Игорь Фроянов - Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия

• Название: Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия
• Автор: Игорь Фроянов
• Издательство: Издательство С.-Петебургского университета
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-288-00919-8

В монографии рассматриваются вопросы возникновения и развития новгородской государственности, социальной и политической борьбы в древнем Новгороде. Изучается характер народных волнений, прослеживается эволюция социальных и политических конфликтов. Существенное место отводится анализу борьбы Новгорода с Киевом за независимость, а также того влияния, которое эта борьба оказывала на становление новгородской республики.

Для научных работников, преподавателей истории, всех, интересующихся отечественным прошлым.

---

В. Л. Янин и М. Х. Алешковский предполагают, что Новгород возник в результате слияния трех разноэтничных поселков. «Одним из них был Славенский на правом берегу Волхова, напротив современного Детинца. Другим — Неревский, к северу и северо-западу от Детинца, на левом берегу реки. Третий — Людин, там же, но к юго-западу от Детинца».{114} В. Л. Янин и М. Х. Алешковский усматривают в Новгороде центр племени.{115} Нам представляется важным их вывод о том, что «Новгород возникает первоначально как укрепленный общественный центр находящихся за его пределами поселений, которые, вероятно, также имели фортификацию, иначе по отношению к ним он стал бы просто „городом”, а не „новым городом”».{116} Жаль только, что авторы предельно сузили круг поселений, находящихся за пределами Новгорода, вызвав тем самым у некоторых исследователей впечатление малой заселенности новгородской округи,{117} породившее иллюзию внешних импульсов возвышения Новгорода, исходящих из столицы полян — Киева. А. В. Куза, к примеру, писал: «Оставляя открытым вопрос о происхождении Новгорода, думается все же, что превращение его в центр Северо-Западной Руси явилось следствием объединения северорусских земель с Югом в конце IX — начале X в., что потребовало создания соответствующего военно-административного аппарата, обеспечивавшего господство „Русской земли” и ее столицы над всеми остальными территориями. Решением этой задачи и явилось возвышение Новгорода с киевской „засадой”, сосредоточившей в себе указанные функции».{118} Киевские князья, стремясь к господству над присоединенными землями, строили там новые центры «взамен старых, выросших на местной почве». Ту же цель преследовало распространение на эти земли «центрального государственного аппарата», а также постепенная замена «местных родоплеменных или раннегосударственных институтов власти централизованной киевской администрацией».{119} Отсутствие у А. В. Кузы должного внимания к внутренним процессам развития словенского общества толкнуло его на путь искусственных, страдающих модернизацией построений, особенно в сфере таких понятий, как «центральный государственный аппарат», «центральная администрация». К концу IX — началу X в., когда родоплеменной строй еще не был пройденным этапом ни в Русской земле, ни в Северной Руси, данные понятия явно не применимы. Они лишь запутывают начальную историю Новгорода, строительство которого диктовалось местными потребностями, а не планами киевских правителей. Становление Новгорода, по резонному замечанию Е. Н. Носова, «неотделимо от процесса славянского расселения в лесной зоне Восточной Европы, в первую очередь в Приильменье — древнем историческом ядре Новгородской земли».{120} Новгород зародился в гуще земледельческих поселений, в самом ядре расселения славян в Ильменском бассейне.{121} Археологические материалы не подтверждают догадку о разноэтничном составе трех поселков, слияние которых образовало Новгород.{122} Да и вообще с точки зрения этнографических знаний чрезвычайно трудно допустить существование бок о бок трех племенных центров, этнически разнородных и даже чуждых (племя мери) друг другу. Ведь каждое племя имело собственную территорию, которую ревниво оберегало от посторонних.{123} Если же какое-либо племя занимало территорию иного племени, то последнее или истреблялось или изгонялось со своих мест обитания. Тесное соседство этнически неоднородных центров, а тем более их полное объединение исторически едва ли возможно. Это вовсе не означает, что идея о трех предшествовавших Новгороду поселках не верна. Не исключено, что на территории трех древнейших новгородских концов (Славенского, Неревского и Людина) когда-то располагались родственные в этническом отношении поселения, посредством соединения которых и возник Новгород. В Приильменье появился еще один племенной центр словен,{124} вскоре приобретший межплеменной характер. Возможно, Новгород изначально выступал племенным и межплеменным центром одновременно.{125} Но тогда необходимо предположить наличие в Приильменье племенного центра, передавшего свои функции Новгороду. Столь же вероятно, что сооружение Новгорода диктовалось обострением борьбы племен Северной Руси за лидерство и усилением внешней опасности со стороны норманнов во второй половине IX в.

Основание Новгорода со всей очевидностью свидетельствует об успехах интегрирующих тенденций у словен Приильменья. С его постройкой устанавливается полный контроль словенских племен над Волховом, который прочно был закрыт как с севера, так и с юга. Район истока Волхова, где встал Новгород, занимал ключевое географическое положение: сюда вели водные пути рек Ильменского бассейна, открывавшие выходы по Ловати и Поле на юг, по Шелони — на запад, а по Мсте — на восток.{126} Новгород был узловым пунктом двух великих водных дорог: балтийско-волжской и балтийско-днепровской.

Новгород, как и Ладога, концентрировал торгово-ремесленную деятельность. Но порожденный аграрным обществом, он не порывал с сельскохозяйственным производством, а находился в органической связи с сельской округой. Археологами собрано в городе большое количество деревянных граблей, железных кос-горбуш со стальными лезвиями. Найдены серпы, вилы, встречены и сощники.{127} По Б. А. Колчину и В. Л. Янину, основная масса новгородцев земледелием не занималась.{128} Полагаем, что данное утверждение, пригодное для Новгорода XII в. и последующего времени, не может звучать категорично относительно начала его истории.{129} Жители Новгорода трудились на огородах,{130} разводили крупный рогатый скот.{131} Рыболовство и бортничество представлено многочисленными археологическими находками.{132}

Поозерье и Верхнее Поволховье стягивали едва ли не основную массу словен. То была густо заселенная область. Поэтому логично предположить существование здесь, кроме Новгорода, других племенных центров. Быть может, таковым являлся Холопий городок, расположенный поблизости от слияния Волховца с Волховом на холме с крутыми склонами. Паводки превращали холм в остров. Город, как видим, имел хорошую естественную защиту. Его появление датируется первой половиной IX в.{133} Холопий городок окружали погребальные сооружения и неукрепленные поселки, принадлежавшие родовым общинам, единение которых в рамках племени он олицетворял. Контрольная функция поселения на волховском пути выступает со всей определенностью.{134} В этом плане Холопий городок, охраняя одно из ключевых мест волховской магистрали, выполнял необходимую и полезную работу по отношению к остальным словенским племенам, защищая, разумеется, при этом и своих соплеменников. Городок, подобно упомянутым уже нами племенным центрам словен, был крепкими производственными нитями связан с сельской округой, детищем которой он являлся. Правда, как считает Е. Н. Носов, местоположение Холопьего городка «весьма неудобно для занятия сельскохозяйственной деятельностью».{135} Но столь решительному заявлению противоречит самим же автором открытый в городке клад сельскохозяйственного инвентаря, состоящий из наральников, кос, топора, тесла, удил и других предметов.{136}

Немало археологических памятников сохранилось по берегам р. Мсты. Это — сопки и остатки сельских поселений. Обилие сопок говорит о хорошей освоенности словенами здешних мест.{137} Надо заметить, что «топография и размещение сопок, даже в тех случаях, когда остатки селищ не зафиксированы, отражают топографию и размещение древних поселений и их скоплений на определенных участках».{138} Расстояние между скоплениями составляет от 4 до 20 км.{139} Наряду с селищами открыты и городища.{140} Все это позволяет высказать догадку, что и здесь имелись условия для появления племенных центров, открыть которые еще предстоит археологам.

Учесть все племенные центры словен невозможно по состоянию источников. Но привлеченного нами археологического материала и без того достаточно, чтобы обозначить в словенском обществе главное: процесс сплочения родовых общин и соединения их в племена, завершавшийся устройством городов — племенных центров. Надо думать, что в этих городах находились племенные вожди, старейшины, заседал совет старейшин, собиралось народное вече и ополчение, хранились племенные святыни. Такова была одна из первых ступеней социальной интеграции летописных словен. Следующая ступень связана с образованием союза словенских племен. «Возрастающая плотность населения, — писал Ф. Энгельс, — вынуждает к более тесному сплочению как внутри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делается необходимым даже и слияние их и тем самым слияние отдельных племенных территорий в одну общую территорию всего народа».{141}