегают в кабинет, из которого их с мамой только что выгнали, и новая тетя говорит старой тете, осматривающей какого-то раздетого большого мальчика:

— Прими без прописки. Это скандальная дама, везде пойдет. Добиваться будет. Прими, а то ведь себе дороже выйдет.

Тетя уходит, а они втроем ждут, пока доктор осмотрит мальчика, он оденется, доктор проводит его с бабушкой до дверей и бабушка скажет просто так, в воздух, на прощание:

— Всем надо бы советь иметь, — и глянет на них, троих, недобрым глазом.

После они, трое, пойдут в аптеку. Но с Дашкой трудно идти. Она все время останавливается, поднимает какие-то палочки, ветки, фантики — напрасно мама кричит: «Брось, там микробы!» Это Мишка знает, что есть микробы, а с Дашки что взять.

А когда она все-таки идет, она не может идти, как они — туда, куда нужно. Ей надо идти просто так, куда хочешь. Чтоб можно было свернуть на клумбу или, наоборот, подняться на первое попавшееся на пути крыльцо, подергать дверь. А дверь выглядит так, точно ее никогда в жизни не открывали. Как сделали, так и заперли на ключ. Ключ выбросили в реку, а дверь еще для верности забили гвоздями, и она успела уже срастись с этой стеной. Никто никогда не думал дергать ее за ручку, одной Даше это в голову пришло.

Дашка то напирает на дверь, толкает плечиком, то тянет ручку на себя — все платье вымажет об эту дверь, пока мама тяжелым шагом к ней не подойдет. Так ведь Дашку еще сразу и не оттащишь!

— Пойдем отсюда, — говорит мама. — Там зверь сидит!

— Какой зверь? — спрашивает Дашка с интересом.

— Сердитый! Пойдем.

Дашка не трогается с места.

— А я вот ему палочку дам. И фантик дам. Это конфета понарошку. Он скушает конфету и будет не сердитый…

— После, после дашь, — обещает мама. — Пойдем!

Дашка неожиданно послушно дает ей руку и позволяет вести себя в аптеку, и куда угодно.

Зато вечером, когда мама наливает им кефир и протягивает по куску батона, Дашутка счастливо объявляет:

— Я свой батон есть не буду! Я его зверю понесу.

— Какому зверю? — нарочито серьезно спрашивает у нее дядя Игорь. Он говорит, что с детьми надо разговаривать на равных. А это значит, что сейчас начнутся бесконечные вопросы, и маме с Мишкой придется что-то ему объяснять. Но, впрочем, Дашка и сама, оказывается, отлично помнит, к какому зверю. И она ждет теперь, когда настанет утро.

— Ну, ничего, у таких маленьких память коротка, — говорит мама. — Поспит — забудет.

Но Дашка не забывает.

Каждый день она показывает, что понесет с собой, когда они втроем, наконец, выберутся в гости. Под диваном, на котором они спят с Мишкой, уже целый склад. Чего только она не натащила с улицы — обломки брошенных кем-то игрушек, конфеты, подаренные дядями и тетями, которым почему-то понравились Мишка и Даша. Мишка свою конфету съест, а Даша свою — в кармашек, и дома потом — под диван. Мишку так и тянет угоститься из ее запасов.

— Дашка, — говорит он. — Знаешь, а мы ведь не пойдем ни к какому зверю.

— Почему — не пойдем? — спрашивает Даша.

— А потому… Что зверя твоего не бывает!

— Бывает! Мама! — Даша летит на кухню к маме, слезы горохом летят у нее из глаз. — Скажи ему! Зачем он так говорит?

Мама подхватывает ее на руки — коленки упираются в тугой мячик. Там под коленками внутри мяча кто-то ворочается — Мишка видит сквозь платье в красных маках.

— Мам, зверь бывает, да! Скажи ему! Сейчас услышишь, Мишка! Мам! Зверь, он какой? — Дашка уже отталкивается от мячика сандалиями, карабкаясь наверх, чтобы обнять маму за шею. Давно ее не брали на руки!

— Какой? Сердитый… — устало отвечает мама.

— Нет, не сердитый… Скажи Мишке! Он какой зверь? Медведь? Медведь бывает, мам?

— Бывает.

— Значит, он медведь?

— Нет, не медведь.

— А кто?

— Тебе же говорят, он зверь! — спешит к маме на выручку Мишка. — Он просто зверь! У-у-у-у!

— А он как кушает? Как мы, за столом, или как собачка? Мы когда пойдем к нему, как кушать будем?

Дядя Игорь слышать не может про Дашкиного зверя. Мама говорит — понятно, он приходит с работы, он устал, а тут — Дашкины бесконечные истории.

Она сама как будто не устает! Когда все садятся ужинать, мама уже зевает во весь рот. Однажды она сказала Мишке, что в это время ей уже снится сон. Что она маленькая, как Мишка, и бегает по солнечной лужайке. В руках у нее сачок, которым ловят бабочек. Но когда она подкрадывается к какой-нибудь бабочке, та смотрит на нее своими разноцветными мозаичными глазками и говорит радостно:

— Привет, Марина! Как дела?

Разве на такую сачок поднимешь?

— Марина! Я же с тобой говорю… — трясет маму за плечико дядя Игорь. — Ты что, не понимаешь, что тебе говорят?

— Нет, — отвечает мама, застигнутая врасплох. Ничего-то она сейчас не понимает.

— Ребенок держится за свои выдумки, — объясняет дядя Игорь. — Это может быть началом шизофрении.

— Что такое шизофрения? — спрашивает Мишка.

На него никто не обращает внимания. Мама глядит на дядю Игоря.

— Какой ребенок?

— Даша! Какой? Твой ребенок! Я не понимаю. Тебе что, все равно?

Мама пожимает плечами. Дали бы ей поспать!

— В конце концов, Дашульке нет еще трех лет, — примирительно говорит она дяде Игорю. — Ты помнишь себя в два с половиной года?

— Никто не помнит, — отвечает он.

— Ну и вот!

— Не думаю, что я в два года собирался к какому-нибудь зверю, которого на самом деле не существует!

— У тебя просто не было тогда фантазии! — говорит мама. — И сейчас нет.

— А зачем она? — спрашивает дядя Игорь. — Чтобы жить в придуманном мире?

— А сам ты в каком мире живешь? Ты точно знаешь, что он есть, а не придуман?

— Придуман? Кем же, интересно?

— Ну, там политиками… Хозяином твоего завода… Они же за тебя решают, как ты будешь жить, на сколько денег в месяц… Сколько тебе хватит. И что тебе можно делать, что нельзя. А у нее пока что — свой собственный мир.

Дядя Игорь нервничает:

— Не уходи от темы. При чем тут политики? Ты должна повести Дашку к психиатру. Я не видел, чтобы какой-нибудь ребенок в два с половиной года…

— А ты вообще-то много видел двухлетних детей? — перебивает его мама. — В два года дети обычно еще так не говорят. Поэтому никто не знает, куда они там могут собираться, к какому зверю. Это Дашка у нас такая ранняя, случайно…

Дядя Игорь хватается за ее слова:

— А ты знаешь, такое раннее развитие — это еще хуже умственной отсталости? Кто в детстве обгоняет одногодков, тот потом вообще не догоняет…

Мама обнимает Мишку с Дашкой и тянет их из комнаты — мыться. Хотя им еще рано спать…