Пол Ди Филиппо - Нейтринная гонка

• Название: Нейтринная гонка
• Автор: Пол Ди Филиппо
• Издательство: ACT
• Жанр: Киберпанк
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-041939-5/978-5-9713-4422-3/978-5-9762-2412-4

Джейн Мэнсфилд и Пифагор.

Уолт Дисней и Дева Мария.

Великаны с тонкой душой — и злобные ведьмочки-тинейджеры.

Что объединяет столь разные «культурные» и «контркультурные» иконы? Все они — герои рассказов сборника гениального «хулигана от фантастики» Пола Ди Филиппо!

Черный юмор — и сюрреализм. Циничный стеб — и весьма неортодоксальные сюжеты.

Безудержный полет воображения — и высокий стиль панк-культуры от фантастики!

«Поосторожнее с этими рассказами. Если вовремя не остановиться — передозировка гарантирована».

Пол Ди Филиппо. «Священное чудовище» американской контркультурной фантастики, выполняющий в своем жанре то ли роль Майкла Мура от научной фантастики, то ли роль Малькольма Макларена — от литературы.

«Ничего святого…»

«Никакой политкорректности…»

Для кого угодно это звучит приговором, но для автора культовых «Стимпанка» и «Рибофанка» — комплиментом!..

---

Бас решил, что бритье и душ помогут ему успокоить расшалившиеся нервы. В ванной он намылил щеки перед зеркалом из протеобумаги — листок оцифровывал его физиономию в режиме реального времени и транслировал назад как зеркальное изображение. Разглядывая свое лицо, Бас мог одновременно следить за расположенным в углу зеркала окошечком, в котором неустанно мелькали самые свежие сводки теленовостей. Внимательно вслушиваясь в передаваемые сообщения — вдруг что-то скажут о сбоях в работе протеобумаги, — он снял с полочки старинную бритву «Мах-3» и начал бриться. Поскольку Бас вырос в семье с довольно скромным достатком, он до сих пор сохранил многие старомодные привычки, такие, например, как бритье вручную, в домашней обстановке. Он осторожно снял первый слой пены чуть ниже подбородка.

Неожиданно в зеркале появилось лицо Чарльза Лоутона в роли Квазимодо, горбатого звонаря собора Парижской Богоматери.

Бас вскрикнул и тут же порезался. Квазимодо сдавленно усмехнулся и исчез. Зеркало погасло, испустило дух точно так же, как за завтраком газета.

Проклиная Дагни самыми последними словами, Бас установит маленькое аналоговое зеркальце в углу шкафчика с аптечкой и туалетными принадлежностями и закончил бритье. На место пореза он приклеил протеобумажный пластырь, который в следующее мгновение идеально воспроизвел оттенок и текстуру его кожи (сам порез был убран, его теперь как не бывало на лице).

Занавеска для душа тоже являла собой лист протеобумаги. Он был заламинирован и изображал кусочек луизианского тропического леса с соответствующей приглушенной звуковой дорожкой. Бас раздраженно сорвал его и отбросил в сторону, не обращая внимания, что вода льется на пол. Вытираясь полотенцем, он смерил подозрительным взглядом рулончик туалетной бумаги, но затем пришел к выводу, что Дагни не осмелится на такую низость.

Одевшись в своей обычной небрежной манере — белая рубашка от «Уикэвей», коротенькие, по щиколотку, шорты с гавайским орнаментом и сандалии, — Бас вышел из дома. Вскоре он вывел из зарядного блока гаража свой «сегвей-IX» и взял курс на ближайший узел пригородного сообщения. Мимо пролетали тенистые улочки элитного Линкольна. Чувствуя, как теплый и влажный июньский воздух ласкает лицо, Бас попытался просчитать возможные последствия вторжения Дагни в систему протеобумаги. Он представил себе, как замирают школы, промышленные предприятия, транспорт, государственные учреждения. В 2029 году протеобумага пронизывала все сферы деятельности человеческой цивилизации. Она настолько прочно вошла в повседневный быт людей, что даже сам Бас был не в состоянии отследить все до единого формы и способы ее применения. Если люди лишатся протеобумаги, мировую экономику постигнет кризис такой сокрушительной силы, что миру никогда от него не оправиться. А какие последствия это будет иметь для репутации самого Баса? Если правда выплывет наружу, он станет величайшим посмешищем, безмозглым идиотом в глазах всего человечества; предателем, которого следует вымазать дегтем и вывалять в перьях. Его имя станет нарицательным, самым ходовым синонимом слова «лох».

— Ты эпплбрукнулся, приятель!

— Я почти всмятку эпплбрукнулся на своем автомобиле!

— Вы не берите его на работу, он же типичный эпплбрук!

Ветерок, шевеливший волосы Баса, не успевал высушивать испарину, которая снова и снова проступала на его лбу.

На станции Бас запер свой «сегвей» и поднялся вверх по лестнице. Дверь станции «отхоберманилась»[13] настежь. Бас купил билет и после десятиминутного ожидания поехал на восток, в направлении города.

В дальнем конце вагона на стене висел плакат из протеобумаги. На его поверхности постоянно менялись рекламные клипы. Бас устало просмотрел их, но ни в одном не обнаружил злокозненных выпадов в свой адрес.

Сойдя на Саут-стейшн, он огляделся по сторонам в поисках своей персональной иконки на ближайшем листе общественной протеобумаги. Вскоре взгляд его обнаружил ее огонек в углу газетного киоска: стилизованное изображение светло-зеленой груши (ему сразу вспомнились родители) с инициалами БЭ по центру.

Каждый индивид в обществе обладал личной, выбранной им самим иконкой, занесенной в международный регистр. Иконки были многофунциональны, однако в данный момент Бас воспользовался своей собственной, чтобы та помогла ему добраться до клуба, в котором находится Крикет Ликлидер и ее товарищи. Его карманный телефон приветствовал все встречные листки протеобумаги, высвечивая на них иконки — своего рода электронные зернышки, призванные помочь найти дорогу к клубу в соответствии с полученным от Крикет адресом.

Позади газетного киоска, на табличке, указывающей наличие настенного огнетушителя, появилась еще одна груша. Бас сразу же направился к ней. Вместе с Басом свои иконки принялись отыскивать и другие пассажиры. Когда он приблизился ко второму светящемуся изображению груши, третья такая же иконка появилась на декоративной заплатке рюкзачка проходившего мимо школьника. Бас следовал за ним до тех пор, пока мальчишка не свернул направо. (В основу многих современных комедий и драм был положен сюжет случайного знакомства, ставшего возможным потому, что на чьих-то личных вещах появлялась иконка незнакомого человека. Последний, конечно же, мог отрицать подобного рода проникновение, однако делали это, на удивление, лишь очень немногие.) На рюкзаке иконка с изображением груши исчезла, но вскоре появилась наверху лестницы, ведущей в подземку. Таким образом, Баса подвели к вагону поезда метро, а затем к конечному месту назначения, зданию неподалеку от музея Изабеллы Стюарт Гарднер.

Поднимаясь по ступенькам крыльца довольно скромного на вид дома, он обратил внимание на изящный автомобиль марки «европа». Ветровое стекло машине заменял лист протеобумаги.

Бас поразился реальности «окон» машины, сквозь которые был виден водитель — молодой симпатичный яппи, оживленно болтавший со своей пассажиркой — незнакомой Басу красивой женщиной.

В действительности же окна машины представляли листы протеобумаги, совершенно непрозрачные. Внутренняя поверхность «окон» выполняла для пассажиров роль видеокамеры, позволявшей наблюдать за тем, что происходит снаружи (или чего-то другого, хотя, по идее, водителю не следовало отвлекаться от своего основного занятия). В свою очередь, внешние поверхности транслировали изображение внутренней части салона (по умолчанию) или (при желании) любую другую картинку. Водитель и пассажирка, которых увидел Бас, могли быть и настоящими людьми, и электронными муляжами. В машине вполне мог сидеть какой-нибудь хамоватый неряшливый тип, какой-нибудь Уолтер Мити, президент в изгнании, бывший глава Затонувших Островов или пресловутый террорист Манго Буш Мит. (Если у полиции возникало подозрение в том, что в машине действительно засел террорист, служители порядка немедленно требовали опустить стекла, чтобы произвести обыск в салоне.) Вновь обратив внимание на дверь с изображением до боли знакомой груши, Бас позвонил Крикет.

— Я уже пришел.

— Секундочку.

Дверь, навешенная на старомодных петлях, открылась. Бас вошел внутрь, где его встретила Крикет.

Сегодня на ней была уличная пижама из розового паучьего шелка, элегантно подчеркивавшая ее стройную фигуру, которую в прошлый раз скрывали тяжелые самурайские доспехи. Крикет приветливо улыбнулась ему, непринужденно обняла и легонько чмокнула в щеку.

— Смотри на жизнь веселей, мальчишечка-Бас! Все не так уж и отстойно.

— Нет, все обстоит гораздо хуже! Если Дагни будет и дальше без спросу лезть в протеобумагу, она погубит весь цивилизованный мир!

— Допустим, вы правы, Бас, но как ей это удастся сделать?

— Пока я не могу подробно рассказать, в чем тут дело. Скажу одно — во всем виноват я сам. Я нечаянно выболтал ей один секрет, и теперь она может беспрепятственно вторгаться в любой лист протеобумаги.

Крикет изумленно присвистнула.

— Я знала, что миллиардеры любители широких жестов, по ваш случай затмит даже отказ Южной Африки от лекарства, способного победить СПИД.

— Я вовсе не собирался дарить ей такую возможность. Если честно признаться, я был изрядно пьян и сболтнул лишнего, а она воспользовалась моей глупостью.

— Наша Дагни — умненькая девочка. Этого у нее не отнять.

Бас нервно оглядел тускло освещенный узкий коридор, заставленный старинной мебелью, и с облегчением убедился в том, что ни на одной из стен нет ни одного листа протеобумаги.

— Мы должны быть полностью уверены, что при встрече с вашими друзьями в помещении не будет и клочка протеобумаги. Иначе Дагни непременно подслушает наш разговор.

Следуя своему собственному совету, Бас вынул из кармана телефон и положил его на стол.