Валерий Гриньков - Баксы для Магистра

• Название: Баксы для Магистра
• Автор: Валерий Гриньков
• Жанр: Повести
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-05512-6

Магистр стоял на самой вершине финансовой пирамиды. Когда пирамида рухнула, он исчез, а приближенные к нему люди погибли при странных обстоятельствах. Уцелела только Мария, жена одного из тех, кто был причастен к общаку. Пронырливый журналист Колодин нашел ее в деревенской глуши и рассказал о ней по телевидению. Теперь ей точно несдобровать. На поиски Марии ринулись бандиты Магистра. И друзья, которые хотят ее спасти. Кто придет первым, покажет время. А пока Колодин оказался в руках бандитов…

---

– Польза такая, что план выполняется на сто пять процентов! – внушительно сказал Волобуев. – И я, между прочим, уж который год первое место по колхозу держу!

Еще бы ему первое место не удерживать, коль он единственный тут остался.

Миша Каратаев, чуя добычу, радостно засуетился. Сначала он велел оператору снять знатного комбайнера на фоне Доски почета. Потом дал в руки Волобуеву шариковую ручку и попросил того на графике продемонстрировать, как растут показатели уборочной страды. Пользуясь ручкой как указкой, Волобуев продемонстрировал собственные успехи. Потом его снимали за штурвалом комбайна. Потом в его собственной мастерской за верстаком. Потом вывезли в поле, поставили среди сорняков и заставили сначала задумчиво смотреть вдаль, а после предложили сорвать сорняк и любовно потереть его в ладонях, будто это не сорняк был вовсе, а налитый хлебный колос. Единственное, что не нравилось Мише Каратаеву, так это пластырь на щеке у комбайнера-героя.

– Поранился, – объяснил случившееся с ним несчастье Волобуев. – Фотокарточку свою новую на Доску почета вешал да со стремянки-то и упал.

Каратаеву это обстоятельство так понравилось, что он попросил Волобуева все слово в слово повторить перед видеокамерой. Волобуев не стал капризничать и повторил.

Миша Каратаев был в восторге. Ехал он сюда наудачу, а обернулось вон как. Любо-дорого будет смотреть. Этот комбайнер – настоящая находка.

– А что? – спросил Миша у Антона Николаевича, деликатно отведя того в сторонку. – А есть ли еще у вас в районе такие люди, чтоб значит…

Он сделал неопределенный жест рукой. Антон Николаевич его очень даже понял.

– Конечно! – ответил он с готовностью и даже руку к сердцу приложил. – Да сколько угодно, дорогой вы мой! Да хоть тот же Шмудяков!

– Кто, простите? – воззрился на него Миша.

– Шахматист наш! Очень известная фигура! С ним сам товарищ Каспаров советуется!

– Неужели? – посмел не поверить Миша. – Каспаров? Тот самый?

– Честное благородное слово!

– И каким же, извиняюсь, способом товарищ Каспаров с товарищем Шмудяковым, простите… э-э… советуется, так сказать?

– В письмах!

– В письмах?

– Именно! Он письма Шмудякову шлет.

– Вы их видели?

– Кого?

– Письма эти.

– А как же!

– И что – настоящие?

– Настоящие! В конверте! С марками! Все как положено!

Каратаев посмотрел на собеседника с сомнением, но возражать не стал. Посмотрел на часы. Время еще было.

– Хорошо, едем к этому вашему шахматисту, – определился он.

Комбайнер Волобуев еще пытался пригласить гостей в дом и отобедать, но Миша рвался в бой и отказался, пообещав, впрочем, заехать как-нибудь в другой раз.

Волобуев провожал их до самой машины, долго жал всем по очереди руки и спрашивал, когда его покажут по телевизору. Ему сказали, что скоро. Расстались друзьями.

* * *

По разбитой дороге добирались почти целый час.

– Его в центр приглашали переехать, – рассказывал Антон Николаевич. – Шмудякова нашего, значитца.

– В Москву, что ли?

– Почему же в Москву? – вроде даже обиделся Иванов. – В Рязань!

– А-а, – протянул осторожный Миша Каратаев. – Понятно. А он что?

– Отказался! – с гордостью произнес Иванов, давая понять, что иначе его земляк поступить и не мог.

– Почему?

– А вот такой он у нас! – сказал с еще большей гордостью Антон Николаевич. – Да вы и сами увидите.

Деревня, в которую они в конце концов приехали, производила не столь скорбное впечатление, как та, в которой один-одинешенек жил окончательно спятивший бывший знатный комбайнер Волобуев. Здесь дома не были заколочены, на единственной пыльной улице прогуливались куры, а за машиной с телевизионщиками долго гнался пес – облаивал машину и все норовил укусить ее за колесо.

Подъехали к дому знатного шахматиста.

– Только вы это! – вдруг всполошился Антон Николаевич. – Вы с шахматами-то как? Дружите?

– Не то чтобы очень, – честно признался Миша.

А его спутники и вовсе промолчали, что совсем уж повергло Антона Николаевича в уныние.

– Да вы что! – сказал он в сердцах, да еще и с таким осуждением, будто его спутники только что признались ему не в шахматной безграмотности, а в пристрастии к какому-то смертному греху. – Он с вами и говорить не станет! Если ему только признаться, что с шахматами дружбы никакой не имеешь…

– Спокойно! – объявил Миша, заметно внутренне подобравшись при этом. – Надо в шахматы уметь – будем уметь! И не в таких переделках бывали!

Его ничто не могло выбить из колеи. Снимая свои репортажи, он нырял в прорубь с ледяной водой, вступал в ряды коммунистической партии и даже ел живых червей, которые были длинные и белые, как макароны, – это он так иллюстрировал собственный рассказ о быте и нравах какого-то очень отсталого племени. А тут всего-навсего какие-то шахматы. Подумаешь!

– Хорошо, – вздохнул Иванов. – И все-таки вы поосторожнее с ним. Он на почве шахмат совсем больной.

Подумал немного.

– А может, лучше к Полузверскому поедем? – предложил он вдруг.

Телевизионщики переглянулись.

– К кому, простите? – уточнил Миша Каратаев.

– У нас в одной деревне гармонист живет. Полузверский его фамилия. То есть это не фамилия, конечно, а псевдоним. А настоящая у него фамилия Недогоняев. Ну как такую фамилию на афишу?

– А он выступает где-то, что ли?

– А как же! – воодушевился Антон Иванович. – В клубе местном. Большой успех имеет. Вам понравится, вы увидите. Он и в программе «Играй, гармонь!» участие принимал. Его по телевизору показали, а потом еще повтор был. Давайте к нему поедем? – вдруг просительно заключил Антон Николаевич.

– А Шмудяков? – напомнил Миша.

– Да ну его! Беспокоюсь я чего-то!

– Э-э, нет, – сказал на это Миша. – Уже ведь приехали. И что же теперь – уезжать? Нет, давайте уж сначала с шахматистом пообщаемся.

– Давайте, – вздохнул Антон Николаевич.

Вышли из машины, Иванов первый протопал по дорожке. Но на крыльцо не взошел, остановился и громко позвал:

– Шмудяков! Ты дома?

Очень скоро распахнулась дверь, и из дома на крыльцо ступил вертлявый мужичок с по-ленински хитрым прищуром карих глаз, неаккуратно причесанными вихрами на голове и несвежим квадратиком пластыря на правой щеке. Он быстро скатился с крыльца, сунул Иванову свою сухую ладошку для приветствия и отрывисто произнес:

– Здравствуйте, товарищи!

Обомлевший от неожиданности Миша Каратаев потрясенно наблюдал за происходящим. Он готов был голову дать на отсечение – с этим мужичком он расстался всего какой-нибудь час назад, и тогда фамилия этого человека была Волобуев.

– Ах, товарищи! – выпалил совершенно счастливый Волобуев-Шмудяков. – Вы и представить себе не можете, что я только что сотворил! Я же нашел решение! Позиция Нимцова-Шонефельда! Ведь считалось, что решения нет! А оно есть! Я нашел! Нашел!

На радостях он привстал на цыпочки и поцеловал Мишу Каратаева в губы. У Миши отвисла челюсть. Шмудяков этого даже не заметил.

– А ведь еще одно решение есть! – вдруг воскликнул он. – Есть! Ах ты, господи!

Схватился за голову и умчался в дом – записывать.

– Видите? – значительно сказал Антон Николаевич. – Я ведь вас предупреждал!

– А-а… Э-э, – произнес совершенно деморализованный Миша.

– Что вы сказали?

– Э-э, – протяжно озвучил собственноручную растерянность Миша. – Э-э-это кто?

– Шахматист наш, Шмудяков. Я вам про него рассказывал.

– А там? – спросил Миша, безвольно тыча пальцем куда-то в горизонт.

– Где?

– Ну, комбайнер, в смысле.

– Волобуев?

– Ну да!

– А что такое с Волобуевым? – озаботился Антон Николаевич.

– Они что – братья?

– Кто?

– Ну, эти. Волобуев и Шмудяков этот.

– Да вы что? – сказал Иванов. – Какие же они братья!

– Ну, похожи!

– Разве? – очень искренне удивился Антон Николаевич.

Должен вам сказать, что эту свою искренность он целую неделю репетировал под моим чутким руководством и теперь у него все так естественно получалось – не подкопаешься.

– Похожи, – растерянно подтвердил Миша и даже обернулся к своим спутникам, ища у них поддержки, но и на них искреннее удивление Антона Николаевича Иванова произвело столь сильное впечатление, что они уже не были уверены ни в чем!

Миша Каратаев злобно потер виски, будто у него очень некстати разболелась голова.

– Ну, хорошо, – пробормотал он. – Ну, пусть они не братья. Ведь не братья?

Глянул на Иванова испытующе.

– Не братья, – подтвердил тот. – И даже не родственники.

– А это вот откуда? – ткнул себя в щеку Миша.

– А что там у вас? – всмотрелся в его щеку Антон Николаевич. – Что-то я ничего там не вижу.

– Да не у меня! – сказал с досадой Миша. – У шахматиста этого, черт бы его побрал!

– А что там у него?

– Пластырь! – сказал Миша. – Один к одному как у комбайнера! Пластырь-то откуда?