Яна Розова - Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ

• Название: Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ
• Автор: Яна Розова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Незадолго до исчезновения в жизни каждой из женщин появлялся мужчина ее мечты. Женщины сами предупреждали о том, что скоро должны уехать на несколько месяцев и просили не беспокоиться. Они исчезали по одной,  накануне пожаров в церквях и их расчлененные и обгоревшие трупы находили на пепелищах.

---

Черная икона над головой Федора, запертого в алтарной части рухнувшей балкой, загорелась и сорвалась со ржавого гвоздя вниз. Одежда вспыхнула на нем, он окончательно очнулся от своего состояния блаженной отрешенности и, объятый ужасом и огнем, рванулся к выходу.

На некоторое время Паша потерял сознание, поэтому не увидел как из Ада, следом за ним, выскочил живой факел. Оперативники замерли, потом, кто-то бросился к мечущемуся горящему человеку, надеясь повалить его и сбить пламя. Однако горящий непроизвольно не подпускал к себе, резко меняя направления своего смертного пути. Потом он упал.

Света прожила после пожара еще пять часов. Она почти не могла дышать — копоть покрыла ее носоглотку и гортань. Дым, поваливший от костра вверх, вскоре лишил ее сознания, и почти все оставшееся время до появления Павла она ничего не чувствовала. Очнулась, когда оказалась на воздухе, и следующие часы, до появления медиков, Света невыразимо страдала, не имея возможности даже кричать. Потом ее обкололи болеутоляющими и антишоковыми препаратами, и она уснула.

Теперь она лежала в больничной палате. Седов не отходил от тела любимой ни на секунду. Он мучился предчувствием неотвратимой смерти Светы. Он видел, что она уже не поправится, что нет таких докторов и лекарств, нет такой магии в мире, чтобы ее спасти. Врачи сказали, что она жива только потому, что не обгорели затылок, спина, руки, ягодицы и верхняя часть бедер, то есть те части ее тела, которые были привязаны к сыроватому толстому бревну, не успевшему разгореться за время пожара. Но жить ей осталось немного, шансов нет. Ее не стали оперировать, только облегчали страдания и ждали неизбежного.

Седов считал, что виноват во всем. Он проглядел поджигателя, он шел на поводу у своих эмоций, он не думал, а только пребывал в эйфории. Он страдал и сострадал. В эти часы Павел тоже хотел смерти.

Сейчас, пребывая в прострации, он вспоминал, как грубая реальность настигла его в пустой квартире Фирсовых. Будто тяжелый молот упал Павлу на голову. Он очнулся от иллюзии обратимости процессов и контроля над временем и ситуацией.

Тогда он понял, что счет идет на минуты. Конечно, Федор повез Свету в то место, где пытал и убивал ее подруг. По-видимому, Маринка понадобилась ему только для приманки. Седов позвонил своему приятелю, обещавшему посмотреть присланные маньяком кадры и определить место преступления. Приятель не подвел и выдал пять возможных вариантов. В этот момент подключились бывшие коллеги Седова. Они разъехались проверять предположительные места преступлений. Именно тогда надо было выезжать к безымянной церкви и Света осталась бы жить! Но Павел был уверен, что Федор с сестрой и племянницей находятся в пыточной камере маньяка. Он думал, что преступник поступит по алгоритму.

На поиск ушло полтора часа. Только четвертый адрес дал необходимый результат. На недостроенном заводе за городом было обнаружено подвальное помещение с орудиями пыток и следами совершенных здесь убийств. Паша быстро определил, что последний раз сюда приходили не меньше месяца назад.

Через полчаса Седов был на дороге, ведущей в Остюковку. Но было уже слишком поздно.

Света ненадолго очнулась. Она не могла говорить, но и не чувствовала боли. Ей только стало пронзительно ясно, что сейчас, именно сейчас, придет смерть. В первую минуту осознания она испугалась, как пугается всякое живое существо своего перехода в неживое. Но потом инстинкт подсказал ей, что ее тело уже не сможет восстановиться. И если даже жизнь останется в теле, то это будет хуже смерти. Она приняла неизбежное.

Попыталась последний раз увидеть свет, но слизистая глаз была воспалена от дыма и слезилась, размывая все вокруг. Тем не менее, она различила рядом с собой склоненную рыжую голову. Ей стало чуть легче, не так одиноко умирать. Она с облегчением закрыла глаза, пожалев только, что не может сказать что-нибудь утешительное единственному человеку в мире, который любил ее по-настоящему. Подумала о дочери, попрощалась с ней, успокаивая себя мыслью, что на будущем Маринки, о котором так переживала, ее смерть не отразится. Отпустила от себя жизнь, ее заботы, тревоги, ощущения, вкусы и запахи.

О Феде она не вспомнила, будто и не было никогда Злого Ангела. Перед лицом смерти он стал чем-то неважным, давно прощенным, далеким и пустым, как высушенный морской конек.

А за минуту до умирания волшебная машина времени по имени память отправила Свету в один счастливый вечер десять лет назад. Последний вечер пятерых.

LE MESSE NOIRE

— А теперь, дорогие ведьмы и колдуны, — заорал диск-жокей со своего места возле сцены, — а теперь — свальный грех!

В зале, украшенном белыми пантаклями, нашитыми на черные драпировки и набитом уже прибалдевшей молодежью, завопили, засвистели, заулюлюкали. «Black Sabat» взорвали роком воздух и черно-красная толпа сладостно и дико впала в ритмичное безумие. На авансцену выскочили трое — две полуголые ладно сбитые девки и плюгавый парень, державшийся весьма уверенно и раскованно. Из углов тянуло анашой, в женском туалете валялось три использованных шприца. За сценой, во мраке задника пошли в ход презервативы.

Пятеро девчонок, стоявшие у самого выхода из Ада, так сказать, в Чистилище, одинаково брезгливо поморщились после выкрика диск-жокея:

— Идиот, как все мужики, — сказала Геля беззлобно.

— Все испортил, — подхватила Соня.

— Ну, что мы можем сделать! — Света сдалась еще до боя, а теперь только искала оправдания.

— Вообще дурацкая идея! — морализировала Ира.

— Хреново! — откликнулась худенькая Наташа. — Но уже ничего не изменить. Пошли танцевать!

Предложение, несмотря на все «фи!» и «фу!» было принято, и недовольная пятерка ввинтилась в бушующее море студентов. Они продвигались, ища свободное место, чтобы развернуть свои танцевально-эротические таланты, а со всех сторон им кричали:

— Классно!

— Здорово придумали!

— Молодцы!

Наташка, поймав сумрачный взгляд Светы, скорчила рожицу и показала ей язык. Это означало: «Смотри, а все довольны!». Светка, не выдержав, фыркнула и рассмеялась. Соня, увидев пантомиму и понимая, что сквозь грохот рока прорваться не удастся, обняла за плечи Гельку и Ирку. Геля подняла высоко вверх правую руку и махнула ею вниз, жестом «да пошло оно все!». Все засмеялись и стали танцевать. Настроение постепенно приходило в норму.

Конечно, они расстроились, когда их идею размазали по панели всем пятым курсом исторического факультета Гродинского Государственного Университета. Идея была Светкина: сделать костюмированную инсценировку черной мессы. Так, как это было в средние века. Так, как она описывала это в своем дипломе со всей бутафорией и максимальной приближенностью к реалиям четырнадцатого века. Перед проведением этой мессы планировалось разьяснительное мероприятие, то есть пространная лекция. На мессу приглашались все студенты фака и после намеревались устроить шабаш, плавно перетекающий в дискотеку.

— Ты спятила! — сразу же последовала реакция Иры. Она была воинствующей христианкой православного толка и взялась писать диплом по «Молоту ведьм» с исключительной целью доказать преимущества восточной церкви над западной.

— Это должно быть исключительно женское мероприятие! — высказалась Геля. Ее диплом был посвящен теме женского образа в «Молоте ведьм» и в средневековье, в целом.

— Ну, пойдет, только если все исторические детали будут соблюдены! — таким было мнение Сони, специализировавшейся на средневековом менталитете, отображенном в «Молоте», как историческом источнике.

— Надо добавить трапезу, согласно обряду. Сонь, а что ведьмы ели? — у Наташки диплом был посвящен теологическим вопросам. Она уже завязла в них по уши, но как-то продиралась сквозь муторные изречения Фомы Аквинского и Блаженного Августина. Ей всегда удавалось найти для себя неудачное место приложения сил.

— Нежненькое мя-яско некрещеных младе-енчиков! — утробно взвыла Соня, подражая плачу малютки-привидения.

Все развеселились, заоблизывались, плотоядно зачмокали и мечтательно закатили глаза.

— А это проблема, — призадумалась Света. — Кого мы принесем в жертву и чью будем пить кровь? Как это сделать?

Идея, родившаяся в Светиной заумной головушке как познавательное мероприятие, обсуждалась сначала приватно, в квартире ее родителей. При этом разговоре, как и при всех остальных, в комнате вертелся ее брат Федор, десятилетний щуплый и шкодливый пацаненок. Они с сестрой были вынуждены делить одну комнату, поэтому пятеро давно привыкли к присутствию Федора. Довольно часто разговор заходил слишком далеко, и опомнившись, что в комнате находится еще одна пара любопытных ушей, болтушки осекались и хихикали. К чести Федора, следовало отметить полное отсутствие у мальчишки нездорового любопытства, а также тенденций к шантажу и элекментарному ябедничанью. Обычно он пребывал в своем мире, со своими мыслями, книгами и планами.