Марина Струк - В тебе моя жизнь...

• Название: В тебе моя жизнь...
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

---

Сначала Анатоль пил со своими сослуживцами, которые ни за что не хотели отпускать его просто так. Поехали в ресторацию к месье Талону, где просидели чуть ли не до полуночи, провожая его из статуса холостяков. Анатоль смотрел на окружающие его лица и все больше склонялся к тому, чтобы как можно скорее покинуть честную компанию — настроения гулять не было вовсе, за что его уже предварительно окрестили «семейным домоседом».

Вторую бутылку Воронин прикончил в полном одиночестве, сидя у горящего камина. Не так ему раньше представлялся его последний холостяцкий вечер, совсем не так. Должны были быть рядом Серж и Поль, которые бы шутили над ним, смеялись бы от души. Конечно же, Серж предложил бы поехать в какой-нибудь балаган, где они смотрели бы какой-нибудь водевиль и любовались бы стройными ножками артисточек, а потом пили бы вино, поднимая бокалы за будущее семейное счастье жениха да тихую гавань супружества.

Но сейчас он был один. И ему было почему-то горько от этого одиночества, как никогда. А еще его почему-то не оставляло чувство, что он отнимает Марину у Загорского.

Какой бред, подумалось ему, пьяный-пьяный бред! Серж мертв, а значит, Анатоль никак не может перейти тому дорогу. И, кроме того, кто знает, как сложились бы их судьбы, если бы все было не так. Он так и не смог понять до конца намерений друга в отношении Марины — действительно ли она была ему нужна или это была просто очередная авантюра скуки ради, просто временное увлечение.

Ночью Анатоль спал дурно. Ему все время снились какие-то обрывки сна, в одном из которых к нему пришла гадалка. «Помни», — шептала глухо она. «Помни, она твоя судьба, но от тебя зависит исход. Лишь от тебя».

Посему немудрено, что поутру Воронин встал в дурном настроении, и как он не пытался привести себя в подобающее предстоящему торжеству настроение, так и не смог. Какое странное предчувствие сдавило ему грудь. Словно что-то нехорошее должно было случиться, а сейчас просто витало над ним в воздухе, выжидая нужного момента.

Это привело его в какое-то волнение. Им полностью овладела странная нервозность, словно какой-то кисейной барышней. Что происходит, спрашивал она сам себя, но ответа так и не находил, как и не пытался.

Анатоль взглянул краем глаза на часы, стоявшие на каминной полке. У него оставалось совсем немного времени, чтобы полностью одеться и выехать в Аничков дворец. Там его ждет императорская чета, чтобы как посаженные родители с иконой благословить его на вступление в брак (императрица пожелала разделить с мужем эти обязанности).

Вернулся в спальню Федор с парадным мундиром в руках. Он в последний раз проверил, хорошо ли почищена ткань, блестят ли пуговицы, и разложил его на постели. Потом подошел к барину и стал помогать ему заканчивать туалет.

— Мандражируете, барин? — улыбаясь, спросил он Анатоля. — Руки вона дрожат немного. Оно и понятно — день-то сегодня какой! Жаль вот только, что ваши папенька и маменька не с вами в сию пору. Но они точно смотрят на нас с небес и радуются за вас.

Анатоль рассеяно кивнул ему. Мысленно он уже давно был там, в церкви Аничкового дворца.

— А что, барин? Скоро в деревню поедем? — вдруг спросил Федор, расправив на спине барина складки батиста, чтобы мундир сел ладно.

— В деревню? — переспросил Анатоль. — Поедем, конечно.

— То и ладно. Барышне-то вашей надо в деревню. Воздух там свежий, овощи-фрукты не рыношные, со своего сада — огорода. Все доносить лучше там. А то тут в Петербруге все чахоточные какие-то родятся…

Федор еще что-то говорил и говорил, помогая барину облачиться в мундир и застегивая крючки, но Анатоль уже не слышал его. Две последние фразы словно резанули его разум. Сначала он не понял их смысл, а когда все-таки осознал его, то сначала замер на месте, будто парализованный, а затем резко размахнулся и ударил Федора по лицу со всей силой, со всей яростью, что забурлила в нем при этих словах. Тот не удержался на ногах от такого удара и повалился на спину. Анатоль тут же бросился к нему и схватил того за грудки, притянул к себе.

— Откуда знаешь?!

— Так Дуняша рассказала давеча, — быстро заговорил Федор. — Вот, говорит, из-за чего свадьбу-то торопят — в тягости-то барышня.

Анатоль снова размахнулся и ударил его по лицу, но уже не ладонью, а кулаком, разбивая тому губу. Замахнулся для следующего удара, да только вид крови, выступившей из раны, остудил его и вернул ему рассудок. Он тут же отпустил растерянного Федора и отошел на него к камину, вцепившись в мрамор с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

От волнения и слепящей ярости у Анатоля кругом шла голова, тряслись руки. «…— Я рад, что меж нами нет более никаких тайн и недомолвок… Я тоже рада, что вы знаете теперь, насколько сильно я любила князя….». Да уж теперь-то он точно знает это!

Ему хотелось кричать во весь голос и крушить все вокруг, давая выход тому гневу, что пожирал его душу, но давняя привычка скрывать свои эмоции, загоняя их куда-то внутрь, в самый дальние и потайные уголки сознания, взяла верх. Воронин медленно обернулся к стоявшему поодаль и нерешительно переминающемуся с ноги на ногу Федору.

— Ты не забывайся, Федька, кто тут барин, а кто холоп, — холодно бросил он своему слуге. — Вижу, совсем от рук отбился при своем приближенном положении, что разум потерял, кого можно обсуждать, а о ком нужно рот на замке держать. С кем еще делился?

— Ни с кем более, вот вам крест, — Федор быстро перекрестился на образа в углу спальни. — Что ж я не знаю, что говорить-то можно?

— А со мной, значит, можно? — бросил ему резко Воронин, и тот виновато потупил голову. — Дуньке своей скажи, чтобы языком трепала меньше. Будет умнее, будет хорошо жить. Разрешение вам дам, в доме оставлю. А если нет, не обессудь! В поле пошлю.

— Могила, барина, могила, — быстро произнес Федор. Он знал своего барина, как никто другой, и понял, что сейчас тот просто не потерпит другого ответа. Не завидовал он тому, кто попадет под руку графу, невольно извлечет спавшие эмоции в потайном уголке его души! Ой, несладко тому будет, совсем не сладко!

Воронин прибыл в Аничков дворец за полчаса до назначенного времени, в которое планировалось провести таинство. Несмотря на то, что было решено провести скромную церемонию и не свадебный прием после, а просто поздний завтрак, избранный люд Петербурга и империи все же стремился получить приглашение на него, ведь там обещалась быть сама императорская чета. Посему экипажей у дворца уже скопилось порядочное количество, словно тут давался действительно большой прием, и все подъезжали и подъезжали кареты.

Анатоль сразу прошел в личные покои императора, где тот останавливался, когда бывал в своем любимом дворце, и поприветствовал императорскую чету и их старших детей (с родителями пожелали быть Мария Николаевна и наследник), в который раз повторив, что это огромная честь для него и для его невесты разделить всю радость от предстоящего таинства с их императорскими величествами..

— Полноте, — ответил ему император. — Разве могло бы быть иначе? Ведь мы почти родные люди друг другу. Куда уж ближе — порой видимся каждый день и чуть ли не каждый час.

Подошло время получить благословение и идти в церковь, куда уже скоро должна была подъехать невеста и ее небольшая свита. Император взял в руки поданную адъютантом икону. Государыня заняла место рядом с ним. Анатоль медленно опустился перед ними на колени и склонил голову. Он попытался слушать слова благословения, но шум гнева, не умолкавший ни на минуту с тех пор, как его комердином[164] были произнесены те роковые для Воронина слова, заглушал их. Разве можно быть так жестоко обманутым? Так больно преданным? И кем? Той, которой он доверял безоговорочно. Ради которой смело шагнул бы и в огонь, и в воду без особых раздумий, если бы она только попросила.

Анатоль поднял голову и посмотрел на лик иконы, который словно с укором смотрел на него. Он будто напоминал, что завещал своим детям прощать все обиды, нанесенные вольно и невольно, но Воронин не знал, сумеет ли он преодолеть это, сумеет ли понять и простить ее поступок.

«…вы знаете теперь, насколько сильно я любила князя….» — крутилось в голове Анатоля раз за разом, и ему захотелось запрокинуть голову и завыть во весь голос от боли и тоски. Но он лишь улыбнулся в ответ на довольную улыбку императрицы и прикоснулся губами к лику. Мысленно он попросил при этом прощения у Создателя за то, что в минуту, когда у него на сердце должно быть легко и отрадно, он таит в себе лишь гнев и обиду.

Наконец церемония была завершена, и присутствующие медленным степенным шагом двинулись в дворцовую церковь, Воронин же поспешил к самому выходу из нее. Он намеревался встретить свою невесту прямо у дверей. Зачем? Он и сам не мог себе ответить. Но вот так ждать ее в церкви он не хотел. Рядом с ним прохаживались некоторые гости, чтобы быть в числе первых, кто увидит нареченную. Всем было любопытно взглянуть на тот шедевр, что по слухам сотворила модистка, а невеста лишь приукрасит своей прелестью. В церкви же при подобном количестве приглашенных это удалось бы далеко не всем.