Антон Горский - Москва и Орда

• Название: Москва и Орда
• Автор: Антон Горский
• Издательство: Наука
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2003
• ISBN: 5-02-009838-8

Монография посвящена отношениям Московского княжества и Золотой Орды с конца XIII до начала XVI в. В ней, в отличие от предшествующей историографии, уделявшей серьёзное внимание лишь двум ключевым эпизодам — Куликовской битве и освобождению от власти Орды, — последовательно рассматривается развитие московско-ордынских отношений на протяжении двух с половиной столетий. В результате выясняется, что устоявшиеся (хотя и противоречащие друг другу) постулаты — «поддержка Ордой Москвы» и «борьба с ордынским игом» — мало соответствуют исторической реальности. По-новому решаются такие вопросы, как отношение к Орде первых московских князей — Даниила Александровича и Юрия Даниловича, последствия конфликта Дмитрия Донского с Тохтамышем 1382 г., датировка и обстоятельства освобождения Москвы от ордынской зависимости.

Для историков и широкого круга читателей, интересующихся историей Отечества.

---

Это известие, приписывающее Софье Палеолог инициирующую роль в ликвидации атрибутов зависимости от Орды, обычно расценивается как не соответствующее действительности. Однако очень вероятно, что Г ерберштейн почерпнул приведенные сведения из своих бесед с Юрием Дмитриевичем Траханиотом, приехавшим в Москву в свите Софьи (его отец Дмитрий Траханиот возглавлял делегацию); если это так, есть основания полагать, что за данным свидетельством могут стоять реальные факты (хотя и в расцвеченном виде). Поскольку Софья прибыла в Москву 12 ноября 1472 г., уклонение Ивана от выполнения принятого при встрече ордынских послов ритуала может быть связано с посольствами от Ахмата 1474 и 1476 гг. (позже известны только посольства от хана Большой Орды 1487 и зимы 1501–1502 гг.).

Если допустить достоверность сведений Герберштейна, временной промежуток принятия решения о непризнании зависимости сужается до трех месяцев — от 12 ноября 1472 г. до 13 февраля 1473 г. Не исключено, что именно в конце 1472 г. в Москву прибыло посольство от Ахмата, ритуал приема которого шокировал новую великую княгиню. После этого под влиянием сторонников активного противодействия Орде (чье мнение, отобразившееся в памятниках литературы начала 70-х гг., во время похода Ахмата летом 1472 г. пересилило советы "развратников", упоминаемых Вассианом) Иван III принял решение отказаться от соблюдения атрибутов зависимости. Возможно, не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что действия хана в Москве были расценены как несправедливые, предпринятые при отсутствии какой-либо вины со стороны великого князя (новгородский поход московская сторона не могла рассматривать в качестве таковой, поскольку Новгород издавна считался "отчиной" великих князей и Орда всегда это признавала): а по тогдашним представлениям, если сюзерен чинит "неправду" и "обиду", отношения с ним могут быть разорваны. Отныне Москва перестала выплачивать дань и стала заявлять о своей независимости в отношениях с третьими странами. Стремление Менгли-Гирея к союзу с Москвой против Большой Орды и известие Длугоша о свержении Иваном Ш "ига" свидетельствуют, что независимый статус Московской Руси был официально признан Крымским ханством и фактически осознавался в Польско-Литовском государстве.

В то же время Иван Ш не стремился обострять отношений с ханом. Успех посольства Басенкова 1473–1474 гг. свидетельствует, что ему не было предписано делать резкие заявления; наоборот, богатыми дарами посол должен был по возможности компенсировать неуплату выхода за

1471 и 1472 гг. Но когда выход не поступил и со следующим посольством (во главе с Лазаревым), обстановка стала накаляться. А в 1476 г., когда шел уже пятый год неуплаты, последовало требование Ахмата великому князю лично явиться в Орду. Его невыполнение привело к разрыву отношений, и тогда хан принял решение восстановить порушенный порядок силой.

В 1477–1478 гг. он был занят военными действиями в Средней Азии, 1479 г. ушел на переговоры с Литвой об антимосковаюм союзе. Наконец, в 1480 г. хан подготовился к масштабному походу.

Ситуация осложнялась возможностью одновременного выступления Казимира и тем, что дело происходило во время конфликта Ивана Ш с братьями — Борисом Волоцким и Андреем Углицким. На сей раз хан обошел окский рубеж с запада и вышел к левому притоку Оки Угре, двигаясь по литовским владениям. Однако расчет на соединение с Казимиром не оправдался, а московские войска успели занять оборону. Попытки татар переправиться через Угру были неудачны. Тем временем мятежные братья примирились с Иваном. Великий князь 30 сентября приехал с театра военных действий в Москву, где пребывал около двух недель. В его окружении возникли разногласия: часть приближенных в сложившейся ситуации выступила за признание власти хана. Активный сторонник решительных действий против Орды архиепископ Вассиан в эти дни пишет свое знаменитое послание Ивану III, в котором отобразились как особенности политической ситуации, так и ее восприятие современниками.

Обосновывая необходимость активных действий, Вассиан обращается к истории. Вначале он приводит аналогию между нынеш-ними событиями и происходившими в 1380 г., призывая Ивана последовать примеру Дмитрия Донского, мужественно отразившего Мамая. Затем Вассиан переходит к рассуждениям по поводу главного пункта разногласий — права на сопротивление "царю": «Аще ли еще любопришася и глаголеши, яко: "Под клятвою есмы от прародителей,

— еже не поднимати рукы противу царя, то како аз могу клятву разорити и съпротив царя стати", — послушай убо, боголюбивый царю, аще клятва по нужи бывает, прощати о таковых и разрешати нам повелено есть, иже прощаем, и разрешаем, и благословляем, яко же святейший митрополит, тако же и мы, и весь боголюбивый събор, — не яко на царя, но яко на разбойника, и хищника, и богоборца. Тем же луче бе солгавшу живот получити, нежели истинствовавшу погибнути, еже сети пущати тех в землю на разрушение и потребление всему христьанству и святых церквей запустение и осквернение. И не подобитися окаанному оному Ироду, иже не ХОТЕ клятвы преступит и погибе. И се убо который пророк пророчествова, или апостол который, или святитель, научи сему богостудному и скверномусамому называющуся царю повиноватися тебе, великому Русских стран христьанскому царю! Но точию нашего ради согрешениа и неисправления к Богу, паче же отчааниа, и еже не уповати на Бога, попусти Богъ на преже тебе прародителей твоих и на всю землю нашю окааного Батыа, иже пришед разбойнически и поплени всю землю нашу и поработи, и воцарися над нами, а не царь сый, ни от рода царьска».

По мнению Ю.Г. Алексеева, приписывание Вассианом Ивану Ш нежелания "поднимать руку против царя" (кстати, здесь у Вассиана дословное повторение летописного объяснения отказа Дмитрия Донского от открытого боя с Тохтамышем) является чисто литературным приемом, не имеющим реальной почвы. Но вряд ли в послании, непосредственно обращенном к великому князю, Вассиан мог бы приписывать ему мысли, которые никогда не посещали и не могли посетить его адресата. Психологический барьер, из-за которого было сложно заставить себя вести активные военные действия против "главного" татарского хана, в течение более чем двух столетий считавшегося правителем более высокого ранга, чем кто-либо из русских князей, продолжал существовать. Вассиан опровергает не вымышленный им, а реальный аргумент, который, скорее всего, высказывался напрямую группировкой "примиренцев" — "прежних развратников", советующих Ивану, по словам Вассиана, "не противитися сопостатом, но отступили". Чтобы опровергнуть этот аргумент, духовник великого князя осуществляет резкий разрыв с традицией, признающей легитимность власти татарских ханов. Он объявляет Ахмата самозваным царем ("сему богостудному и скверному самому называющуюся царю"), но не потому, что он является (подобно Мамаю) узурпатором (ханское происхождение Ахмата сомнений не вызывало), а потому, что и сам Батый, завоевавший Русь, не был царем, и не был царским род, к которому он принадлежал, т. е. род Чингисхана. Таким образом, чтобы подвигнуть Ивана III на активные действия, Вассиан не только объявляет его равным татарскому царю, но отказывает в царском достоинстве всем Чингизидам, т. е. объявляет нелегитимными все 230 лет их сюзеренитета над Русью.

Далее Вассиан пишет о необходимости покаяния, после которого Господь "свободит и избавит" от Ахмата, и, перечислив аналогии (наказание за грехи порабощением — покаяние — избавление от "работы") из библейской истории, подчеркивает, что в случае, "аще покаемся вседушевно престати от греха, и возставит нам Господь тебе, государя нашего, яко же древле Моисея и Исуса и иных, свободивших Израиля. Тебе же подасть нам Господь свободителя новому Израилю, христоименитым людем, от сего окаанного, хвалящегося на ны, новаго фараона, поганого Ахмата" 114

Ссылка на "порабощение" Руси Батыем и библейские параллели не позволяют согласиться с мнением, что речь у Вассиана идет о "метафорическом", а не "политическом" рабстве, о возможном порабощении в результате похода Ахмата, а не о многолетней зависимости. Но нет и оснований полагать, что Вассиан рассматривает состояние рабства ("работы") как сегодняшнюю реальность. Если, приводя библейские аналогии, он говорит об "избавлении от работы", то в отношении нынешних событий — об "освобождении и избавлении" от Ахмата. Можно, конечно, считать, что Ахмат персонифицирует собой "работу". Но приводимые Вассианом параллели с Мамаем, который пытался восстановить власть над Московским великим княжеством, фактически не признаваемую Дмитрием Ивановичем с 1374 г., и с библейским фараоном, окончательное избавление от которого пришло, когда он пытался вернуть народ Израиля в египетское рабство, свидетельствуют в пользу того, что и в данном случае имеется в виду угроза восстановления отношений, фактически уже отсутствующих. Об этом говорит и именование Вассианом Ивана III "царем", а его державы — "царством". Употребление такой терминологии было призвано подчеркнуть суверенность власти Ивана III и независимость возглавляемого им государства, внушая тем самым мысль, что претензии хана не должны порождать у великого князя сомнений на этот счет.