Ирина Лунгу - Любовь и страсть Демона

• Название: Любовь и страсть Демона
• Автор: Ирина Лунгу
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Он — Ангел, на глазах которого свершился уникальный случай, — его другу разрешили жить на земле, как человеку. Но что поделать, если он тоже любит и хочет повторить судьбу друга, а возможности у него нет? И если в Ангеле вспыхивает злость на тех, кто лишил его этой возможности, кто отобрал у него право, которое дали другому. И злость на самого себя и на ту, что вошла в его сердце, оставив в нём неизгладимый след?

Мила — глубоко несчастная девушка, которая за два года потеряла всех родных и близких, а в жизни у неё всё шиворот-навыворот и ей кажется, что уже нет больше счастья.

Примет ли Ангел предложение стать Демоном, чтобы быть рядом с любимой, если другой возможности у него больше нет?

---

— Открой глаза, Давид, — раздался тихий и спокойный голос Гавриила и Дав перестал жмуриться. Теперь Высший Архангел предстал перед ним в виде обычного человека, и его свет уже не так слепил Демона. Но всё равно, любой, кто увидел бы их со стороны рядом, понял бы, насколько они разные.

— Я знаю, зачем ты здесь, Давид, — Гавриил сложил руки перед собой и окинул Демона долгим изучающим взглядом. — И я знаю, что ты сегодня уже просил помощи.

От этих слов внутри Дава разлился жгучий стыд, который, правда, довольно быстро ушёл, будто стыдиться было не нужно. А Гавриил произнёс, словно знал обо всех чувствах Давида:

— Не нужно стыдиться этого, Давид. Я на твоём месте поступил бы точно так же, поверь мне.

Дав нахмурился, вглядываясь в глубокие и усталые глаза Архангела.

— Ты бы тоже обратился за помощью в Гадес? — удивлённо спросил он, слыша, как абсурдно звучит этот вопрос.

— Нет, Давид, — ни капли не удивляясь вопросу, ответил Гавриил, — Я бы обратился за помощью к своим. А то, что теперь для тебя демоны во главе с Сатаной «свои», не стоит сомневаться.

Он снова помолчал, произнеся эту совершенно очевидную истину, и задумчиво склонил голову набок.

— И, как бы это тебя ни отвратило от нас ещё больше, но мы ничем не можем тебе помочь, Демон порока.

Давид вскинул голову, потому что этот удар был для него совершенно неожиданным. Только не так быстро! Только не так мгновенно отнять надежду на помощь! Это жестоко!

— И дело не в том, что мы не хотим. Как раз Рай заинтересован в том, чтобы Адам выжил как никто иной. Но мы не можем. Так сошлись все обстоятельства. Помочь себе может только сам Адам, когда в нём перестанут бороться все сущности и возобладает какая-то одна. И если это будет правильная сущность, он останется жив. Если нет — в его существовании нет смысла.

Гавриил поднял вверх руку, давая понять, что не закончил, и Дав, с губ которого так и рвались вопросы, не стал задавать их.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Что любая жизнь имеет право на существование и ты прав. Но есть одно весомое «но». Это не тот случай, Давид. Поэтому я могу сказать тебе только одно: Адам сам будет волен выбрать свою судьбу. И он её выберет в ближайшее время, а пока, — Архангел развёл руками, — Пока нам остаётся только ждать. А сейчас мне нужно идти, прости.

Гавриил развернулся и, больше не прибавив ни слова, скрылся за воротами, оставив Давида стоять и смотреть ему вслед невидящими глазами. Сколько он так стоял, он и сам не знал. На него просто нашло какое-то блаженное оцепенение, в котором не хотелось ничего: ни думать, ни идти куда-то, ни говорить с кем-то. Он всё стоял и смотрел на Врата, ощущая, как с каждой секундой он всё дальше от них. И зная, что это был последний раз, когда ему дали возможность прийти сюда. А потом повернулся и направился прочь. Ему предстояло вернуться на землю как можно скорее, чтобы увидеть Милу, побыть с ней, прочувствовать её запах, кожу под пальцами, запечатлеть образ. Он разучился молить, и он не мог молить Адама, чтобы тот дал возможность им обоим с Милой выжить, потому что сегодня понял одну вещь: это будет только выбор его сына, в который отказывались вмешиваться и силы Рая и силы Ада. И значит оставалось только ждать того, когда Адам сделает этот выбор.

Давид и сам не понял, как оказался у дверей в больницу, наверное, выполнял все действия автоматически. На улице всё так же бушевала безумная непогода, и было неясно, какое именно время суток сейчас. Да это было и не важно. Толкнув перед собой стеклянные двери, Давид вошёл в холл больницы с одним осознанием: надежды на кого-то у него больше не осталось…

Глава 13

Сколько прошло времени с тех пор, как Мила оказалась здесь, по его вине, Давид не знал. Каждую минуту он ожидал, что ему скажут, что Милы больше нет. Надежда на то, что всё окончится хорошо, таяла с каждой секундой. А ожидание беды убивало одним только фактом своего существования.

Давид сидел возле постели Милы, подперев ладонями подбородок и глядя только на лицо любимой, которое было пепельно-серого цвета. Как бы ему хотелось сейчас оказаться на её месте, он бы даже готов был умереть, чтобы только она могла выздороветь, лишь бы ему знать, что с ней всё будет в порядке. Дав протянул руку и взял ледяную ладонь Милы. Она казалась такой хрупкой и невесомой, что становилось страшно от одного взгляда на эти прозрачные пальцы, которые он держал в своей ладони. Но он всё равно чувствовал, как под его горячими пальцами бьётся точка её пульса, и это было самое желанное ощущение. Демон настолько глубоко ушёл в свои мысли, что не сразу заметил, как веки девушки затрепетали, и она приоткрыла глаза.

— Давид, — почти беззвучно прошептали её пересохшие губы, но Демон расслышал. Его взгляд метнулся к лицу любимой, потому что он был готов даже к тому, что сейчас поймёт, что ему показалось. Настолько сильно он хотел, чтобы это оказалось правдой.

Но Мила смотрела на него потухшими глазами, которые блестели в скудном свете больничных ламп, а в глазах её плескалась любовь. Тёмная, мрачная, нежная…Такая нужная ему любовь.

— Мила! — он шепнул её имя, опускаясь перед ней на колени, и заглянул в темноту в её взгляде. Пытаясь привыкнуть к ней и пытаясь принять. Пытаясь поверить в то, что тёмная сущность Адама победила, и в то же время отрицая этот факт, как будто не желая его. Это был выбор его сына, и назад дороги не было. И пусть Давид понимал, что именно сейчас жизни Милы и жизни его сына ничто больше не угрожает, всё внутри Демона восставало против. Только сейчас он осознал, что выбор сделан. Жребий брошен и остаётся только ждать.

— Я люблю тебя, — шепнула Мила, с трудом делая вдох, и едва улыбаясь одними губами, как будто не хотела позволить улыбке осветить её взгляд, в котором навечно поселилась Тьма.

— Я тоже люблю тебя. Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю! — шептал Дав, покрывая поцелуями тонкую кисть любимой.

Если бы только любовь умещалась в словах, если бы было такое слово, которое бы могло донести до неё все те чувства, что он испытывал к ней, он бы сказал его. Но то жгучее чувство любви, которое пылало под его кожей, невозможно было облечь во что-то. И пусть эта любовь была порочной, демонической, пусть она была не той любовью, которая так сильно ценилась у ангелов, он ни за что бы не променял её ни на одно богатство мира. Была ценна только Мила: её аромат, её кожа под пальцами, её хрупкая, почти прозрачная ладонь…

Пальцы девушки на удивление сильно вцепились в его руку, словно она пыталась ухватиться за что-то, падая в бездну. Она сделала судорожный вдох и выгнулась дугой на постели, а Давид вскочил на ноги, в ужасе глядя на это и не зная, что ему делать. Мила снова упала на подушки, широко распахивая глаза, из которых ушла тьма, и застыл покой, который пугал Давида ещё больше.

— Мила, великая тьма! Что с тобой? — он снова упал на колени, хватая её руку в свою ладонь, но она с удивительной силой выдернула ладошку из его пальцев, а в глазах её продолжало разливаться удивительное светлое спокойствие, совершенно не вяжущееся с тем взглядом, которым она буквально пригвоздила Давида к месту.

— Ненавижу тебя! — звонко произнесла Мила, выбивая почву из-под ног Демона порока, который был не в силах поверить услышанному.

— Мила, — шепнул он, пытаясь достучаться до девушки, но она смотрела на него со смесью ненависти, злости и…смеха?

Давид мог побиться об заклад — дай сейчас Миле автомат, и она без раздумий нажмёт на курок, направляя ствол на него. И будет жать до тех пор, пока он, Давид, не упадёт бездыханным к её ногам. С такой лютой ненавистью он сталкивался редко. Как будто какое-то начало в Миле, вставшее сейчас на первое место, настолько нетерпимо относилось к демоническому началу Дава, что ненависть переполняла её всю, переливаясь через край и затопляя всё кругом.

— Мила, это я, Давид, — он попытался прикоснуться ладонью к её щеке, но она дёрнулась от него, словно могла обжечься.

— Я знаю, — таким же высоким и звонким голосом ответила Мила, не сводя своего взгляда с Давида, — И я ненавижу тебя! Всей душой!

А потом случилось страшное: Мила снова выгнулась дугой на постели, захватила одеяло в кулаки и закричала:

— Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!!! — она кричала это слово изо всех сил, а Дав стоял в стороне, в ужасе глядя на любимую и хватаясь за волосы. Он не знал, что ему делать: до ступора, до жуткой тревоги, которая стучала в самом сердце, отдавалась в ушах и удерживала его на месте. Он не мог пошевелиться, словно невидимые цепи так крепко опутали его, что не давали сделать ни единого движения.

— Давид, выйди отсюда, быстро! — этот голос принадлежал Авиталь, которая кинулась к Миле, мечущейся на постели, одновременно кивая кому-то, кто стоял сзади Дава. Но он слышал её словно сквозь толщу воды. А потом чьи-то сильные руки обхватили его, и повели из палаты, а Давид не стал сопротивляться. Похоже, его присутствие так сильно действовало на Милу, что это был единственный шанс на то, что она успокоится. Он очнулся от забытья, только когда его почти что насильно усадили в одно из кресел, стоящих в коридоре. Но перед его глазами то и дело вставала жуткая картина: неестественная поза любимой, которая билась в конвульсиях на постели.