Николай Анисин - Кремлевский заговор от Хрущева до Путина

• Название: Кремлевский заговор от Хрущева до Путина
• Автор: Николай Анисин
• Издательство: 000 "Издательство "Эксмо" : 000 «Алгоритм-Книга»
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38974-2

В этой книге изнанка нашей послевоенной истории. В последние дни февраля 1953 года Сталин был бодр, работоспособен и вдруг впал в бессознательное состояние и пять дней мучительно умирал. Естественной ли была его смерть? Созидателя ядерного щита СССР Берию расстреляли с абсурдными обвинениями в шпионаже и намерении реставрировать капитализм. А каковы истинные причины скоропалительной расправы с ним?

Тайные политические игры в России от Хрущева до Путина раскрываются в книге Николая Анисина, в прошлом спецкора газеты «Правда», соучредителя газеты «День», заместителя главного редактора газеты «Завтра», лауреата премии Союза журналистов СССР и члена Союза писателей России.

---

— Не знаю, как по телевидению, а по радио — близко к тому. А кому, по-твоему, галиматьевая страшилка адресована в первую очередь?

— Не столице нашей Родины.

— Но и не провинции. Казарме. Там нет источников информации, кроме ельцинских. Нет ни наших листовок, ни газет вроде вашей. Там высосанная из пальца угроза Москве от боевиков-наемников и политической шпаны выглядит правдоподобной. А какой отсюда вывод?

Я не уразумел, к чему клонит Павлов:

— Какой?

— Винтовка, которая рождает власть, все менее нейтральна к нам. Время работает против нас. Мы скоро получим статус стада баранов, приговоренных к закланию. — Павлов опустил кулаки на стол. — Ладно, хватит скулить. Пойдем на балкон покурим.

— Минуту, — не мог я уняться. — Вы ждали штурма Дома Советов в первую ночь после переворотного указа

Ельцина. Вы готовились к нему во вторую ночь и в третью… Но он не случился до сих пор. Почему? Оружие у вас выдано не шпане, а красным офицерам и белым казакам с боевым опытом. Ненавидя одинаково Ельцина и воров за ним, они кровушки не пожалеют — ни своей, ни потенциальных штурмовиков. Значит, приказ на штурм — это приказ на обильное кровопускание. Кто из генералов его отдаст, тот рано или поздно пойдет под суд. А в нынешнем генералитете погоду делают те, кому собственная шкура — всего дороже. Маловероятно и появление приказа — риск для карьеристов велик — и его доблестное исполнение. В натасканных на штурм спецподразделениях командиры знают наверняка, что Дом Советов обороняют профи. Лезть под их пули ради спасения мошны ельцинских жирных котов спецназовцам резона нет. Так может не винтовка, а толпа родит новую власть — как это было в августе 1991-го?

На усталом лице Павлова вскипел гнев и вылился в частушку:

— Милый мой, Абрам кривой, я твоя подслепая…

Он вонзил в меня зрачки:

— Ты веришь, что в августе 1991-го высшая номенклатура СССР, соорудив ГКЧП — Госкомитет по чрезвычайному положению, действительно хотела спасти от распада великое государство и изменить политику в пользу большинства?

Я развел руками:

— Единственно правильного мнения на сей счет не имею. Абсолютно точно знаю: Председатель КГБ СССР, член ГКЧП Владимир Александрович Крючков, уезжая с дачи в день изоляции Горбачева в Форосе, сказал жене — Екатерине Петровне: «Не успел вот убрать черноплодную рябину. Теперь ее птички поклюют». Что стоит за этой фразой? Возможно, сговор с Горбачевым: сегодня я приказал запереть Михаила Сергеевича в Форосе, а завтра он с триумфом оттуда выйдет и мне, Крючкову, придется малость посидеть в тюрьме — до того, как птички склюют мою рябину.

Кто-то, видимо, в составе ГКЧП был предателем, кто- то — трусом. Поэтому послушная комитету винтовка не выстрелила и не разогнала полупьяную толпу. И она своими криками сделала Ельцина главным в Кремле и позволила ему разгромить союзный Центр. Сейчас винтовка тоже, скорее всего, будет молчать — де-юре она подчиняется и. о. президента Руцкому, де-факто — низложенному президенту Ельцину. А ему ей, винтовке, возжелай он крови, с какой радости повиноваться? Так что…

— Не стратегически мыслите, сударь, — не дал мне договорить Павлов. — Приснопамятный ГКЧП — верхушка айсберга номенклатуры — плыл туда, куда дрейфовала основная глыба. А она уже успела словить кайф от того капиталистического уклада, который сладили в недрах социализма Горбачев с Рыжковым. Номенклатура богатеть хотела, а не наводить прокукареканный ГКЧП порядок. Будь все не так, чины из ЦК КПСС, Совмина СССР и силовых ведомств сгрызли бы кого угодно. Горбачев, даже при шу- рах-мурах с кем-то из ГКЧП, вечно куковал бы в Форосе, а Ельцин, который, по сути, устроил мятеж против законного органа союзного правительства, пилил бы лес в красноярской тайге. Но у высшей советской номенклатуры не было стимулов драться за власть. С потерей постов главные чиновники в ЦК и министерствах СССР ничего не теряли — у всех уже были свои теневые фирмы, банки, совместные с иностранцами предприятия, доход от которых превышал все номенклатурные блага. А теперь иное время на дворе и иные ставки в драке за власть.

Павлов огладил свою иссиня-черную бороду:

— Вокруг Ельцина стоит круг лиц, имеющих не деньги, а огромные деньги. Его уход из Кремля не только создает им проблему — как сохранить и приумножить капитал? — но и открывает некоторым вид на тюремную решетку. Любому из них очевидно: в схватке Ельцина с парламентом толпа на нашей стороне. Поэтому они бросят мешки рублей и долларов на то, чтобы одних с винтовкой сбить с понталыку и удержать от вмешательства в схватку, а других — сделать наемными убийцами. Ну а ты, я надеюсь, понимаешь: вопль толпы перед пальбой винтовки — ничто.

Железные вроде бы доводы Павлова меня не разубедили. Выстрелит ли винтовка — бабушка надвое сказала. А превеликая толпа с победительным духом — вот она — у стен парламента.

Сказанное Павловым о подкупе винтовки я вряд ли бы скоро вспомнил, если бы через пару часов от шелеста огромных денег не хрустнула моя правая ключица.

В сумерках Дом Советов наглухо изолировали. Вся территория вокруг него была оцеплена поливальными машинами и колючей проволокой. У единственного прохода к парламенту меж стадионом «Красная Пресня» и сквером, где был пост из пяти милиционеров в обычной форме, теперь стояла в два ряда орда ОМОНа — в бронежилетах, в касках, с пластиковыми щитами и резиновыми дубинками.

Прочь следовавших от Дома Советов омоновцы выпускали и никого к нему не пропускали. Драли глотки, выставляя пред собой мандаты, депутаты Моссовета. С благим матом тыкались в бронепластиковый заслон неомандатченные граждане. ОМОН не внимал ни тем ни другим: проход туда был закрыт для всех.

Ор толпы мало-помалу оборачивался в единый воинственный гул: по какому праву нас лишают свободы передвижения по городу?! С теми, кому перекрыли дорогу, объединялись уходившие от Дома Советов. Возмущенные человеческие тела у рядов омоновцев набирали ту критическую массу, которая способна была продавить и разметать заслон. И тут раздался диковинный грохот.

Я околачивался на правом краю толпы и при гвардейском моем росте мог все вокруг обозревать. Грохот издавала как из-под земли явившаяся с трех сторон тьма солдат в шинелях и стальных зеленых касках. Шагая к толпе, солдаты лупили дубинками по щитам в их руках: всех сейчас будем мутузить!

Поголовного избиения не свершилось. И солдатики срочной службы из дивизии внутренних войск, как читалось по их погонам, и толстомордые мужи из ОМОНа обрушили дубинки на толпу как-то нехотя, лениво. Они не столько удары наносили по людям, сколько пугали их взмахами дубинок. Но масса солдат и омоновцев превышала массу толпы, и та вытеснена была по переулку на магистраль — улицу 1905 года. Толпа разлилась по тротуару, омоновцы и солдаты отхлынули назад к Дому Советов.

Паники в толпе натиск дубинок не вызвал ни малейшей. Заполненный народом тротуар клокотал, как кипяток: нас оскорбили применением силы, и мы должны отмстить. Стихийно, без всяких призывов, толпа обратно двинулась в переулок, из которого ее только что выдавили. Но новую стычку с дубинками остановил истошный женский крик:

— Товарищи, мы не пройдем. Там — стена. Дом Советов — от мира отрезан. В нем уже убивают — и депутатов, и рядовых защитников Закона. Пусть об этом все узнают — выйдем на дорогу и остановим движение.

Истерика молодой по голосу дамы вдруг сработала как приказ. Толпа впервые за час услыхала конкретное указание и тут же взялась его исполнять.

На проезжую часть улицы с поднятыми вверх руками высыпали перед мчавшимися машинами сначала десятки, а затем сотни людей. Машины с двух направлений движения под мат водителей разворачивались и удалялись прочь. Толпа завладела улицей и немедленно приступила к строительству — строительству баррикады. Никто к тому не взывал. Толпой руководил неведомый какой-то инстинкт.

От расторопности баррикадостроителей у меня просто дух захватывало. Кто-то тащил со дворов на улицу металлические баки для мусора, кто-то — деревянные доски от столиков и скамеек. Скелет автомобиля «Запорожец» без колес и стекол, полусгнивший тополь, покалеченный диван и пустые фанерные ящики изымались откуда-то и доставлялись на улицу 1905 года. Первая с того года баррикада в Москве сооружена была творчеством масс минут за пятнадцать.

Еще столько же времени сотворившие ее довольно поглядывали на собственную постройку и на круговые потоки машин с двух ее сторон. А потом стали слышны речи: пора так же перекрыть Садовое кольцо.

Тысячи полторы людей, и я в их числе, рысью мелкой поднялись в горочку мимо станции метро «Баррикадная» к Садовому. Здесь перерезать автомобильное движение удалось быстрей. Бойкие парни из толпы сходу напали на троллейбус у остановки, высадили водителя и, скинув рога- токоприемники с электролинии, руками выкатили внушительную машину поперек дороги. Два прибывших троллейбуса постигла такая же участь. Возникла преграда транспорту из транспортных средств. Парализовав движение, толпа у троллейбусной баррикады начала скандировать: