Борис Тененбаум - Великий Черчилль

• Название: Великий Черчилль
• Автор: Борис Тененбаум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46887-4

Уникальная серия о величайших правителях всех времен и народов – настоящих гениях власти, которые меняли ход истории и определяли судьбы мира. Уроки борьбы за власть и секреты их личной жизни. Мастер-класс от гроссмейстеров «игры на мировой шахматной доске»: как пробиться на политический олимп и главное – удержаться на его вершине? Лучшая современная биография одного из крупнейших политиков XX века – Уинстона Черчилля.

Потомок древнего рода, он не имел состояния и зарабатывал на жизнь пером, написав больше, чем Вальтер Скотт и Диккенс вместе взятые, и даже – единственный из всех политиков – получил Нобелевскую премию по литературе за свои знаменитые мемуары. Увлекался живописью, под чужим именем участвовал в парижских выставках. Много пил, широко играл. Скандальные детали личной жизни его матушки, невестки и одной из дочерей в течение трех поколений служили пищей для «желтой прессы», но за самим Черчиллем великосветским хроникерам, при всем старании, ничего найти не удалось – его единственной страстью была политика. За свою долгую политическую жизнь сэр Уинстон занимал в правительстве едва ли не все возможные посты и дважды его возглавлял, а о «бульдожьей хватке», неукротимой воле и несгибаемом мужестве премьера ходили легенды. Он ненавидел коммунизм – но любил кубинские сигары и, по слухам, армянский коньяк. Он считал Сталина «исчадием ада» – но был вынужден заключить с ним военный союз (именно Черчиллю приписывают самый знаменитый афоризм о кремлевском диктаторе, который якобы «приняв Россию с сохой, оставил ее с атомной бомбой»). А сам Сталин, видевший в Черчилле «злейшего врага СССР», тем не менее дал ему самую лестную характеристику: «Никогда еще не было случая, когда храбрость одного человека так влияла бы на ход истории…»

---

А дальше в России началась Гражданская война, и все симпатии англичан были, конечно, на стороне белых.

Новый военный министр Англии Уинстон Черчилль симпатии эти разделял.

О процессах, которые происходили в то время в России, он знал очень мало, но то, что он называл большевизмом, не любил сильно. Он рассматривал это как своего рода эпидемию жуткой социальной болезни. Если А.Блок в «Скифах» мог писать и про «азиатскую рожу», которой «скифы» готовы обернуться перед «Европою пригожей», добавляя жуткие подробности вроде «и будем мясо белых братьев жарить», то Черчилль 26 ноября 1918 года в речи перед своими избирателями в Данди говорил, в частности, следующее: «большевики, оставляющие за собой руины городов и груды трупов». Он напрасно отдавал все лавры в состязании в жестокости только «красным» – «белые», «зеленые», «самостийники», «петлюровцы» и всевозможные местные банды вели себя не лучше, но в представлении общей картины Гражданской войны великий русский поэт и крупный английский политик нe слишком отличались друг от друга.

Разве что поэт смотрел на ужасающую картину со смирением и восторгом перед грандиозностью событий, а политик – как человек государственный и к тому же англичанин – был готов сделать все возможное для помощи «силам порядка». В списке его приоритетов вопрос о помощи белым армиям России стоял довольно высоко.

Как уже было показано, английские контингенты в России по сравнению с общим числом английских солдат составляли четыре десятых процента.

Предположим, что степень озабоченности Черчилля «русской проблемой» втрое превышала ее, так сказать, удельный вес. Но даже и тогда она едва достигала 1 % забот, а остальные 99 % были связаны с внутренними проблемами.

Это положение – основные заботы нового военного министра Англии были связаны с Англией – можно проиллюстрировать наглядным примером. Черчилль должен был официально вступить в должность 9 января 1919 года. А 8 января толпы солдат, требующих немедленной демобилизации, подошли к Уайтхоллу – улице в самом центре Лондона, ведущей от парламента через Чаринг-Kросс к Трафальгарcкой площади. Она вся утыкана зданиями министерств, и само понятие «Уайтхолл» символизирует правительство Великобритании. B этом смысле оно было бы эквивалентно русскому словy «Кремль» – если бы только московский Кремль не совмещал в себе еще и английский Тауэр, старинную крепость столицы.

Уайтхолл от города Лондона стенами не отделен, и, надо полагать, городская полиция в тот январский день 1919 года об этом искренне сожалела.

Как бы то ни было, разбираться с ситуацией пришлось не министру внутренних дел, а военному министру Уинстону Черчиллю, который, кстати, на свой пост вступал только на следующий день. Что его не смутило.

Oн вызвал к себе генерала Филдинга. По должности генерал был «Commanding Officer of the London District», что по-русски, вероятно, звучало бы как «военный комендант Лондона».

Между ними состоялся следующий разговор.

Черчилль: «Какие войска имеются в вашем распоряжении, генерал?»

Филдинг: «Батальон гвардии и три эскадрона Собственной Его Величества Кавалерии».

Черчилль: «Они надежны?»

Филдинг: «Надеюсь, что да».

Черчилль: «Можете вы арестовать мятежников?»

Филдинг: «Я не уверен».

Черчилль: «У вас есть какие-нибудь другие предложения?»

Филдинг: «Никаких других предложений нет».

Черчилль: «В таком случае – арестуйте мятежников».

IV

Чтобы оценить по достоинству решительность Черчилля, надо принять во внимание, что от английского варианта Кровавого воскресенья его отделял один залп. К счастью, обошлось без выстрела. Однако храбрость – только одна сторона дела. Для разрешения проблемы недовольства армии нужны были не только решительные меры пресечения, но и устранение самой причины недовольства. Люди должны понимать, что правительство – это ИХ правительство, и власть свою использует рационально и в их интересах.

12 мая, через четыре дня после лондонского мятежа и через три дня после вступления в полномочия главы военного министерства, Черчилль опубликовал план схемы, по которой будет проходить демобилизация.

Она базировалась на возможности скорейшего трудоустройства – солдат, имеющий предложение на работу, уходил из армии немедленно, ему для этого достаточно было только предъявить соответствующую справку от работодателя. Срок уже пройденной службы значения не имел – солдат, призванный в армию всего четыре месяца назад, в этом случае увольнялся точно так же, как и тот, кто отслужил четыре года и прошел всю войну.

Немедленной демобилизации подлежали военные старших призывных возрастов – сорокалетние и старше.

Все солдаты, ушедшие в армию добровольцами, то есть до введения в 1916 году призыва, демобилизовывались первыми, до своих товарищей-призывников. Предпочтение в очередности отдавалось тем, кто имел ранения.

Честность и прозрачность схемы увольнения с военной службы были признаны моментально и повсеместно, напряжение в армии значительно спало. Что интересно: практически одновременно с программой быстрой демобилизации Черчилль предложил правительствy и план быстрой мобилизации, вплоть до достижения цифры в 1 миллион военнослужащих, для обеспечения комплектования Рейнской оккупационной армии в Германии. Эту меру сквозь бюрократические и политические препоны ему пришлось буквально пробивать. Сам премьер Ллойд Джордж поначалу был резко против – 21 января он позвонил Черчиллю из Парижа, где проходила конференция держав по установлению условий мира с Германией, и сказал ему, что ввиду полной демобилизации германской армии сохранение призыва в Англии – полный абсурд.

Черчилль выговора не принял и немедленно вылетел во Францию. Он побеседовал с Ллойд Джорджем за обедом, представив ему детальные выкладки, на основе которых он и принял решение о размерах оккупационной армии, необходимых для ее успешной деятельности, и к концу обеда получил полное согласие премьера.

План демобилизации тем временем начал осуществляться, и с большим успехом – к концу января из армии было уволено 950 тысяч человек.

Но 31 января в Кале вспыхнул мятеж – 5000 солдат, направленных из Англии во Францию по предыдущим военным планам, отказались выполнять пpиказы и требовали немедленного возвращения домой и демобилизации.

С беспорядками справился командующий английскими войсками во Франции генерал Хейг. Ho Черчиллю пришлось вмешаться еще раз – на этот раз для того, чтобы предотвратить расстрел зачинщиков. Хейгу было объяснено, что поскольку мятежники никого не убили и дело закончилось без кровопролития, «применение смертной казни в мирное время не будет поддержано публикой».

Генерал Хейг полагал, что требования досциплины стоят повыше «поддержки публики», но министру своему подчинился и настаивать на расстреле не стал.

В начале февраля 1919 г. Черчилль отверг предложение о выводе английских войск с Дальнего Востока. Они состояли всего из 1000 человек и были заняты службой по охране складов английского военного снаряжения, которое поставлялось России через Владивосток. Отказ был делом вполне разумным – он объяснил своему подавшему это предложение сотруднику, что вывод этих нескольких сот английских военных из русских дальневосточных портов существенно затруднит все и без того нелегкие интендантские задачи белых армий в Сибири, и дело того не стоит. Однако инициативы Черчилля, связанные с «активизацией действий английских войск в регионе рек Двины и Онеги», разумными признать трудно. В Сибири на стороне белых действовала армия Колчака с номинальной численностью под 200 тысяч человек. На юге армия Деникина имела похожую численность. Но на севере силы белых не превышали 10 тысяч, дорог там не имелось, что-то делать англичане могли только на воде, при поддержке канонерок, а солдаты их белогвардейских союзников непрерывно дезертировали или просто переходили на сторону красных.

Попытки Черчилля уговорить Деникина согласиться на совместные действия с новой Польшей или убедить Ллойд Джорджа отправить 500 тысяч бывших русских военнопленных, освобожденных в Германии и в Австрии, не просто домой в Россию, а в распоряжение белых военных властей в Сибири и на юге России с целью формирования из них боевых частей говорят скорее о богатой фантазии, чем о трезвом суждении. Если уж английским солдатам война надоела до такой степени, что их бунты надо было подавлять военной силой, то что говорить о русских военнопленных, которым вместо репатриации предлагалось снова идти на войну, в защитy старого режима? Конечно, из этого ничего не вышло. Но, как бы то ни было, «русская проблема» для Черчилля вскоре и вовсе отoшла на задний план.