Чарлз Маклин - Страж

• Название: Страж
• Автор: Чарлз Маклин
• Издательство: Издательство Независимая Газета
• Жанр: Триллер
• Год: 2001
• ISBN: 5–86712–058–9

Счастливый семьянин и преуспевающий коммерсант внезапно оказывается втянут в царство кошмаров, где сон сливается с явью, сеанс у психотерапевта оборачивается визитом к самому сатане, а погружения в череду прежних существований выявляют один и тот же роковой ритм с трагической кульминацией.

Психологический и мистический триллер, сочетающий динамику и технику «Молчания ягнят» и «Основного инстинкта» с откровениями «Изгоняющего бесов» и «Омена».

---

Мы успели буквально чудом.

Я постоял в тамбуре, чтобы отдышаться. Да и приятель мой выглядел неважно. Его лицо побагровело, толстую шею туго сдавил серый галстук, он тяжело и хрипло дышал. Растопыренной пятерней он откинул со лба намокшую прядь волос песочного цвета.

– Ну, парень, попали мы в переделку!

Но выдохнуть даже это ему удалось далеко не сразу.

Хотя нам не раз доводилось сидеть в одном купе и раньше, мы, собственно говоря, никогда ни о чем толком не беседовали. Чувствуя, что на этот раз нам волей-неволей придется разговориться, а значит, и разговаривать впредь, пока мы оба не уйдем на пенсию, я во избежание всего этого поблагодарил его и пошел в глубь вагона.

– Не за что, старина, – сказал он на прощание. Он вспотел, как свинья.

Может быть, из-за того, что он так побагровел, а может, все дело в свете дорожного семафора, потому что поезд уже тронулся, но на какое-то мгновение мне показалось, будто крупные капли пота у него на лбу и густая струйка, стекающая из-под левого уха на большую и дряблую щеку, были кровью.

Я перешел в другой вагон и нашел там свободное место.

Остаток пути не принес никаких новых происшествий. Я немного поработал, чтобы окончательно освободиться от служебных хлопот на весь уик-энд. Я хотел целиком и полностью посвятить себя предстоящему дню рождения Анны и предусмотреть все, вплоть до мельчайших деталей.

Некоторое время я решал, в каком именно порядке демонстрировать ей свои подарки. Сперва мы откроем шампанское, а потом настанет черед и для моего сюрприза.

Меня беспокоило только, что она может не оценить мой подарок, как он того заслуживает.

Видите ли, я по-настоящему любил собственную жену. В отличие от подавляющего большинства супружеских пар, с которыми мы были знакомы, у нас с Анной по-прежнему было о чем друг с другом поговорить. И как и раньше, мы оба испытывали от близости подлинное наслаждение. После шести лет семейной жизни.

Собственно говоря, мы никогда не чувствовали себя счастливее, чем сейчас.

Анна с обоими нашими дружками встречала меня на станции. Солнце светило ей прямо в глаза, но она все равно пыталась углядеть меня в вагонном окошке. Мне запомнилось выражение ее лица в тот миг, когда я вышел к ней на платформу. Бросившись вперед, как нетерпеливое и восторженное дитя, она обняла меня и поцеловала долго и нежно.

– О Господи, – пробормотал я, – а это я чем заслужил?

Клаус и Цезарь прыгали вокруг нас, лая так, что казалось, сейчас у них оторвутся головы. Мне пришлось приструнить их, пока Анна лепетала какую-то ерунду о том, что ей надо взглянуть на подарки прямо здесь и немедленно. Меж тем портфель я оставил в поезде, а минуты остановки таяли быстро. Я заметил ей, что она безответственная глупышка, а она засмеялась и показала мне язык.

Мы погрузили весь багаж на заднее сиденье пикапа, собаки забрались в свой зарешеченный отсек. Анна села за руль, и по пути мы остановились только в Бедфорд-Вилледже, чтобы купить сигареты. Дома мы были ровно в 6.30: я помню, что посмотрел на часы, отчасти машинально, отчасти и потому, что хотел понять, есть ли у меня время на то, чтобы хорошенько выгулять собак перед ужином. Был конец сентября, и дни становились все короче.

Переобувшись в резиновые сапоги, я выпустил ребят из машины. Перспектива прогулки взбудоражила их до крайности, они принялись описывать круги вокруг меня и, приблизившись, игриво хватали за щиколотки.

Анна наблюдала за ними. Затем, не произнеся ни слова, повернулась к нам спиной. Я окликнул ее, и она вновь посмотрела на меня, но почему-то печально.

Она была в просторном шерстяном свитере и выцветших джинсах. На ее длинных волосах цвета белого песка играли лучи вечернего солнца. Я подошел к ней и прошептал на ухо, как замечательно она выглядит, а затем запустил руку ей под свитер. Она обняла меня и прижалась так сильно, что у меня задрожали колени.

Со смехом мы отлепились друг от друга. Я попытался подбить ее на совместную прогулку, она отговорилась кухонными хлопотами. Мы с Клаусом и Цезарем отправились на пустошь, начинающуюся сразу же за домом.

Вскоре мы оказались в конце тропы. Она вела вверх и заканчивалась на довольно высоком каменистом бугре, поросшем кустами и папоротником. Отсюда можно было обозревать едва ли не всю округу.

Я закрыл глаза и, протянув вперед руки, как священник, отправляющий церковную службу, сделал несколько глубоких вдохов. Может, таким образом и не очистишь легкие от городской гари, но в конце концов это куда лучше, чем бег трусцой по Центральному парку.

Как только мы обзавелись псами, Анна начала настаивать на переезде за город, причем как можно быстрее. Ей казалось, что больших собак, – а это были золотистые ретриверы, – держать и томить в городе просто безжалостно. Не скажу, чтобы я согласился на это без колебаний. Ведь у жизни в Нью-Йорке есть свои преимущества.

Оглянувшись туда, где стоял наш дом, я подумал о том, что кое-чего в этой жизни добился. Он не был особенно высок или, скажем, красив, да и сарай нуждался в перестройке, о которой мы с Анной толковали уже три года. Даже в сумеречном сентябрьском свете все выглядело несколько запущенным. Но так или иначе все здесь было нашим.

Дружкам надоело тереться у моих ног. Они рванулись куда-то вперед, с глаз долой, – впрочем, таково было их обыкновение.

Клаус, или «старший партнер», как мы его называли, был года на два старше Цезаря; собственно говоря, они были отцом и сыном. Цезарь в свои три года оставался щенком или по крайней мере вел себя как щенок. Он вечно попадал во всякие переделки и прибегал исцарапанным, к вящему неудовольствию Клауса, который, однако же, сперва поворчав для виду, спешил, как правило, присоединиться к его забавам. Хотя бы для того, чтобы доказать собственное превосходство. Характер у Клауса был тяжеловатый, можно сказать, немецкий характер. Я постоянно поддразнивал Анну относительно его родословной, уверяя ее, будто в жилах Клауса течет кровь Габсбургов. Хотя приобрели мы его в питомнике, правда в очень хорошем питомнике в окрестностях Хакензака.

Мы оба были без ума от наших собак. И хотя я пытался не допустить того, чтобы они стали, в сущности, нашими господами, мне это удавалось далеко не всегда. В результате я держался с ними несколько строже, чем они того заслуживали, что, разумеется, ничуть не помогало, потому что ребята были избалованы сверх всякой меры и просто отказывались воспринимать меня всерьез.

На обратном пути, примерно в полумиле от дома, Цезарь почуял кролика. Подняв хвост и уткнув нос в землю, он принялся бегать зигзагами, а Клаус подстраховывал его сзади. Увидев, как старший партнер принял свою официальную боевую стойку, я поневоле улыбнулся, как и всегда в таких случаях, но затем перестал следить за охотой. Собственно говоря, я начисто забыл о собаках, когда из глубины леса донесся истошный вопль, сопровождаемый громким лаем.

Я решил было, что кому-то из них и впрямь удалось поймать кролика. Но, углубившись в подлесок, обнаружил Цезаря, катающегося по траве в попытках освободиться из зарослей терновника. Клаус с важным видом стоял в сторонке, выражая свое сочувствие непрерывным лаем.

Меньше всего мне хотелось волновать Анну, а вернуться домой с пораненной собакой означало бы именно это. Я отцепил Цезаря от колючек и осмотрел его, насколько это было возможно в уже наступивших сумерках. Впрочем, мне удалось определить, что он не порезался. Какое-то время он прихрамывал, ковыляя на трех лапах, чтобы вызвать у меня сочувствие. Когда я окончательно понял, что с ним все в порядке, я задал обоим ребятам хорошую трепку. Они потрусили за мной к дому, и, как я с удовлетворением отметил, хвосты у них были поджаты.

Но когда я присел на пороге, чтобы разуться, они бросились ко мне и стали лизать руки. Это было настолько на них непохоже, что я громко расхохотался – и собачьи хвосты тут же бешено взметнулись вверх.

2

– Но, милый, – запротестовала Анна, – это ведь именно ты научил меня готовить.

– Я просто заплатил за твое обучение.

– Но ты ведь хотел, чтобы я научилась.

– Ну вот я и говорю, что ты стала самой настоящей мастерицей.

– А подумать только, что я и яйца-то сварить не умела! К моему удовольствию, она улыбнулась одной из самых очаровательных своих улыбок. Мы лежали на диване, слегка оглушенные обильной едой и выпивкой, и смотрели телевизор. Я насмешливо обвинял Анну в том, что она раскармливает меня, чтобы я не имел шанса понравиться какой-нибудь другой женщине.

– Но мне нравится, когда другие женщины тобой интересуются.

– Вот как? А уж не хочешь ли ты, чтобы и мне понравилось, когда к тебе начнут приставать другие мужчины?

– В точности так, – ответила она и шутливо ткнула меня в бок. – Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я сама растолстела.

– И не вздумай!

– Мужчины – ужасные лицемеры! – Она рассмеялась.