Лев Симкин - О любви. Тема с вариациями

• Название: О любви. Тема с вариациями
• Автор: Лев Симкин
• Издательство: Журнал "Знамя" 2011 № 11
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011

---

Речь о том, что жизнь бывает довольно-таки длинной и поворачивается то так, то этак. Лет десять спустя, уже в девяностых, я встретил эту пару на каком-то приеме. Они все еще были вместе, он — нефтетрейдер, она, вся в брильянтах, успешно справлялась с ролью супруги важного человека. Кажется, я был ею узнан, но былые откровения наверняка забыты. Наш разговор вновь был о загранице, но на этот раз не о шмотках, а о Куршавеле и Ницце.

Прошло еще столько же, и, будучи в гостях на Рублевке, я заприметил ее на просторном балконе соседнего замка. Она сидела, раскрасневшаяся, за накрытым столом рядом с женщиной, в которой я узнал народную артистку, и вместе с нею пела русскую песню. Было в этой сцене что-то напоказ.

Как оказалось, обычная новорусская история. Ее успешный муж, построив по соседству с моими знакомыми домину, поселился там поначалу с женой, а потом место той заняла юная особа, ровесница дочери, отправленной на учебу в Лондон. Но его счастье было прервано инфарктом и преждевременной смертью, предреченной завистниками-соседями. Поскольку он не успел или не захотел оформить отношения с новой женой, прежняя, официальная — вышвырнула ее вон и на правах хозяйки вернулась. На моих глазах женщина в очередной раз праздновала победу.

Ей немногим за пятьдесят, и у нее все еще впереди — в России надо жить долго.

Операция «Пышка»

Шум, поднятый вокруг Ляли, напомнил мне судьбу мопассановской Пышки. Как и Ляля, Пышка была искренней патриоткой, хотя соотечественники и отвернулись от нее после того, как та уступила прусскому офицеру, между прочим, ради своих же попутчиков по дилижансу.

Впоследствии оказалось, что для вступительных в театральное Ляля выбрала из прозы именно эту новеллу. Но тщетно искала она свою фамилию в списках зачисленных. Тогда-то к ней и подошел пожилой мужчина из экзаменационной комиссии. На вступительных испытаниях он помалкивал, а тут сочувственно приобнял девушку и стал успокаивать. Она сама не заметила, как оказалась в незнакомой квартире, где дядька угостил ее ликером, после чего заключил в объятья.

«Считай, главный экзамен ты выдержала», — сказал он, вылезая из постели. Однако продолжение последовало вовсе не то, на которое можно было рассчитывать. Из душа экзаменатор вернулся в полковничьей форме, держа в руках подписку, которую недоумевавшая Ляля подписала, не читая, и спросил, готова ли она послужить родине.

То был риторический вопрос, не требовавший ответа. Тем более, как оказалось, ее и так выбрали для выполнения секретного задания, о котором никто не должен знать, и даже награды, если она их заслужит, нельзя будет носить на ее замечательной груди.

После короткой спецподготовки Лялю без экзаменов приняли на журфак, взяли на стажировку в популярную газету и с красным корреспондентским удостоверением отправили интервьюировать известных людей. Ее оперативной задачей было вызвать сексуальный интерес интервьюируемого и привести на конспиративную квартиру.

Квартир, собственно, было две. Одна, с библиотекой и аудиозаписями Вивальди. Туда она под видом дочки профессора, уехавшего в Кисловодск, приглашала интеллектуалов из оппозиции. Вторая — «папы-генерала». Сюда приходили депутаты и другие чины, и телевизор включался сразу на канал «Шансон-ТВ».

Другие девушки в ее университетской группе вели похожий образ жизни. Иногда у нее возникало подозрение, что и они служили по тому же ведомству. Дело же было в традиции — те, у кого брали интервью, издавна накидывались на корреспонденток прямо в своих кабинетах, хотя попадались и сибариты, стремившиеся к досугу в более приспособленных местах. И те и другие искренне обижались, если их боевой настрой не находил в девушках понимания.

С полковником Пышка (под таким именем она проходила по отчетности) встречалась нечасто. Секса у них больше не было. Ничего личного. Она как-то раз по доброте душевной предложила, на что тот с видимым сожалением ответил: «Не имею права». Вот когда ее задание будет выполнено, тогда другое дело. Тогда вообще жить станет лучше, потому что страной будут управлять люди чистые и высоконравственные, которых так недостает в нынешней элите.

Тем не менее час «Х» вначале пробил не для ее представителей, а для так называемой внесистемной оппозиции. Первым в Интернете появился ролик с писателем-радикалом, занявшим, разумеется, без одежды, позицию позади Ляли, аккурат перед оборудованной в стене камерой. Затем в сети разместили похожее видео с редактором левого журнала в главной роли, после — с опальным телеведущим, и пошло-поехало.

Желая упредить грядущее разоблачение, оппозиционеры сами стали признаваться в прелюбодеянии, упирая на то, что к нему толкнул их антинародный режим. Один поведал публике о принесенном в церкви покаянии. Другой, напротив, хорохорился, уверяя, что вместе с Лялей имел в виду эту власть. Впрочем, то было хорошей миной при плохой игре.

Когда никто уже не сомневался, что оппозиция думает не о судьбах родины, а о собственных утехах, наступил черед начальства. Первый ролик был об одном из думцев — в самый интересный момент зазвонил его мобильник, и он известным всей стране бархатным голосом ответил звонившему: «Вот доупотреблю девушку и перезвоню». И, разумеется, никто не удивился возникшему следом крупному плану знакомого лица девушки. Все уже привыкли к появлявшимся изо дня в день новым записям, где важные люди, разоблачившись, вытворяли с ней черт знает что.

Сами они воспринимали происходящее философски, понимая, что на то была высшая воля. Лишь у одного нервы не выдержали ожидания неминуемого, и он побежал сдаваться, да и то из-за боязни жены, на которую когда-то переписал все награбленное.

Правда, появились и самозванцы, объявившие, безо всяких на то оснований, о пользовании Лялей — для повышения собственного рейтинга.

Вооружившись плакатом «Блядуны», Думу стали пикетировать представители молодежного движения, известного сходками на берегу великой реки и оставленными после них свалками из использованных презервативов — маяками для местных рыбаков.

Выступления продвинутой молодежи повлекли за собой снятие депутата с бархатным голосом да двух губернаторов-долгожителей, возраст которых не сказался, однако, на характере проведения досуга.

В Интернете дольше не могли успокоиться. Поначалу обсуждали особенности интимной жизни скомпрометированных и мечтали, чтобы их самих скомпрометировала какая-нибудь красавица. Успокоившись, занялись подсчетом тех немногих политиков, кто не был охвачен Лялиной лаской. Неохваченных объявили совестью нации.

Лялю-Пышку из газеты уволили, а знакомые стали сторониться. Но она все равно ходила по университетским коридорам с высоко поднятой головой, до тех пор, пока в рамках нацпроекта борьбы за нравственность журфак не закрыли как рассадник разврата.

Спустя полгода, когда все стихло, ее пригласили в один из подъездов большого дома в центре Москвы, где располагалась штаб-квартира молодежного движения, того самого. Там ей вручили загранпаспорт и бумагу о приеме на учебу в Оксфорд в составе группы одаренной российской молодежи. «Когда все это кончится, — шепнул девушке сидевший в президиуме собрания полковник, — стране понадобятся образованные люди».