Дмитрий Силлов - Реальный уличный бой. Система выживания на улице, в армии, в тюрьме, в обществе

• Название: Реальный уличный бой. Система выживания на улице, в армии, в тюрьме, в обществе
• Автор: Дмитрий Силлов
• Издательство: "Эксмо"
• Жанр: Справочники
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-05938-5

Эта книга — для обыкновенных людей, которым надоело быть обыкновенными.

Эта книга — о том, как стать и навсегда остаться здоровым человеком, как овладеть простой и крайне эффективной системой самообороны, как научиться жить полной жизнью и в полной мере наслаждаться ею. Она представляет собой подробную методику психологического и физического формирования из обыкновенного человека Воина — хозяина собственной жизни, готового к любым экстремальным ситуациям.

Дмитрий Силлов разработал универсальную систему выживания — синтез рукопашного боя, психологического тренинга, бодибилдинга и многого другого, о чем вы прочтете в этой книге. Здесь нет ничего лишнего — только информация о том, что и как нужно делать для того, чтобы в относительно короткие сроки получить максимально возможные результаты.

---

Когда «заезжаешь» в «хату», обычное на воле: «Здорово, мужики!» — здесь неприемлемо. Ответ на это: «Мужики в колхозе землю пашут» — т. к., сами понимаете, «мужики» — это «масть», с которой, заходя первый раз в «хату», тому, кто претендует на высшие ступени уголовной иерархии, здороваться нецелесообразно. Если ты чувствуешь себя «достойным» и не желаешь нигде быть в последних рядах, скажи: «Здорово, братва!» — и «братва» с тобой поздоровается. Либо: «Мир этому дому!»

После знакомства принято «отстегнуть на общее», т. е. внести в общий котел немного чаю, сигарет, сахару (если есть). Если нет — «братва» снабдит тебя самым необходимым (!) из того же «общака». Обязательно поинтересуйся, как живут люди в «хате», есть ли «воровской ход». Именно поинтересуйся (!), а не спроси, ибо слово «спрашивать» в тюрьме приобретает несколько иное значение. «Спрашивают» с виноватых. Также не рекомендуется слово «просто». «Просто» это задница, играть на «просто так» — играть на чью-то задницу. И если кому-то предложили сыграть «на просто так», то высока вероятность в случае проигрыша автоматом стать «опущенным» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Без ставок играют «без интереса» или «ни на что», игра «с интересом» — это уже игра на что-то.

Люди «пояснят за жизнь в хате», что к чему, какие здесь порядки. После чего надо будет рассказать, по какой статье сел и кем был «по жизни» на воле.

Врать не стоит. Если попытаешься «толкнуть фуфло», вычислят в первые же дни, а «фуфлыжник хуже педераста». Коли с «братвой» на воле дел не имел, «мужиком», «коммерсантом» и т. д. себя не считаешь, то лучше ответить примерно так: «В кругу («братвы», имеется в виду) не общался, работу свою делал сам, «мужиком» и т. д. себя не считаю». Если к тому же у тебя не «стремная» статья, значит, все в порядке. Вопросы относительно обстоятельств вашего дела в «хате» не задаются и считаются неприличными, т. к. все (наверно, не без оснований) заключенные опасаются подслушивающих устройств и «уток» — подсадных осведомителей.

Есть в тюрьмах и «зонах» обычай чифирить. Чифирь — напиток из чая. Засыпается заварки больше чем на треть «фаныча» (кружки), заливается водой и кипятится до тех пор, пока напиток не начнет «убегать», как кофе. Иногда для этого существует особая здоровенная кружка — «чифирбак». Тонизирует — бесспорно, но с непривычки глаза могут вылезти на лоб. В хате мы пили «купец» — на кружку вскипевшей воды засыпали 1–2 спичечных коробка заварки, накрывали «фаныча» сверху другой перевернутой кружкой и остужали 3–5 минут.

Начинает ритуал самый авторитетный арестант, иногда произнося тост, типа: «Будем здравы и свободны!» — после чего кружка пускается по кругу.

Чифирят только с «достойными», и если ты «что-то за собой чувствуешь», лучше в круг не садиться (слово «чувствовать» само по себе «стремное», ибо «чувствуют хуй в жопе»). Приглашают чифирить только первый раз, и после этого на ритуал собираются без церемоний. Пить надо по два «хапа» (глотка), после чего передавать «фаныч» соседу. То, что чифирь не разливают по кружкам, а пьют все вместе из одной, видимо, свидетельство древности обычая (как трубка мира у индейцев) — символ равноправия и единения арестантов перед общей бедой. Даже если чифирь не пришелся тебе по вкусу, все равно сядь в круг, сделай два «хапа», после чего передавай «фаныч», не прикладываясь. Люди все поймут правильно. Только не рекомендуется чифирить на «сборке» с теми, о ком ничего не знаешь. Если вдруг случайно чифирнешь с недостойным, в дальнейшем сокамерники непременно об этом узнают и могут не так понять.

В «хате» поговорка «язык мой — враг мой» приобретает особое значение.

За неполных полгода я так и не научился как следует жонглировать словами, управляться с «метлой» (языком, разговором) так, как делают это опытные зэки. Такого не поймаешь на слове, хотя это одно из любимых занятий обитателей камеры. Разговаривать так, чтобы не ущемить достоинства другого, самому остаться на высоте, не приврать невзначай (а уж если приврать, то так, чтоб не разоблачили) — высокое искусство. Тюремный разговор — это не только обмен информацией, это еще и мощная тренировка интеллекта. Невозможно описать всех ловушек и водоворотов диалога двух опытных арестантов. Это нужно слышать. Потому и «раскалывают» довольно быстро тех, кто «косит» под «бродягу». Не умеешь общаться — стало быть, не имеешь ты и к «братве» ни малейшего отношения. И дело тут не только в знании жаргона, а именно в самом стиле общения. Поэтому на первых порах прислушивайся к разговорам, учись, интересуйся. Только чтобы это не выглядело так, будто ты «греешь уши» (подслушиваешь).

Особое значение в беседе приобретают оговорки. Это значит, если, например, беседуя с человеком, говоришь с ним о нем самом и это может быть расценено как обида (кстати, слово «обида» тоже надо исключить из речи, ибо «обиженных е…»), необходимо вставлять оговорку: «Не прими в ущерб» (типа вольного «не обижайся»). Любое чужое мнение может быть «принято в ущерб» по самому незначительному поводу и ой как аукнуться впоследствии.

Далее, высказываясь о каком-либо спорном вопросе, необходимо сказать: «Это чисто мое мнение». Твое мнение — ну, что ж, ты мог и ошибаться.

А если ты высказал свое мнение как истину в последней инстанции, могут попросить: «Обоснуй!» И коли обосновать не сможешь — пеняй на себя, могут выставить в таком свете, что мало не покажется. Правда, и настойчивые попытки внести раздор среди арестантов специально подстроенными «доебушками» могут быть расценены как «интригантство», и тогда не поздоровится рьяному блюстителю тюремных обычаев.

Рассказывали, что двое авторитетных сокамерников поспорили шутки ради — почему карандаш лежит здесь, а не там. Спор охватил всю «хату», «бродяги» горячо выясняли, кто виноват, что карандаш лежит именно на телевизоре, а не в другом месте. Дошли до того, что стали «качать рамсы» (спорить о воровских «понятиях» — основе основ воровского мира), причем все эти глобальные вопросы вертелись именно около мелкой карандашной проблемы. «Мужики» и «коммерсанты» «щемились» («щемиться», «шкериться» — прятаться) по «шконкам», притворялись спящими, лишь бы не быть втянутыми в разборку. Хохма? Конечно, но иногда подобные хохмы перерастают в серьезные разборки. Приведу для примера два тюремных анекдота, которые действительно могли иметь место в реальной жизни.

Сели арестанты чифирить. Вдруг крыса выскочила из норы, хвать со стола кусок колбасы и бежать. Молодой зэк взял ботинок, запустил им в крысу и убил. Старый вор говорит:

— Крыса украла колбасу?

— Украла, — отвечает молодой.

— Значит, она — наш товарищ, если живет воровской работой?

— Значит, так.

— Выходит, ты нашего товарища убил? За это сам знаешь, какой спрос…

Молчит молодой. Авторитеты посовещались, решили — пусть думает до утра. Утром спрашивают: «Ну, что надумал?» А молодой тихо так отвечает: «Ну, если крыса наш товарищ, зачем убегала? Ей что, в падлу было с нами за дубком чифирнуть?»

Есть еще анекдот как пример типичной «разводки лоха на метле».

Сидят на «киче» два старых товарища по бандитскому ремеслу. Один другому говорит: «Слышь, Вась, мы с тобой двадцать лет вместе сидим. Без баб тоскливо, так давай сначала я тебя трахну, потом ты меня. Мы вдвоем, все равно никто не узнает…»

Ну, Вася подумал и согласился. Дружок его поимел. Потом Вася к дружку: «Ну что, кореш, теперь моя очередь?» А тот ему: «Надо же, двадцать лет в тюрьме сижу, а первый раз такого наглого педераста вижу».

«Кича» — карцер, сырой подвал, куда администрация отправляет провинившихся арестантов. «Спустить на кичу» — отправить в карцер.

Анекдот анекдотом, а бывает и так. Один арестант другому: «Слышь, друг, не в падлу, положи в мою куртку сигареты, на прогулку пойдем — покурим, а то со шконки вставать неохота». Друг сигареты кладет. А потом хозяин куртки кричит: «Эй, друг, а у меня в этом кармане лежало сто долларов. Где они?

А, ты же туда сигареты клал — значит, ты и вытащил…» Долларов и в помине не было, а человек «попал на деньги».

Не играй в карты «на интерес», коли не умеешь, не свисти в «хате» и не «крысь» (кради) у сокамерников, не ходи на «дальняк», когда люди едят, и не ешь, когда кто-то на «дальняке», сам мой за собой посуду, не «шестери», не суйся в чужие разборки, интересуйся, если что-то не понимаешь — все расскажут и помогут. Конечно, подонков хватает везде, но и на них найдется управа, если на твои «правильные движения» (поступки) ты встретишь «беспредел» со стороны сокамерников. Воровской закон суров к нарушителям (особенно в местах лишения свободы), и в крайней ситуации надо обратиться к «смотрящему хаты» — авторитету, следящему за порядком в камере, или в крайнем случае отписать маляву «вору в законе» или «положенцу». «Положенец» — авторитет, поставленный «вором» следить за порядком. Если в тюрьме нет коронованных «воров в законе», «положенец» следит за соблюдением в ней «воровского хода».