Валентин Катаев - Том 7. Пьесы

• Название: Том 7. Пьесы
• Автор: Валентин Катаев
• Жанр: Драматургия
• Год: 1968

В седьмой том собрания сочинений Валентина Катаева вошли пьесы: «Квадратура круга», «Случай с гением (Понедельник)», «Дорога цветов», «Пора любви» и другие.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Шура. Так Агнесса Анатолиевна с ним зарегистрировалась? Ой, мамочки! Даже завидно. Такой превосходный молодой человек. У нас все девчонки от него с ума сходили. Потом он в Сталинград поехал.

Экипажев. В Сталинград… Да…

Шура. Ну, значит, он самый. Ваня Парасюк! Только вы зря, Анатолий Эсперович, говорите, что хам. Я, знаете, не могу позволить, чтобы при мне всеми уважаемого партийного старшего товарища хамом обзывали. Я, конечно, извиняюсь.

Экипажев. Так он партийный?

Шура. А как же? И вам, как интеллигентному человеку, должно быть довольно совестно так отзываться о партийном товарище. Я, конечно, очень извиняюсь.

Экипажев. Пардон… Вы, Шурочка, не думайте…

Шура. Да я ничего лично против вас не имею, Анатолии Эсперович.

Экипажев. Партийный Ваня… Зять… Парасюк!.. О-о-о!

Шура. Фу, отдежурилась! Аж ноги позатекли! Чай, что ли, будем пить, Анатолий Эсперович? Я тут кой-чего получила в закрытом распределителе. Пожалуйста, товарищ Экипажев, не стесняйтесь, пользуйтесь. (Дает сверток.) Между прочим, кило рафинаду, четыре пачки папирос. Я сама некурящая, но поскольку знаю, что вы курящий… Берите, берите… Тут еще печенье Бабаева…

Экипажев. Экипажевы никогда не протягивали руку за подаянием.

Шура. Чего это?

Экипажев. Я говорю. Экипажевы никогда не одолжались у посторонних.

Шура. Какая же я посторонняя!.. Я у вас в квартире постельку занимаю. Вы меня, Анатолий Эсперович, обижаете. Берите, берите. Поскольку вы безработный интеллигент умственного труда. А я все равно некурящая и чай с сахаром пью у нас в буфете, в депо. Берите.

Экипажев. Хорошо. Мерси. Но имейте в виду, что все эти продукты я беру на сохранение.

Шура. Нехай на сохранение.

Экипажев. Гм. Старые «Новые Дели». (Закуривает.) Нуте-с!

Шура. Курите на здоровьечко. А я сейчас смотаюсь, чайник согрею. (Берет чайник, поет.) «Ах, чай пила, самоварничала, всю посуду перебила, накухарничала».

Экипажев. А вы, знаете, — миленькая. Некультурная, но миленькая. (Берет у нее чайник. Игра.)

Шура. Чего это?

Экипажев. Эдакий дикий цветок. Цветок душистых прерии. Огурчик! Вас так и хочется скушать. Гам!

Шура. Отдайте чайник!

Экипажев. Колючий огурчик!

Шура. Отдайте чайник!

Экипажев. А что мне за это будет?

Шура. А вы зачем крючок на дверь накидываете?

Экипажев. А чтоб не дуло, чтоб не дуло!

Шура. Сымите крючок! У вас дети взрослые!

Экипажев. Тем более… Дурочка, чего ж ты боишься? Я просто хочу любоваться тобой, как статуэткой.

Шура. Чего это?

Экипажев. Как статуэткой, говорю. Статуэткой…

Шура. Анатолий Эсперович! Я за статуэтку могу печеньем Бабаева по шее съездить!

Экипажев. Дура! Да ты знаешь, что такое статуэтка?

Шура. Знаем. Не беспокойтесь. Грамотные. У нас одну кондукторшу за прогулы уволили, так она статуэткой сделалась. Отдайте чайник! Вот я Мише расскажу. Михаилу Анатолиевичу. Он вам за статуэтку спасибо не скажет.

Экипажев. Узнаю — прокляну!

Шура. Успокойте свои нервы! (Уходит.)

Явление III

Экипажев один.

Экипажев. Кондукторша, а такая вредная. Ну, Миша, смотри у меня! Парасюк! У-у-у! С одной стороны — Ананасов, а с другой — Парасюк. О-о! Я с ума сойду. (Нюхает воздух.) Однако артамоновские щи на всю квартиру пахнут. Господину Белье — все, а настоящей духовной интеллигенции ничего. Просто сживают со света. Не выдают нам с вами, господин Белинский. (Кланяется портрету Достоевского.) Ничего не выдают… Перец выдают… Наждак выдают… Парасюка выдали… Парасюк! У-у-у! Ну не могу я с этой фамилией примириться. Не могу! Однако — щи. Ух! Так бы в них и плюнул… хр… в них… в проклятых…

Явление IV

Входит Шура с чаем.

Шура (поет). «Эх, чай пила, самоварничала…» Анатолий Эсперович, подите посмотрите, — в уборной опять свет не погасили.

Экипажев. Ну, это уже окончательно хамство! Остается одно. (Достает из кармана очень большой висячий замок и идет навешивать его.)

Явление V

Быстро вбегает Миша в милицейском.

Миша. Отдежурил! (Переодевается.)

Шура. И я отдежурила.

Миша. Вы со смены…

Шура. И вы со смены…

Миша. Ну так как же?

Шура. Ничего не имею против. Не возражаю.

Миша. Так в два счета. Хватай документы!

Шура. Анатолий Эсперович проклинать грозился.

Миша. Пускай проклинает! Не маленькие! Ну! Живо! Одна нога здесь, другая там. Я тебя у ворот подожду. (Убегает.)

Явление VI

Шура одна. Торопится, пьет чай, обжигается, ищет документы.

Шура (поет). «Эх, чай пила, самоварничала…»

Явление VII

Входит Экипажев.

Экипажев. Ключ в карман и буду выдавать в каждом отдельном случае. Не больше двух раз в сутки каждому жильцу.

Шура. Ах, какие страсти! А если кому-нибудь три раза ключ понадобится?

Экипажев. Не дам. Пусть к знакомым в гости идет. Я не настолько богат, чтобы переплачивать за электрическую энергию. А у Артамоновой-то действительно щи со свиной ногой. Жирные щи.

Шура. А вы в кастрюлю заглядывали, что ли?

Экипажев. Ну уж, — заглядывал! Так только. Слегка крышку приподнял… И этак…

Явление VIII

Входит Калерия.

Шура (Калерии). Здравствуйте и прощайте.

Калерия. Ничего не сказала?

Шура. Абсолютно. (Уходит.)

Явление IX

Без Шуры.

Калерия. Эжена еще нет? Тем лучше. Он должен сейчас прийти.

Экипажев. Как его здоровье?

Калерия. О, вполне. Он совершенно выспался, то есть поправился. Я надеюсь, он тебе понравится. Ты полюбишь его, когда узнаешь ближе. Ты должен его полюбить. Он такой слабый, такой хрупкий.

Экипажев. Охотно! Охотно! Я уже люблю его, дитя мое. Он моя последняя надежда. Ему, только ему я смогу спокойно передать знамя. И никому другому. Потому что… Потому что… У меня нет больше…

Калерия. Что? Что случилось?

Экипажев. Случилось несчастье.

Калерия. С кем? С Агнессой? Ради бога! С Агнессой?

Экипажев. С Агнессой.

Калерия. Что? Попала под машину? Утонула?

Экипажев. Хуже. Она вышла замуж.

Калерия. Агнесса вышла замуж? За кого?

Экипажев. За хама.

Калерия. Когда?

Экипажев. Как только ты ушла — письмо. Трах! Как обухом по голове! И через полчаса — сама со своим хамом. Мастеровой. Морда как у обезьяны. Разумеется, пьян как стелька, фамилия — Парасюк! (Вспомнив.) Парасюк! У-у! Ну не могу я примириться с этой фамилией. Но могу! Вдумайтесь в это, Агнесса — Парасюк.

Калерия. Но я все-таки хочу ее видеть!

Экипажев. Не советую. И, что самое ужасное, он ворвался сюда и прежде всего потребовал ее приданое. Ты ведь знаешь, Калерия, — твоя покойная мама, царство ей небесное, оставила после себя бриллиантовые серьги. Всем сестрам по серьгам. Тебе — одну сережку и Агнессе — другую сережку. Это было ваше приданое от мамочки, царство ей небесное. Вы это знали. Серьги лежали у меня. Нуте-с.

Калерия (с беспокойством). На сохранении.

Экипажев. Ну да. На сохранении. Лежали. Царство небесное… то есть что я… Лежали…

Калерия. Лежали? А теперь? Они пропали?

Экипажев. Собственно, они не пропали, но они… исчезли.

Калерия (убитая). Когда?

Экипажев. На днях.

Калерия. Что ж это будет? Эжен так рассчитывал. Мы с Эженом так рассчитывали!

Экипажев. Вы с Эженом рассчитывали — это ничего! Мы с Евгением Николаевичем — оба интеллигентные люди и, надеюсь, всегда поймем друг друга. Можешь вполне положиться на мой такт. Но Парасюк! Что скажет Парасюк! (Вспомнив.) Парасюк! О-о-о! Ну не могу я примириться с этой фамилией. Не могу! Он меня бить будет! Просто бить по морде! А с Эженом мы быстро договоримся.

Калерия. Ох, нет! Ты не знаешь Эжена!

Экипажев. Я знаю Эжена. Эжен интеллигентный… Эжен хрупкий.