Марина Струк - В тебе моя жизнь...

• Название: В тебе моя жизнь...
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

---

— А я попытаюсь, — прошептал Анатоль решительно и направился в спальню к постели жены.

Марину уже привели в порядок. Теперь она лежала в полудреме в подушках, сложив руки поверх одеяла. Анатоль, по-прежнему не выпуская из рук свой драгоценный сверток, опустился на колени рядом с постелью. Младенец зашевелился, и он отвел глаза, чтобы проверить его, а когда вновь перевел взор на Марину, заметил, что глаза ее открыты, и она напряженно смотрит на него.

— У нас дочь, — улыбнулся Анатоль жене и наклонился поближе к жене, чтобы та посмотрела на ребенка. — Смотри, какая красивая…

Марина протянула руку и аккуратно коснулась щечки младенца, как и он ранее, девочка перевела свой внимательный взгляд на мать. Анатоль вдруг заметил, как слезы полились из глаз жены, капая на постель, на одеяльце ребенка, на его руки. Они словно обжигали его кожу, такими горячими показались они ему. Он не знал, почему она плачет — от умиления ли при виде младенца, от облегчения, что роды позади или…

— Прошу тебя, не надо, — прошептал Анатоль. — У нас такой радостный день нынче, а ты слезу пустила.

— Дай мне ее, — попросила Марина, усаживаясь поудобнее в постели и протягивая руки к его ноше. Анатоль с явным сожалением расстался с маленьким свертком, передавая ей дочь.

— Надо сказать дворне да приказать торжество готовить, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Не каждый же день у меня дочь рождается! Да пойти посмотреть, не пришла ли кормилица.

Марина вдруг освободила одну руку и поймала его ладонь. Потом поднесла ее к губам, смущая его до невозможного.

— Спасибо, — коротко сказала она, а он вдруг почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза от ее благодарственного жеста, и быстро коснувшись губами ее лба, поспешил выйти вон. Задержался в дверях лишь на мгновение — услышал, как Агнешка спрашивает Марину:

— Як назовем-то яе, касатка моя? Трэба будзе глянуць, что па Святцам ныне.

— Нет, — отозвалась Марина. — Не по Святцам. Елена. Она будет Еленой.

Елена. Имя сестры Сержа Загорского. Что ж, нельзя сказать, что он не ожидал подобного, но этот маленький факт слегка кольнул в его сердце. Пусть будет Элен, раз Марина так желает. Вдруг, поддавшись какому-то странному порыву в его душе, он переменил свой путь, подошел к образам в углу и взял в руки икону Богоматери. Потом шагнул с ней к постели, где его встретила удивленным взглядом Марина.

— Побожись на образе, Марина, — жестко сказал Анатоль. — Побожись, что ни одна живая душа не узнает, что Елена не дочь мне. Побожись!

Марина взглянула на него несколько отстраненно, но подчинилась его желанию и произнесла требуемую клятву. Затем Анатоль повернулся к Агнешке.

— Ты тоже, няня. Я уверен, ты знаешь все, что творится в жизни Марины, и это тоже. Так что божись и ты, Агнешка.

Получив клятву и со старой няньки, Анатоль вернул образ на место и вышел вон из спальни, женщины же только переглянулись.

— Пошто барину гэта? — удивленно спросила Агнешка.

— Пусть будет, раз ему так нужно. Может, так его душа перестанет наконец-то томиться, — прошептала Марина. — Самое главное, он признал мою дочь. Остальное все — пустое!

Как и надеялась Марина, Анатоль принял появившегося на свет младенца, как собственного ребенка, мало того — он настолько проникся к крохе возникшими в его душе отцовскими чувствами, что Марина даже иногда ревновала свое дитя к нему.

— Дай же мне Леночку, — просила она Анатоля, расхаживающего по комнате с младенцем на руках. Кормилица только передала ребенка после очередного кормления, и тот сладко спал в ворохе кружев и искусного шитья.

— Тише, разбудишь ее, — ответил ей муж, качая головой. — Ты еще успеешь ее понянькать. Скоро оправишься, встанешь с постели, вот и будешь носить ее. Кроме того, мой отпуск заканчивается через неделю, мне надо будет уезжать. Дай же мне вволю налюбоваться на нее.

И Марина уступала, в глубине души радуясь такой привязанности к ребенку, такой нежданно возникшей любви. Она-то не ждала ее вовсе, в лучшем случае — вежливого отстраненного отношения. Но Анатоль в который раз удивил ее, приняв этого ребенка как собственного, теперь, видя подобные чувства к крохе, никто даже и усомниться не мог в обратном.

Анатоль не желал, чтобы детская была в мезонине. По его мнению, там было слишком душно и тесно для ребенка. Он настоял, что детскую комнату перенесли вниз в хозяйскую половину дома, в просторную комнату с большими окнами. Кроме того, Анатоль намеревался заказать в Петербурге новую колыбель. Он считал, что прежняя, в которой спал когда-то он сам, недостаточно удобна и красива для «его деточки». Он наблюдал пристально, как часто ест и спит ребенок, отмечая каждую деталь в его поведении или внешности. Выступившая на личике крохе как-то сыпь однажды привела его в ужас, заразив при этом своей нервозностью и страхом Марину, доведя ту до слез.

— Ну, чумные, — улыбалась Агнешка, осмотрев Елену. — То ж жировички. Бывае такое у дзитей, бывае. Зусим не страшна.

— Ты уверена? — спрашивал Анатоль, ероша волосы. — Уверена? Может, доктора позвать?

— Навошта[225] доктора? Не трэба гэту пьянь сюды! Упэуненая ли я? Я, барин, уже трецье колено Ольховских тетешкаю. Уж про немаулятау[226] я ведаю поболее любога немцу!

— Ну, першы раз такого варята[227] батьку бачу на своем веку, — говорила Агнешка Марине, когда они остались после наедине. — Так к дзитю-то прикипел! Ох, а ты, моя гаротная[228], зусим празрыстая стала. Як жа табе с постели-то подняцца, ведь и есць-то не ешь.

— Так Великий Пост же нынче, Гнеша. Грешно же, — отвечала Марина, пригубливая питье из трав, приготовленное для нее нянечкой по рецепту Зорчихи. Оно было горьким, и Марина не смогла удержаться и скривилась.

— Господи, какая гадость!

— А сколько еще предстоит вам принимать, моя дорогая, — сказал с улыбкой на губах Анатоль, входя в комнату. — Еще два года, не меньше. Надеюсь, свое другое зелье Зорчиха сварит вам повкуснее.

Он присел на краешек кровати и переплел свои пальцы с Мариниными, этим невинным жестом подтверждая ту близость, что отныне установилась меж ними.

— Вас не страшит подобная отсрочка с наследником? — тихо спросила его жена. Зорчиха приходила через два дня после родов, принесла травы, необходимые для приготовления восстанавливающего питья для Марины, а также сообщила обоим супругам, что им предстоит еще два года воздержаться от повторной тягости.

— Тело твоей жены, барин, еще не может выносить и родить дитя. Ему нужен отдых. Не хочешь потерять ее, выжди время. Разумеется, ты можешь посещать ее спальню. Я буду давать барыне особое лекарство, чтобы не затяготеть. Иначе пока нельзя.

Анатоль даже задумываться не стал над этим — он готов был пойти на многое, лишь бы Марина была в полном здравии. О чем и не преминул сообщить сейчас супруге.

— О, мой ангел, у нас впереди целая жизнь! Два года — это словно капля в океан, — проговорил Анатоль, целуя Маринины пальцы. — Самое главное для вас сейчас — поправиться. Только это. Когда пребывает ваша семья?

— После того, как установятся дороги не раньше, — ответила ему жена. — Думаю, не раньше Вознесения. Да и Леночка станет уже постарше, попокойнее к гостям.

Марина была наслышана от Дуняши, что Анатоль вначале противился присутствию в доме местной шептуньи, и только угроза потери жены вынудила его пустить ту на порог. Но как Дуняша не старалась узнать о причинах подобного, так и не смогла выяснить их — дворня молчала, словно воды в рот набрала. Марина восхищалась подобной верностью хозяевам, но чисто женская черта — любопытство так и снедало ее. Разумеется, спросить саму Зорчиху она не могла — в глубине души она немного побаивалась эту женщину, перед которой отступил ход времени и оставил ее вечно молодой и красивой. Поэтому после недолгих колебаний решилась нынче спросить своего супруга напрямую, тем паче, судя по всему, у того было довольно приподнятое настроение.

Сначала Анатоль молчал, и Марина решила, что тот не расскажет ей, но он все-таки начал говорить:

— Я всегда считал ее разрушительницей своей семьи, ведь мой отец любил ее, а не мать до самого своего конца. Разумеется, когда я был помладше, я ничего этого не понимал — частых отлучек отца из дома, их постоянные скандалы с матерью, ее истерики. А потом, когда мне десять, я узнал правду — мать мне рассказала ее в запале, после очередной ссоры с отцом. Что мой отец еще до женитьбы на моей матери был влюблен в одну крепостную, что брак с матерью был вынужденным с его стороны. Что сначала он пытался делать вид, что у них с матерью нормальный брак, но вскоре все тайное вышло наружу. Что у отца есть в селе любовница, которую он и посещает, уже не таясь матери. Я помню, тогда дождался отца на лестнице, чтобы спросить его, правда это или нет. Ведь я и подумать не мог, что родители так далеки друг от друга, что мать так страдает.