Вероника Рот - Дивергент

• Название: Дивергент
• Автор: Вероника Рот
• Жанр: Героическая фантастика

Аннотация: Беатрис [Трис] Приор достигла роковых шестнадцати лет – возраста, в котором подростки дистопичного Чикаго Вероники Рот обязаны выбрать одну из пяти фракций и присоединиться к ней на всю оставшуюся жизнь. Каждая фракция представляет определенное качество: Искренность, Отречение, Бесстрашие, Дружелюбие и Эрудиция. К своему собственному удивлению, а также к удивлению ее семьи, принадлежащей Отречению, Биатрис выбирает путь Бесстрашия, путь отваги. Ее выбор подвергается сложным и жестоким испытаниям обряда посвящения, способным раскрыть ее тайну, которая может грозить смертельной опасностью.

В трилогии Вероники Рот «Дивергент» удивительные приключения любви и верности раскрываются в самых невероятных и сложных условиях.

---

– Всегда есть хотя бы один перешедший, который не запрыгивает в поезд, – говорит Эрик, рассматривая свои руки. Он пожимает плечами. – Как бы то ни было, на первом этапе инициации перешедшие и рожденные Бесстрашные занимаются не вместе, но это не значит, что и оцениваться вы будете отдельно. В конце инициирования ваш рейтинг будет определяться в сравнении с результатами Бесстрашных по рождению. А они уже сейчас лучше вас. Таким образом, я ожидаю...

– Рейтинг? – спрашивает девушка с волосами мышиного цвета из Эрудиции слева от меня. – Зачем он?

Эрик улыбается, и в синем свете улыбка выглядит жестокой, словно ее вырезали на его лице ножом.

– У рейтинга два назначения, – говорит он. – Во-первых, он определяет порядок, в котором вам будет предложено выбрать работу после инициации. Есть только несколько желаемых вакансий. – Мой желудок скручивает. Я смотрю на его улыбку и чувствую себя так же, как тогда, когда я входила в комнату теста на способности: должно произойти что-то плохое. – Во-вторых, – продолжает он, – только десять инициированных станут членами фракции.

Боль пронзает мой живот. Мы все стоим неподвижно, как статуи.

А затем Кристина говорит:

– Как это?

– Бесстрашных по рождению одиннадцать, вас девять, – продолжает Эрик. – Четыре инициированных уйдут после первого этапа. Остальных отсеют на финальном тесте.

Это значит, что даже если больше ничего не произойдет, все равно шесть из нас не будут членами Бесстрашных.

Я вижу, что Кристина смотрит на меня, но я не могу посмотреть на нее в ответ.

Мои глаза фокусируются на Эрике и замирают.

Мои шансы как самого маленького новичка совсем без опыта, да еще и перешедшего из Отречения, оставляют желать лучшего.

– Что нам делать, если мы провалимся? – спрашивает Питер.

– Выходить из состава Бесстрашных, – равнодушно отвечает Эрик, – и жить афракционером.

Девушка с мышиными волосами зажимает рот рукой и глубоко вдыхает.

Я вспоминаю афракционера с ужасными зубами, выхватывающего пакет яблок из моих рук. Его тусклые глаза.

Но вместо того, чтобы плакать, как девушка из Эрудиции, я чувствую холод.

Будет тяжело.

Но я стану их членом.

Я буду им.

– Но это... нечестно! – говорит широкоплечая девушка из Искренности. Несмотря на сердитый голос, она выглядит напуганной. – Если бы мы знали...

– Ты хочешь сказать, что если бы знала это заранее, то на Церемонии Выбора не выбрала бы Бесстрашных? – резко перебивает Эрик. – Если так, ты должна убраться отсюда прямо сейчас. Если ты действительно одна из нас, возможная неудача не должна иметь для тебя значения. А если нет, ты трусиха.

Эрик толчком открывает дверь в спальню.

– Вы выбрали нас, – говорит он. – Теперь наша очередь выбрать вас.

Я лежу на кровати, слушая дыхание девятерых людей.

Я никогда не спала в одной комнате с парнями, но сейчас у меня нет выбора, разве что поспать в коридоре.

Все остальные переоделись в одежду Бесстрашных, принесенную для нас, но я сплю в своей одежде Отреченных, которая пахнет мылом и свежим воздухом… домом.

Я привыкла иметь свою комнату.

Я привыкла видеть лужайку перед домом из окна и туманный горизонт за ее приделами.

Я привыкла спать в тишине.

Тепло появляется в моих глазах, и, когда я моргаю, слезы сами выскальзывают. Я прикрываю рот, чтобы подавить всхлип. Я не могу плакать, не здесь. Я должна успокоиться. Все будет хорошо. Я могу смотреть на себя в зеркало, когда захочу. Я могу подружится с Кристиной, сделать короткую стрижку и предоставить людям самостоятельно решать свои проблемы.

У меня начинают трястись руки, и слезы текут еще быстрее, так, что все вокруг становится размытым.

И не имеет значения, что в следующий раз, когда я увижу своих родителей, в День Посещений, они с трудом смогут меня узнать, если вообще придут.

И не имеет значения, что даже секундное воспоминание об их лицах причиняет мне боль… даже Калеба, несмотря на то, как ранил меня его секрет.

Вдыхаю и выдыхаю в такт другим инициированным. Это не имеет значения. Сдавленный звук прерывает одно из дыханий, он переходит в тяжелый всхлип.

Матрас скрипит, когда поворачивается большое тело, и подушка приглушает рыдания, но не до конца. Звуки идут от кровати около меня: на ней парень из Искренности, Ал, самый большой и рослый среди инициированных.

Никогда бы не подумала, что он сломается. Его ноги всего в нескольких дюймах от моей головы. Я должна успокоить его… я должна хотеть успокоить его, ведь меня так воспитали.

Вместо этого я чувствую отвращение.

Тот, кто выглядит таким сильным, не должен быть таким слабым.

Почему он не может плакать тихо, как остальные?

Я с трудом сглатываю. Я знаю, как бы посмотрела на меня мама, если бы узнала, о чем я думаю. Уголки ее рта поползут вниз, брови практически опустятся на глазах, это она не хмурится, это она устала. Я поднимаю пальцы к щекам.

Ал снова всхлипывает. Я почти слышу грохот в моей голове. Он всего в нескольких дюймах от меня, я должна коснуться его.

Нет.

Я опускаю руку и поворачиваюсь на бок лицом к стене. Никто не должен знать, что я не хочу помогать ему. Я могу похоронить в себе эту тайну.

Мои глаза закрыты, и я чувствую, что засыпаю, но каждый раз, как это происходит, я снова слышу Ала.

Может, моя проблема не в том, что я не могу пойти домой.

Я буду скучать по маме, папе, Калебу, по вечерам у костра и щелканью спиц для вязания матери, но это не единственная причина для боли в желудке.

Моя проблема может быть в том, что даже если бы я была дома, то я бы не принадлежала к тем людям, среди которых была, людям, которые отдают, не задумываясь, и не уходят, не попытавшись помочь.

Эта мысль заставляет меня стиснуть зубы.

Я сжимаю подушку вокруг моих ушей, чтобы не слышать плач Ала, и засыпаю с мокрыми разводами на своих щеках.

8

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Перевод: Марина Самойлова, Любовь Голованова, Галина Воробьева, Даша Немирич, Екатерина Воробьева

Редактура: Марина Самойлова

Бета-вычитка: Denny Jaeger и Лина Алехнович

– Первое, чему вы научитесь сегодня, – стрелять из оружия. Второе – побеждать в поединке. – Четыре сжимает пистолет в своей ладони и продолжает ходить, смотря на меня. – К счастью, то, что вы здесь, означает, что вы уже умеете спрыгивать с движущегося поезда, так что, мне не нужно учить вас этому.

Мне не стоило бы удивляться тому, что Бесстрашные ожидают, что мы сразу возьмемся за дело, но я надеялась больше, чем на шесть часов отдыха перед тем, как все начнется. Мое тело все еще не отошло ото сна.

– Инициация делится на три этапа. Мы проследим за вашим прогрессом и оценим его, в зависимости от вашей работы на каждом этапе. Этапы не одинаково влияют на итоговую оценку, поэтому возможно, хотя это и нелегко, значительно улучшить ваш рейтинг с течением времени.

Я пристально смотрю на оружие в своих руках.

Никогда за всю свою жизнь я не представляла себя, держащей пистолет, не говоря уже о том, чтобы стрелять из него. Это кажется мне опасным, как будто прикасаясь к нему, я кому-то наврежу.

– Мы верим, что подготовка избавит вас от трусости, которую мы относим к реакции бездействия в условиях страха, – говорит Четыре. – Поэтому каждый этап инициации включает в себя разностороннюю подготовку. Первый этап преимущественно физический, второй – эмоциональный, третий – умственный.

– Но какое... – зевая, начинает Питер.

– Какое отношение имеет стрельба... к храбрости? – Четыре переворачивает пистолет в руке, вдавливая ствол в лоб Питера и с щелчком заряжает его.

Питер застывает, его рот приоткрыт, зевок застрял в горле.

– Проснись, – резко произносит Четыре. – Ты держишь заряженный пистолет, идиот. Веди себя соответственно.

Он опускает оружие.

Когда непосредственная угроза исчезает, зеленые глаза Питера вновь становятся жесткими. Я удивлена, что он воздерживается от комментариев после того, как всю жизнь провел в Искренности, высказывая вслух все, что думает; лишь его щеки слегка краснеют.

– И отвечая на твой вопрос… ты меньше будешь пачкать свои штанишки и плакаться мамочке, если будешь готов защищаться. – Четыре останавливается в конце строя и разворачивается на каблуках. – Это знание может пригодиться вам на первом этапе. Так что, наблюдайте.

Он встает лицом к мишени на стене: квадрату фанеры с тремя красными кругами, такой висит там для каждого из нас. Он стоит, широко расставив ноги, держа пистолет в обеих руках, и стреляет. Выстрел такой громкий, что бьет по ушам. Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на мишень. Пуля прошла через средний круг. Я смотрю на собственную цель.

Моя семья никогда бы не одобрила стрельбу из пистолета. Они бы сказали, что оружие используется для самообороны, а не для насилия, поэтому оно корыстно. Я отгораживаюсь от мыслей о семье, ставлю ноги на ширину плеч и осторожно обхватываю обеими руками рукоятку пистолета.