Роман Злотников - Генерал-адмирал. На переломе веков

• Название: Генерал-адмирал. На переломе веков
• Автор: Роман Злотников
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-39361-7

Великий князь Алексей Александрович — генерал-адмирал и начальник Главного артиллерийского управления (он же Алексей Коржин, бывший топ-менеджер из XXI века) — продолжает масштабные экономические преобразования в России. Императора Александра III на престоле сменил Николай II. Подходит к концу XIX столетие. В стране действуют переселенческие и образовательные программы, строятся промышленные предприятия, развивается сельское хозяйство, трансваальское золото и новые заводы работают на перевооружение российских армии и флота. Но даже великому князю пока не под силу резко изменить положение дел в мировой политике. Впереди — Первая мировая война. А чтобы она закончилась не так, как в известной нам истории, необходимо для начала победить в Русско-японской и решить важные внутренние проблемы…

---

Первый год пережили добро. Свежевспаханная земля, засеянная в точно рассчитанные и уже опробованные учеными сроки, да еще и отборным, специально подготовленным семенным материалом, полыхнула невиданным урожаем. Собирать урожай закончили, когда ночами уже начало прихватывать морозцем. Построенного амбара, который по весне казался излишне, просто невероятно большим, для урожая не хватило, и почти четверть собранного зерна осталась снаружи в мешках на жердях, поднятых на обломки кирпича, укрытая тем казенным шатром, где они ютились по весне. Однако по условиям ссудного договора половина урожая уходила на покрытие ссуды, так что отец не шибко нервничал. Скоро должны были прийти возы и забрать положенное на погашение.

Вместе с возами на подворье прибыл и ветеринарный фельдшер. Он осмотрел коней, вручил отцу какую-то банку и велел мазать ее содержимым бабки, после чего подписал у отца чек и собрался откланяться.

— Это… мил человек… — остановил его отец. — Вопрос у меня имеется.

— Слушаю, — несколько недовольно отозвался фельдшер. В отличие от землемера, который любил поговорить, он был дядькой молчаливым и внешне суровым.

— А где тут ярмарки устраивают?

Фельдшер окинул отца насмешливым взглядом:

— А на что тебе?

— Ну дык… — отец сдвинул картуз на затылок, — опять же зерно продать. Рухляди прикупить, а то совсем поизносились. Живности какой…

Ветеринар усмехнулся:

— Живности, говоришь? Это тебе что, по паре коров, коз, свиней, овец и по десятку кур и гусей мало?

Отец заискивающе улыбнулся:

— Дык эта… маловато. Да-а. Зерна-то эвон сколько… и сена накосили с пара добре. Поболее прокормим. А мясцо-то — оно того… подороже выйдет.

Ветеринар покачал головой:

— Ну ты и куркуль… Нет у нас пока никаких ярмарок. Какие тут ярмарки, ежели вокруг все только первый-второй год на землю сели? Но ежели тебе что из живности надобно — пиши, я заявку подам. Правда, получишь только по весне. Но ежели еще совет добрый хочешь, стакнись с соседями, и заведите маслобойку на паях. Сами договоритесь, у кого из вас она на подворье встанет. Вам же тут от подворья до подворья — верста-две много. Так что каждый день можно молоко к маслобойке свозить. Масло же и хранится долго, и стоит прилично… Что же касается рухляди — тоже пиши, и это передам. Рухлядь-то можно и ранее получить. Еще до сильных холодов.

— Да нам бы самим товар глянуть… — замялся отец.

— Негде пока глядеть, — отрезал ветеринар. — Ежели только образец в лавке при станции. Но тебе до нее неделю добираться. Да и незачем. Там пока покупать еще нечего. Они тоже только заказы собирают. Товар обещают позже подвезти. Когда с перевозкой зерна справятся.

— А прицениться? — с последней надеждой в голосе спросил отец.

Фельдшер хмыкнул и выудил у себя из сумки какую-то тощую книжицу:

— Вот, держи. Тут и цены, и размеры. И вот еще сантиметр портняжный. Обмеряйтесь. Там указано, какие размеры на больший, на средний и на меньший приходятся. Так в заявке и пиши — тулуп, мужеский, размеру среднего, ну или большого… какой тебе придется. Только быстро давай, мне еще до вечера на соседнее подворье успеть надо…

Следующие три года пролетели как один миг, поскольку были похожи один на другой. Ну, может, обновок на третье лето у них прибавилось. Митяю купили первую в его жизни новенькую рубашку (до сего дня он донашивал перешитые от старшего брата), а также красивый картуз с блестящим лаковым козырьком — на ярмарке, что стали теперь проводить раз в месяц в пристанционном поселке, коим оброс небольшой полустанок, где раньше никакие поезда вообще не останавливались. Ну, окромя тех, что приходили именно сюда, завозя заказанные по осени товары и сельхозинструменты, живность и рассаду, или вывозя передаваемые окрестными крестьянами в покрытие ссуды хлеб, овощи и скот. Митяй вместе со старшим братом поступил в школу, устроенную там же, в пристанционном поселке, где жили и местный агроном, землемер и оба фельдшера. Все новые. Старые остались на старом месте, на большой станции в неделе пути от них. Зато новые теперь навещали их подворье пару раз в месяц, в отличие от старых, коих иногда за все лето можно было увидеть раза два, много — три. При школе была спальная изба, где к тому же и кормили. Так что отец отвозил их с братом на санях в школу в воскресенье утром, когда семьи хозяев подворий со всей округи съезжались в построенную в пристанционном поселке церкву на обедню. После Митяй с братом прощались с семьей и отправлялись к себе в комнату, где жили с еще десятью пацанами с соседних подворий всю неделю. Забирали их домой вечером в пятницу. Суббота была банным днем, а при школе бани не было.

Учиться Митяю нравилось. Тем более что учеба продолжалась с середины октября до середины апреля, прерываясь только на святки, а зимой все одно делать дома, на подворье, особенно нечего — только за скотиной ухаживать, которой набралось уже почти сорок голов. Но на третью зиму отец нанял для ухода за скотиной старого киргиза, тот и жил на скотном дворе, не испытывая никаких неудобств, а чистить стойла и выполнять какую иную работу по дому Митяй с братом приноровились по субботам. До бани. Так что не только их батя, к образованию относившийся оченно положительно, но и другие хозяева, почитавшие учение дурью и пустой тратой времени, со школой в общем смирились и ничего супротив нее не имели. А что? Весной, летом и осенью, когда и есть самая страда и любые рабочие руки, даже детские, на вес золота, все на месте и при деле. А зимой — да пусть балуются…

Но в этом году, перед самым Рождеством, когда отец уже привез их с братом из школы домой на все святки, они услышали треск чудной колесницы, в которой прошедшим летом начали разъезжать по подворьям агрономы и фельдшера. Ох и чудное это было чудо! Митяй, когда его первый раз увидел, сразу сховался в овин и вылез оттуда, только когда приехавший на колеснице агроном укатил восвояси… Называлась та повозка, умеющая двигаться без лошадей и волов, — антанабиля…

— Привет, хозяева, — весело поздоровался, заходя в дом с мороза, уже знакомый и ставший почти родным Митяю агроном Ксаверий Петрович.

— И гостю дорогому привет, — степенно поздоровался с ним отец Митяя.

За прошедшие три года Никодим Евсеич успокоился, набрал известной уверенности в себе и теперь говорил и вел себя с большим степенством. Ну да и как иначе-то? Хозяин. Да Немалый — сотня десятин земли, четыре лошади, стадо коров в восемь голов, овцы, свиньи, маслобойка на паях… И ладно, что в долгах как в шелках, — касса, с коей ссудный договор заключен, ведет себя по-честному, лишку не требует, процентом не прижимает. Так что отдадим. Никуда не денемся. И так уже четверть долга вернул, а ежели бы жилы рвал и торопился, то к сему дню с такими урожаями и половины долга не было бы. Только зачем? Лучше эдак — спокойно, преумножая хозяйство.

Мать быстро наметала на стол, отец с гостем приняли по чарке — с морозу, потом еще по одной — с устатку, после чего гость расслабился и перешел к делу, с которым приехал:

— Вот что, Никодим Евсеич, есть к тебе одно предложение. Да не от меня, а от самого великого князя.

Отец насторожился:

— От самого? Мне?

— Ну, не прямо тебе. Не уверен я, что великий князь точно знает, что живет тут, в сотне верст от Николаевска, на своем подворье Никодим Евсеич Полуянов. Но прислал он нам письмо, в коем просит обратиться к справным хозяевам, к каковым ты, сам понимаешь, точно принадлежишь, с малой просьбою… — Агроном сделал паузу, протянул руку и, ухватив стакан, отхлебнул горячего взвару. После чего продолжил: — Так вот, просит вас, крепких хозяев, благодетель ваш съездить сейчас, пока зима, к себе в родные места да рассказать бывшим землякам о своем житье-бытье. Честно. Без утайки.

Никодим на некоторое время задумался, затем спросил:

— А на что это благодетелю-то? — И поспешно добавил: — Нет, ты не подумай, Ксаверий Петрович, ежели надобно — съездим. Эт за нами не заржавеет. Только лучше б понимать, что там делать надобно.

Агроном пожал плечами:

— Ну, об этом в письме ничего не сказано, но по моему разумению дело вот в чем. Благодетель наш, великий князь Алексей Александрович, очень озабочен заселением этих земель, для чего и целую систему приема переселенцев тут обустроил. Вот вспомни, как вас тут принимали, — хоть ты и поздней осенью досюда добрался, а от морозов не помер, зиму в сытости пережил, а по весне сразу же на свою землю сел. Да не голым-босым — а с семенами, лошадьми, скотиной и домом. Ныне же, сам видишь, строительные артели прошлым летом последние времянки разбирать и дома на их месте строить закончили, да и нас, агрономов, фельдшеров теперь в округе — в достатке. Школу вон открыли, следующим летом больничку опять же строить будут. В церкви уже третий год службы идут… А те бараки, где ты первую зиму провел, второй год пустуют. Иссякли переселенцы-то. А система, чтобы переселенцев принимать и обустраивать, осталась. Не хотелось бы, чтоб она простаивала. Да и места эти, сам знаешь, еще заселять и заселять.