Жан-Клод Лами - Франсуаза Саган

• Название: Франсуаза Саган
• Автор: Жан-Клод Лами
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02789-2

Имя Франсуазы Саган, едва появившись на литературном небосклоне, стало символом раннего успеха и всемирной славы. Эта восемнадцатилетняя девушка из благополучной, счастливой семьи была, возможно, избранницей судьбы: она любила легкую жизнь — и ранний успех на литературном поприще предоставил ей возможность жить весело и беззаботно; любила мужчин — и ее мужьями были самые красивые и яркие мужчины из ее окружения; любила лошадей и автомобили, рулетку и ночные клубы — и всегда оставалась самой собой, несмотря на все жизненные перипетии, начиная от семейных и автомобильных аварий и заканчивая увлечением наркотиками. Все эти увлечения отразились и на творчестве писательницы, романы которой посвящены вечным темам любви, измены, верности и предательства.

---

Авария

Это случилось в воскресенье за городом. Было пасмурно, серое небо не располагало к тому, чтобы покинуть изысканно отделанную мельницу «Кудре», которую Франсуаза Саган арендовала у кутюрье Кристиана Диора, недалеко от Милли-ля-Форэ. Но тем не менее 14 апреля 1957 года после полудня она села в свой открытый «астон мартин», купленный по случаю и присоединившийся к «ягуару», «бьюику» и «гордини», составлявшим ее «конюшню». Роже Нимье[202] разбился насмерть на восточном шоссе в ночь с 28 на 29 сентября 1962 года на такой же машине. Любопытно, что Жак Шар-дон в письме, которое он отправил 29 апреля 1957 года Нимье, своему постоянному корреспонденту, отметил следующее: «Моран[203] покупал ужасные машины Саган. Но он умеет водить. Он всегда очень внимателен за рулем». По этому поводу писал и автор «Спешащего человека»[204]: «“Астон мартин” — замечательные машины… Спортивные, но четырехместные покупать не нужно. У меня в 54–55 годах была такая двухместная. У них задняя часть слишком легкая на поворотах больше 140°, потому они хоть и часто занимают места на гонках, но редко бывают первыми».

Романистка пригласила на обед театрального режиссера Жюля Дассэна[205] с женой, актрисой Мелиной Меркюри[206], и литературного агента Алана Бернгейма с супругой Маржори. Жюль Дассэн предупредил по телефону, что задерживается из-за проколотой шины, и просил садиться за стол без него. Но Франсуаза предпочла отправиться к нему навстречу вместе с Бернаром Франком, Вероникой Кампьон и Вольдемаром Лестьеном, репортером из «Франс-диманш».

«Пежо 203» Жюля Дассэна застрял недалеко от Корбея. После взаимных приветствий все отправились к мельнице. «Астон мартин» на большой скорости исчез из виду. Несколько минут спустя произошла катастрофа. «Мы ехали еще не слишком быстро, когда машину начало заносить», — рассказывает Вольдемар Лестьен, который сидел впереди между Франсуазой и Вероникой, Бернар Франк расположился на заднем сиденье.

Машину резко занесло, она перевернулась набок и покатилась в придорожную канаву, остановившись в засеянном поле почти в вертикальном положении передним ветровым стеклом к земле. От удара троих пассажиров выбросило, а Франсуаза, вцепившаяся в руль, осталась внутри. Жюль Дассэн, Мелина Меркюри, Алан Бернгейм и его жена оказались, естественно, первыми, кто попал на место происшествия.

«Мелина и Маржори побежали к дороге голосовать проезжающим машинам. Многие остановились оказать помощь. Все вместе мы с трудом подняли “астон мартин”. Франсуаза была без сознания. Казалось, она получила сильный удар слева в голову, из носа у нее текла кровь. Я делал ей искусственное дыхание несколько минут», — рассказывает Алан Бернгейм.

Вероника Кампьон получила перелом тазобедренного сустава, Бернар Франк сломал правую руку, а Вольдемар Лестьен повредил лицо. Он казался самым тяжелым пострадавшим, его вместе в Франсуазой тут же отправили в больницу в Корбей в полицейском фургончике: «Мы все лежали на носилках. Франсуаза не двигалась, язык высунулся у нее изо рта, в уголках губ застыла розовая пена. Это было ужасно, мне показалось, что она уже мертва. В эту секунду я подумал о любви, которую к ней испытывал. Сидя рядом с ней в машине, я обнимал ее за плечи, когда произошло несчастье. “Я буду последним, кто сжимал ее в объятиях”, — подумал я в приступе гордости».

История его страсти к Франсуазе тесно связана с его репортажем об авторе романа «Здравствуй, грусть!». «Это было зимой, она жила у больной гриппом Флоранс Мальро, ухаживала за ней, — вспоминает Вольдемар Лестьен. — Я сидел у кровати на полу: “Что вы делаете завтра?” — “Я еду писать книгу в дом, который мне одолжили, рядом в Мил-ли-ля-Форэ”. — “Я еду с вами”. — “Если вы боитесь холода — то там нет отопления”. — “Это не имеет значения, я поеду с вами”.

Я вернулся девять месяцев спустя. В каминной трубе была очень плохая тяга, приходилось по утрам разбивать лед.

Мы жили, как свернувшиеся рядом клубочком котята. Ей было 20 лет, мне 22. Много спали, читали, разговаривали, катались в ее огромном открытом “бьюике”. Дефицит бензина, последовавший за суэцким конфликтом, заставил меня запасаться горючим у отца Франсуазы, на его заводе в Аржантейле.

Однажды утром я узнал, что мы переезжаем на мельницу Кристиана Диора. Там вечером перед потрескивавшим огнем камином она мне сообщила, что решила выйти замуж за Шеллера. Я мгновенно собрал вещи и вышел на дорогу к последнему автобусу до Парижа. Вернувшись домой, я сказал себе, что Франсуаза не замедлит мне позвонить. Но нет, звонка не было. Ее молчание длилось несколько месяцев». По горькой иронии, она позвала его провести уик-энд на мельнице, где должны были присутствовать также Жюль Дассэн и Мелина Меркюри, Жак Куарэ, Вероника Кампьон, а также Бернар Франк. Не хватало только Флоранс Мальро, которая лежала больная дома.

Для писателя Бернара Франка это приглашение явилось также причиной сердечных переживаний, так как он не питал особой приязни к Ги Шеллеру, своему обольстительному сопернику, который отдалил его от подруги: «Франсуаза возобновила со мной общение благодаря мадам Бланш, хозяйке “Бар-бак”. В бистро пробежал слух, что я тяжело болен, настолько, что, возможно, вообще не встану. Я пострадал от сильного отравления и лежал на тюфяке в больнице в Божоне, поскольку там не было мест. Франсуаза мне прислала телеграмму: “Дорогой мой, приезжай отдохнуть в деревню”. Вот так после месяца, проведенного в больнице, я на три недели попал в клинику Сен-Клу, время от времени наведываясь с ночевкой на мельницу».

В Корбей Франсуазу привезли в очень тяжелом состоянии. Настолько тяжелом, что к ней прибыл священник для исповеди. Жак Куарэ, обеспокоенный тем, что «астон мартин» никак не возвращается, взял «ягуар» и, увидев на дороге перевернутую машину сестры, понесся в больницу. Дежурного врача не оказалось на месте, и найти его не удалось. Тогда брат Франсуазы набрал номер одного из своих друзей, хирурга. К счастью, он оказался у себя и играл в карты со своим знаменитым собратом, специалистом по нейрохирургии.

Они тут же прибыли к находившейся при смерти Франсуазе. Было принято решение немедленно перевезти ее в клинику Нелли. Уверенности, что она вынесет переезд, не было. «Я ехал на “ягуаре”, освобождая дорогу машине скорой помощи, — рассказывает Жак Куарэ. — При въезде в Париж меня сменили двое полицейских на мотоциклах». Родителей Франсуазы не успели предупредить. Пьер Куарэ находился в деловой поездке в Италии и узнал о случившемся из огромного заголовка в газете, которую развернул его сосед по купе. Его жена, которая уехала в Кажарк, оставив квартиру на бульваре Малешерб на попечение преданной Юлии, получила известие также совершенно случайно, как и отец Франсуазы:

«Я ехала в 83-м автобусе, между площадью Терн и площадью Италии. На остановке “Гобелан” вошел господин с газетой, в которой описывался несчастный случай». От заголовка у нее сжалось сердце: «Франсуаза Саган: прогноз не известен в течение 48 часов». Это ожидание для всех: близких, друзей, приятелей, знакомых, безымянных поклонников, как, например, гонщик-велосипедист, который ей прислал жестяной образок с изображением Девы Марии. Люди затаив дыхание ждали бюллетеней о здоровье пациентки из палаты 36. Сведения о ее состоянии печатали в газетах, передавали по радио и телевидению во всем мире.

Медики диагностировали деформацию грудной клетки и сотрясение мозга. Вспоминали Джеймса Деана, погибшего в 1955 году в возрасте двадцати четырех лет за рулем своего «порше» несколько дней спустя после окончания съемок своего третьего фильма «Гигант». На первой странице «Монд»[207]была опубликована статья Жоржа Гурдэна «Несчастье и жажда жизни», где он сравнивал романистку и актера, «которые в своем искусстве, в своем отношении к жизни воплощают то, что можно назвать болью юности».

То, что «юные члены “Клуба Франсуазы Саган” в Милане решили арендовать машину, чтобы проехать по дороге, которой везли их раненого идола, выразить свое уважение и оставить цветы», очень символично. «Жизненные невзгоды, — подчеркивает Жорж Гурдэн, — порождают безумную любовь к скорости. Франсуаза водит с босыми ногами, “чтобы лучше чувствовать автомобиль”. Джеймс Деан целует фары только что купленного “порше”, в котором он вскоре погибнет».

Она водила босиком

О том, что она водила босиком, написал один из ее друзей, журналист Поль Жианолли. Он выдумал это, создавая миф об эксцентричной Саган, чье имя провозглашал олицетворением виски, ночных клубов, спортивных машин, дольче вита в Сен-Тропе. В действительности этим она совершенно не отличалась от большинства людей, проводивших отпуск у моря, — она вела босиком, возвращаясь с пляжа, так как между пальцами ног застревал песок. «Я никогда не думала, — говорит она, — когда ехала так, о чем-то вроде того, чтобы слиться в единое целое с автомобилем!»