Уильям Салливан - Тайны Инков

• Название: Тайны Инков
• Автор: Уильям Салливан
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-7838-0400-2

Издательство «Вече», выпустив около 20 книг в популярной серии «Великие тайны», продолжает избранную тематику таинственного и загадочного в новой серии «Тайны древних цивилизаций», которую открывает книга «Тайны инков». В этой книге воедино сплетены увлекательная история, удивительные мифы и потрясающая тяга инков к звездам…

William Sullivan
THE SECRET OF THE INCAS.
Myth, Astronomy, and the War against Time
_{© Перевод. Марчук H., 1998.}

---

Заинтересованность Уари в расширении торговли предметами роскоши играла существенную роль в формировании социального класса. На север Уари вывозило «обсидиан, керамику и, возможно, ляпис-лазурь». С севера же привозили посуду из Кахамарки и раковины Spondylus из Эквадора. Значение этих товаров для нового правящего класса Уари отражено в появлении впервые, начиная примерно с 650 года н. э., элитарных похорон, связывается с изобилием предметов роскоши. В элитных домах Уари было также извлечено в ходе раскопок большое количество подпольных сейфов для хранения драгоценных предметов.

Изображения на керамике нового правящего класса Уари (рисунок 8.1) показывают существенное противоречие в разгар экспансии Уари: правители Уари окружали себя иконографией — и соответственно мистикой — религии Виракочи, изменяя при этом существо его учения. В Андах этнические, племенные единицы не были равными партнерами во взаимном обмене. Новый, восходящий класс людей руководил организацией не только ресурсов, но также и труда.

Характер и идентичность этого нового класса, поддерживавшего иконографию силы, объясняет, далее, динамика экспансии Уари. Анита Кук не так давно показала, что новые керамические мотивы, появившиеся одновременно в Тиауанако и Уари и содержавшие изображения трофейных голов, «жертвоприносителя», ведущего на привязи ламу, а также отрубленных рук и костей ног, представляют собой возрождение более древнего стиля, связанного с городом Пукара на севере бассейна Титикаки.

Пукара, процветавшая примерно с 200 года до н. э. приблизительно до 200 года н. э., являлась конкурирующим с Тиауанако государственным образованием. Отношения между этими двумя городами, похоже, простирались от интенсивной конкуренции до открытой враждебности. Известная Стела Молнии, найденная в Тиауанако, как показало исследование Серхио Чавеса, была снята со своего фундамента в Арапе (находившейся тогда под контролем Пукары) и отвезена за девяносто миль плотом через озеро Титикаку в Тиауанако. До своего полного исчезновения в IV столетии Пукара, похоже, была главным, а возможно, и единственным серьезным конкурентом Тиауанако в бассейне Титикаки.

Керамическая иконография Пукары, особенно «жертвоприноситель» (рисунок 8.2), объясняет характер ее культуры. Ранние пукарские рисунки изображают его ведущим ламу на привязи, которую он держит левой рукой, а посох — в правой. Эта фигура иногда носит воротник, изображающий крошечные трофейные головы. Иными словами, как утверждала Кук, народ Пукары идентифицировал себя как пастухов-кочевников. В отличие от своих аналогов, каньяри Эквадора, которые, по их собственным оценкам, с благодарностью приняли эмиссаров Виракочи (= влияние Тиауанако), пастухи Пукары, очевидно, не имели никакого стремления отказываться от своего старого образа жизни. Источник конфликта между Пукарой и Тиауанако, должно быть, заключался в стремлении последнего к распространению земледельческой цивилизации, в которой пастушество неизбежно играло бы вторичную, подсобную роль. Как отмечал Колата, правители Тиауанако «в действительности привели в гармонию потенциально разрушительную конкуренцию между земледельцем и скотоводом посредством точной синхронизации производственных стратегий, решения территориальных споров и перераспределения самых разных продуктов труда обоих этих видов профессиональной деятельности». В Тиауанако пастухам указывали, где и когда пасти животных[94].

Возрождение в начале VII столетия пукарских иконографических мотивов не только указывает на то, что практика войны вновь стала престижной, но и тождественна самим войнам. Практика забивания лам пастухами для того, чтобы умилостивить богов, прекрасно отражена в андской литературе. Класс воинов исходил из традиции кочевых пастухов, которые уподобляли отсечение голов в качестве трофеев ритуальному забою лам. Далее, искусство владения оружием у пастухов (болой и пращой), их привычка к крови из-за вечной резни животных и традиции дальних путешествий — мобильность — превосходно подходили для ведения войны.

Из этого следует также, что, поскольку экспансия Уари определялась намерением правителей производить и обменивать предметы роскоши, то наибольшие непосредственные выгоды от этой торговли извлекали бы владельцы караванов лам, которыми являлись кочевые пастухи. Следовательно, по моему мнению, решающий фактор в увеличении могущества Уари заключался в использовании культуры кочевого пастушества для создания светского государства, благоприятствовавшего элитарному классу, который, в свою очередь, старался восстановить и наделить большими возможностями древний пастушеский этос, поддерживающий» новую «религию», основанную на проведении террора и устрашения.

Культ головы-трофея встречается не только в самом Уари, но и на окраинах его юрисдикции, от черепов и множества костей Пикильякта до посыпанного обсидианом фундамента «храма» Серро Амару в Уари, недалеко от Виракочапам-пы, ворот к северной торговле[95]. Содержание этого послания было простым: тот, кто противостоял Уари в сражении, рисковал быть захваченным и затем принесенным в жертву, разделанным обсидиановым ножом точно так же, как жертвенная лама. Рисунок 8.3 показывает изображение Гуаманом Помой одной из фаз традиционного жертвоприношения ламы. В весьма реальном смысле Уари представляло собой оборотную сторону Тиауанако, возрождение его древнего противника, Пукары. К 650 году н. э. в неведомом прежде масштабе из бутылки появился некий уродливый джинн.

Нигде этот пугающий аспект культуры Уари не проявлялся столь очевидно, как в его особой архитектуре. Этот стиль так отличался от стиля Тиауанако, что «оба они казались почти реакцией друг на друга». Архитектура Тиауанако была открытой, величественной и, как правило, занимала объемное пространство. Она предназначалась для того, чтобы ее созерцали, а прежде всего — понимали. К VII столетию наиболее отличительной особенностью тиауанакской архитектуры было развитие архитрав — резных ворот, открывавшихся между крупными архитектурными пространствами, через которые могли бы входить участники ритуала, простые люди. Тиауанакская архитектура была открытой, не обносилась стеной и отделялась от светского мира только рвом, который составлял скорее концептуальный, чем визуальный, барьер между священным и мирским. Тиауанако приглашало к участию.

Напротив, архитектурный стиль Уари был светским, проявляя одержимое стремление к власти, богатству, управлению, элитарности и устрашению. Уильям Исбелл описывал архитектурный стиль Уари как «прямоугольный», то есть основанный на постоянном использовании прямых углов. Сооружения, возводившиеся в самом Уари и в отдаленных областях, типа Пикильякты, строились в значительной мере как обнесенные стенами города. Со стороны нельзя было понять, что происходило внутри. Доступ был ограничен чрезвычайно узкими воротами, которые сами соединялись с обнесенными стеной дорогами. Внутри человек оказывался в строго геометрическом лабиринте пересечения узких «проходов», составляемых стенками бесчисленных внутренних перегородок. Через определенные промежутки такие проходы перекрывались более узкие воротами, еще более ограничивавшими движение внутри.

Эти города как будто навязывались земле сверху, — набрасывая прямоугольную сетку на естественный ландшафт земли. Археологи все еще не определились в вопросе о том, как можно было передвигаться внутри из одного квартала в другой и не потеряться. Внутренние стенки были лишены архитектурных деталей и иконографических изображений. Перемещаясь по этим улицам, невозможно было понять, каким образом пространство, по которому шагаешь, соприкасалось с внешней топографией. Все выглядело одинаковым. Каждое соединение имело узкий вход с «улицы». Каждое соединение само было лабиринтом прямоугольных комнат, со строго ограниченными внутренними переходами между пространствами. Архитектурные творения Уари были монументами, призванными управлять.

Кроме того, в этой системе строительства отсутствовало всякое обращение к горизонту. Не было никаких монументальных ворот, а лишь несколько дверей. Не было никаких видов.

Возможно, правители Уари, которые навязывали эти сети месту за местом, имели намерение разорвать древнюю андскую связь между землей и небом. Возможно, эти строения создавались специально для того, чтобы объявить земледельческим народам Анд, что власть, которой они некогда облекли религиозное учение Виракочи, перешла к живым полубогам, правителям Уари.

Для археологов наиболее удивительным аспектом этих административных центров было то, что их бесконечные внутренние помещения использовались не как склады. До недавнего времени было принято считать, что такие помещения были обязательно нежилыми и использовались для хранения товаров, подлежащих перевозке в другие места. Это предположение казалось естественным, поскольку нам известно, что позже инки содержали крупные склады продовольствия по всей своей империи. Целью таких инкских складов было следить за тем, чтобы ни одной области империи, независимо от ее удаленности, никогда не угрожал голод. Инки, иными словами, понимали свои взаимные обязательства.