Алекс Гольдфарб - Саша, Володя, Борис... История убийства

• Название: Саша, Володя, Борис... История убийства
• Автор: Алекс Гольдфарб
• Издательство: AGC/Грани
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-0-9826857-1-6

Эта книга — воспоминания двух людей о третьем, дань его памяти и попытка сказать за него то, что он сам не успел.

Это еще и историческая хроника глазами очевидцев.

В центре ее — взаимоотношения двух ключевых персонажей российской политики на рубеже двух столетий — Владимира Путина и Бориса Березовского.

Но для нас, как авторов, их дружба, сменившаяся враждой, являются в первую очередь обстоятельствами убийства, и уж во вторую — фактами российской истории.

---

После объявления вердикта мы собрались в любимом ресторане Ахмеда — “Аль-Хамре”, что на Шепардс-маркете. Звучали тосты за здоровье судьи Уоркмана, адвокатов, свидетелей, правозащитников, олигархов, журналистов, лондонской полиции, Ее Величества Королевы и даже Давида, чудом победившего Голиафа. Но во всем этом явственно ощущалась нотка тревоги: все понимали, что противник непременно нанесет ответный удар.

На том банкете присутствовали два человека, которым, если верить в судьбу, было отведено еще по три года жизни: Саша Литвиненко и приехавшая из Москвы Аня Политковская. Они познакомились в зале суда и быстро нашли общий язык: обоих жгли стыд и чувство вины за действия России в Чечне. И они моментально сдружились, так как были из одного теста — конспирологи, ожидавшие худшего от мрачных сил, которым бросили перчатку, относившиеся с напускным безразличием к угрозе собственной жизни.

С Ахмедом Закаевым.

“С первой же встречи они стали друзьями — непоседливый русский опер и видавший виды чеченский партизан”.

Владимир Терлюк.

“Он работал на российское посольство, но хотел бы перейти на нашу сторону”.

Глава 24. Конспирология

В мемуарной литературе ходит рассказ о том, как однажды лидер формалистов Шкловский на одном из диспутов с соцреалистами сказал: “На вашей стороне армия и флот, а нас четыре человека — что же вы так боитесь?” Перефразируя Шкловского, Саша Литвиненко сказал, что против нашего безнадежного предприятия Кремль задействовал “армию и флот” — могучие ресурсы российских спецслужб.

— Спецслужба предназначена для того, чтобы бороться с другой спецслужбой, — развил он свою мысль в интервью “Нью-Йорк Таймс” в 2004 году. — Когда спецслужба работает против отдельного человека, у него нет шансов.

Саша был фаталистом. Его сиюминутная жизнерадостность удивительным образом уживалась с глубоким долгосрочным пессимизмом. Марину, впрочем, он успокаивал, объясняя, что спецоперации обычно бывают направлены против первых лиц, поэтому, если говорить о возможной спецоперации ФСБ в Лондоне, то в первую очередь остерегаться надо Борису и Ахмеду, а ему уже во вторую.

— К тому же, дорогая, у меня нюх, как у собаки, — убеждал он ее. — Если появится опасность, то я ее вовремя почую.

Я не разделял Сашиных опасений, считая, что в Лондоне вся компания находится в полной безопасности. Что же касается тех, кто был в России, мне не верилось, что против горстки маргинальных политиков и журналистов Кремль пустит в ход силы и средства, предназначенные для борьбы со шпионами и террористами, то есть попросту начнет их убивать. Мой опыт сложился в брежневские времена, когда диссидентов не убивали, а сажали в тюрьму или в психушки; этого я ожидал и в данном случае. Поэтому когда в Москве начали происходить загадочные убийства наших друзей, я не соглашался с Сашиными версиями. Каждое из этих убийств имело “неконспирологическое” объяснение, а их череда могла быть случайным совпадением. Только его собственная смерть убедила меня в том, что он был прав. Он так и не успел сказать: “Вот видишь, ведь я же предупреждал!”, но последнее слово в этом споре осталось за ним.

УТРОМ 21 АВГУСТА 2002 года депутат Госдумы и член руководства “Либеральной России” сорокапятилетний Владимир Головлев вышел из своего дома в районе Митино прогуляться с собакой. Домой он не вернулся: около восьми утра он был убит двумя выстрелами в упор на безлюдной тропинке в лесопарке напротив дома. Следователь Михаил Авдюков сообщил журналистам, что покушавшихся было двое, но кроме гильз, валявшихся рядом с телом, других следов не обнаружилось. Два телохранителя, которые обычно сопровождали Головлева, по непонятным причинам в то утро на работу не пришли.

До сих пор не появилось ничего, что прояснило бы обстоятельства гибели Головлева — не первого и не последнего из шумных нераскрытых убийств, время от времени сотрясающих Россию. Но оно стало первым из серии ударов, обрушившихся на наш лагерь.

Годом раньше Головлев вместе с Юшенковым появились у Березовского в Шато-де-ля-Гаруп с предложением создать оппозиционную партию. Головлева считали “денежным мешком” Юшенкова, но на новую партию требовалось гораздо больше ресурсов, чем он мог себе позволить. Говорили, что его благосостояние уходит корнями в туманные времена приватизации начала 90-х, когда он был “человеком Чубайса” — председателем Комитета по управлению госимуществом (КУГИ) Челябинской области. Незадолго до убийства его вызывали в прокуратуру на допрос по делу о коррупции в Челябинске. Тогда он заявил, что обнародует сенсационные материалы, касающиеся происхождения многих челябинских состояний. Большинство сторонних наблюдателей сходились на том, что убийство было связано с какими-то его старыми приватизационными делами.

Юшенков однако утверждал, что вызов в прокуратуру, как и само убийство, были местью за участие Головлева в “Либеральной России” и сотрудничество с Березовским.

Появилась и третья версия. Ее обнародовал в газете “Московский Комсомолец” Александр Хинштейн, журналист, слывший рупором спецслужб — тот самый, который когда-то опубликовал “расшифровку” разговора Березовского с Удуговым. Хинштейн утверждал, что причиной убийства стала внутрипартийная борьба в “Либеральной России”. И тут он назвал мою фамилию: “Упорно замалчиваемый либералами [внутренний] конфликт рассматривается следствием как один из наиболее вероятных мотивов преступления. Эта версия напрямую связана с ближайшим сподвижником Березовского, американцем Александром Гольдфарбом”.

Далее я с интересом прочел, что будто бы вместе с московским представителем “Фонда гражданских свобод” Павлом Арсеньевым я похитил из кассы “Либеральной России” 12 миллионов 700 тысяч долларов, а Головлев об этом узнал и собирался рассказать Березовскому. Тогда я приказал Арсеньеву убрать Головлева.

Автор был хорошо осведомлен: Арсеньев действительно был моим ближайшим сотрудником в Москве еще со времен Фонда Сороса, и я пытался продвинуть его на должность Исполнительного директора “Либеральной России”. Между ним и Головлевым и вправду наблюдалось соперничество за контроль над аппаратом новой партии.

Прочитав статью, Саша Литвиненко сказал: “Классическая спецоперация: если в стане противника идут раздоры, то убивают одного из соперников, и все обставляют так, будто сделал это другой. Таким способом выводят из строя обоих. Не удивлюсь, если завтра поймают какого-нибудь бандита, который “признается”, что вы с Арсеньевым действительно заказали Головлева. Ему и срок скостят, ему-то терять нечего. А тебе придется доказывать, что ты не верблюд”.

Тогда я отмахнулся от Сашиной версии, хотя через восемь месяцев именно по этой схеме разматывалось следующее убийство. Арсеньев вскоре благоразумно отошел от политики, предпочтя карьеру книгоиздателя.

СЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ, 17 апреля 2003 года у подъезда своего дома в Москве был убит Сергей Юшенков. Приехав на служебной машине, он попрощался с водителем и направился к подъезду. Неожиданно из-под арки выскочил человек и четыре раза выстрелил ему в спину. Убийца скрылся, бросив на месте преступления пистолет Макарова с глушителем. Находясь в то время в Нью-Йорке, я почти физически ощущал растерянность и ужас разбросанных по свету друзей Юшенкова, которые, как всегда бывает в минуты неожиданных катастроф, бросились к телефонам, чтобы прокричать друг другу: “Они убили Сергея!”, “Я в шоке, не знаю, что сказать!”, “Не могу поверить, что его нет” и так далее.

Алена Морозова позвонила из Денвера.

— Ты знаешь, о чем мы говорили в Нью-Йорке, когда гуляли по улицам? Он рассказывал мне о России; он был влюблен в нее. Читал Есенина, Лермонтова, стихи, которых я никогда прежде не слышала. Он мне тогда очень помог. У меня в голове был совершеннейший хаос, когда я поняла, что наш дом и вправду взорвала ФСБ. В смысле, как я должна теперь относиться к России, понимаешь? А он мне сказал: “Ты, может быть, никогда не вернешься, но я хочу, чтоб ты знала, что те, кто убил твою маму — это не Россия. Мы не можем им эту страну уступить”. Он дал мне слово, что разберется в этом деле до конца. И понимал, чем рискует. Это был самый замечательный человек из всех, кого я когда-либо знала. А теперь они его убили.

На следующий день Алена попросила убежища в США, заявив, что боится возвращаться в Москву. Тем временем Кремль опубликовал заявление Путина: «Глубоко потрясен трагическим известием… Ушел из жизни яркий политик нашего времени, человек, считавший своей обязанностью защиту демократических свобод и идеалов».