Джеймс Хэрриот - Собачьи истории

• Название: Собачьи истории
• Автор: Джеймс Хэрриот
• Жанр: Домашние животные
• Год: 1994
• ISBN: 0-7181-2709-0

Сборник рассказов английского писателя и ветеринарного врача, давно завоевавшего признание российских читателей. В отличие от ранее опубликованных книг, здесь главными персонажами являются собаки. Написанная с большой любовью к животным и с чисто английским юмором, книга учит доброте.

Для любителей литературы о животных.

Отдельные новеллы этого сборника впервые увидели свет в книгах «О всех созданиях — больших и малых», 1985 (главы 1, 3–6, 24–31, 33, 34, 36, 38–41 и 43), «О всех созданиях — прекрасных и удивительных», 1987 (главы 9, 10, 13, 15–22), «И все они — создания природы», 1989 (главы 44–50) и «Из воспоминаний сельского ветеринара», 1993 (главы 8, 12, 23 и 35).

---

Тем, кто не знает, поясню: лошадей измеряют в ладонях (ладонь — четыре дюйма) с помощью особой линейки, снабженной перекладиной со спиртовым уровнем, которая укладывается на холку — наиболее высокую точку между плечами. Измерять лошадей мне доводилось довольно часто, но на выставке я этого еще никогда не делал. Держа линейку наготове, я встал рядом с двумя широкими досками, которые были уложены на траву, чтобы как-то выровнять поверхность.

Улыбающаяся молодая женщина подвела первого пони, красавца гнедого.

— Класс? — спросил я.

— Тринадцать ладоней.

Я приложил линейку. Он был заметно ниже.

— Прекрасно. Следующий!

Я измерил еще нескольких без каких-либо недоразумений, затем наступил небольшой перерыв, пока вели следующую группу. Пони все еще подвозили в фургонах, а ко мне их подводили либо юные наездники, либо кто-нибудь из родителей. Судя по всему, процедура обещала быть долгой.

В перерыве стоявший рядом со мной низенький человечек спросил:

— Пока все гладко, а?

— Да, никаких недоразумений, — ответил я.

Он безразлично кивнул, а я подумал, что он похож на загорелого гнома: тщедушное тельце, смуглое обветренное лицо, вздернутые плечи. И в то же время в нем чувствовался лошадник.

— Погодите, еще наругаетесь, — буркнул он. — Тут такие есть, пальца им в рот не клади. И все одно говорят: дескать, их пони другой ветеринар на другой выставке сразу пропустил! — Он сморщил темные щеки в злоехидной усмешке.

— Неужели?

— Погодите чуток.

Красивая блондинка вывела на доски очередного кандидата. Она обожгла меня взглядом зеленых глаз и сверкнула двумя рядами белейших зубов.

— Двенадцать и два, — прожурчала она обольстительно.

Я приложил линейку к холке, покрутил ее и так и эдак, но получить эту цифру мне не удалось.

— Боюсь, он высоковат, — сказал я.

Жемчужная улыбка погасла.

— А полдюйма на подковы вы учли?

— Разумеется, но вы сами можете убедиться, насколько он выше.

— Вот в Хикли ветеринар его сразу пропустил без всяких разговоров! — огрызнулась она, а я краем глаза заметил, как гном многозначительно кивнул.

— Боюсь, тут я ничем помочь не могу, — ответил я. — Вам придется выставить его в следующем классе.

Два зеленых камушка со дна арктического моря несколько секунд обдавали меня леденящим холодом, затем блондинка удалилась, ведя за собой пони.

Потом джентльмен с жестким лицом вывел на доски миниатюрную светло-гнедую лошадку, чье поведение, должен признаться, поставило меня в тупик. Она падала на колени, едва линейка касалась холки, и я никак не мог получить точную цифру. В конце концов я сдался и пропустил ее.

Гном кашлянул.

— Я его знаю!

— Да?

— Ага. Он столько раз колол ей булавкой холку, что она приседает, чуть ее тронешь!

— Не может быть!

— Еще как может!

Я был ошеломлен, но очередные измерения отвлекли меня.

Последнего в этой группе — симпатичного серого — привел энергичный мужчина, сияя широченной дружеской улыбкой.

— Как поживаешь? — осведомился он любезно. — А в нем тринадцать два.

Перекладина даже не коснулась холки, но когда пони затрусил прочь, гном изрек:

— Я и этого знаю.

— Правда?

— Ого-го! Придавливает своих пони перед тем, как им измерение проходить. Этот серый последний час стоял с мешком ржи на спине весом чуть не в центнер. И на дюйм укоротился.

— Господи! А вы уверены?

— Будьте спокойны, я своими глазами видел.

В мыслях у меня воцарилось некоторое смятение. Он все это сочиняет? Или правда это невинное состязание приводит в действие столь темные силы?

— Этот же самый, — продолжал гном, — бывало, заставлял сбросить полдюйма на подковы, а пони-то и не подкован вовсе.

Ах да замолчал бы он! Но тут его перебили: ко мне бочком подобрался мужчина с усиками и конфиденциально зашептал мне на ухо:

— Я вот что думаю. Моя собака уже отдохнула, и температура у нее наверняка нормальная. Так вы посмотрите ее еще раз. Я как раз успею.

Я устало обернулся к нему.

— Право же, это напрасная трата времени. Собака больна, я вам уже сказал.

— Ну пожалуйста! Как одолжение! — Вид у него был отчаянный, в глазах горел фанатичный огонь.

— Ну хорошо! — Я пошел с ним к его машине и поставил термометр. Температура по-прежнему была сорок.

— Да отвезите же беднягу домой! — сказал я. — Ему нельзя быть тут.

Мне показалось, что он вот-вот меня ударит.

— Она здорова! — прохрипел он, гримасничая от избытка чувств.

— Мне очень жаль, — сказал я и вернулся к пони.

Меня ждал мальчик лет пятнадцати. Его пони был записан в класс тринадцать два, но оказался выше почти на полтора дюйма.

— Боюсь, он слишком высок, — сказал я. — Не для этого класса.

Мальчик не ответил, а вытащил из внутреннего кармана куртки какой-то листок.

— Вот ветеринарное свидетельство, что он чуть ниже тринадцати двух.

— Боюсь, оно не действительно, — ответил я. — Устроители предупредили меня не принимать свидетельств. Я уже не допустил двух. Решает только эта линейка. Что поделать!

Он сразу стал другим.

— Но вы обязаны его пропустить! — закричал он мне прямо в лицо. — Никаких линеек, если есть свидетельство!

— Поговорите с устроителями. Я руководствуюсь их инструкциями.

— Я с отцом поговорю, вот что! — крикнул он и увел пони.

Отец не замешкался. Крупный, дородный. Явно преуспевающий, самоуверенный. Он не собирался терпеть мои глупости.

— Послушайте, я чего-то не понял, но вы тут вообще в стороне. Вы обязаны принять свидетельство.

— Вовсе нет, уверяю вас, — ответил я. — И к тому же ваш пони ведь выше верхнего предела не чуть-чуть, а на очень много. На глаз видно.

Отец стал багровым.

— Позвольте вам сказать, что его пропустил ветеринар в…

— Знаю, знаю, — перебил я и услышал, как гном фыркнул. — Но здесь его не пропустят.

Наступила недолгая пауза, а затем отец с сыном начали на меня кричать. Под град их ругани меня кто-то дернул за рукав. Мужчина с усиками!

— Я хочу еще раз попросить, чтобы вы померили температуру моей собаке, — прошептал он с жутковатой гримасой, означавшей улыбку. — Я убежден, что у него все прошло. Так пожалуйста!

И тут я не выдержал.

— И не подумаю, черт побери! — рявкнул я. — Будьте так добры, оставьте меня в покое и отвезите бедного пса домой.

Удивительно, какие странные побуждения руководят людьми. Казалось бы, участие собаки в выставке никак не может быть вопросом жизни или смерти. Но для мужчины с усиками вопрос, по-видимому, стоял именно так. Он буквально накинулся на меня:

— Вы своего дела не знаете, вот что! Я издалека приехал, а вы со мной такую грязную шутку сыграли! У меня друг ветеринар, настоящий ветеринар, так я ему про вас расскажу. Да-да! Все расскажу!

Говорилось это под неутихающие вопли отца и сына, поносивших меня последними словами, и я внезапно обнаружил, что окружен врагами. Тут были и блондинка, и владельцы других пони, которых я забраковал. Все они смотрели на меня угрожающе и сердито жестикулировали.

А я остался в полном одиночестве — гном, в котором я чувствовал союзника, бесследно исчез. Нет, в гноме я разочаровался: краснобай, улепетнувший, чуть повеяло опасностью. Глядя на разъяренную толпу, я выставил перед собой линейку. Оружие не ахти какое, но все-таки лучше, чем ничего, если бы они набросились на меня.

И вот, когда нелестные отзывы обо мне достигли апогея, я увидел Хелен и Ричарда Эдмундсона, которые с интересом их слушали. Он-то пусть, но почему, почему я обязательно попадал в дурацкое положение, когда неподалеку оказывалась Хелен?!

Во всяком случае, измерения я закончил и, ощущая настоятельную потребность подкрепиться, ретировался и пошел искать Тристана.

Впечатления от Дарроубийской выставки врезались мне в память и навсегда внушили глубокое уважение и сочувствие к ветеринарам, на чью долю выпадает неблагодарная задача участвовать в проведении подобных мероприятий. Люди просто не желают смириться с тем, что их животные могут быть не допущены. Разумеется, с тех пор я много раз работал на выставках без каких-либо недоразумений, и порой мне кажется, что причиной такого взрыва негодования были моя молодость и неопытность. В рассказе я про это не упомянул, но в тот день события приняли такой скверный оборот, что я с восторгом уставился на полицейского, который появился на лугу. Я уже серьезно думал, что мне, возможно, понадобится его защита.

12. Знаменательные роды

В «Гуртовщиках» устраивался «Нарциссовый бал», и все мы были при параде. Ведь предстояли не обычные танцы, на которых деревенские парни отплясывали в рабочих сапогах под скрипочку и пианино, а настоящий бал с прославленным местным оркестром (Пенни Баттерфилд и его «Бравые ребята»).