Клаудио Наранхо - ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИЯ

• Название: ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИЯ
• Автор: Клаудио Наранхо
• Издательство: НПО «МОДЭК»
• Жанр: Психология
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-87224-083-Х

Гештальт-терапия является наиболее значительной областью психотерапии. Уникальность Гештальт-терапии состоит в том, что эта система построена скорее на интуитивном, эзотерическом понимании, чем на теории. Есть много хороших, солидных, компетентных работ в области психотерапии, но мало таких, которые можно назвать праздником. Эта книга- праздник, вдохновение, эрудиция, завершенность. Она отличается глубиной анализа, основанного на потоке наблюдений, ясностью стиля изложения

Эта книга, раскрывающая некоторые глубинные проблемы психотерапии, будет полезной и для специалистов, и для широкого круга заинтересованных читателей.

---

В конце 60-х я искал лучшее понимание «Теоретических основ» Гештальта и обратился к Женэ Саган (о нем Фритц много волновался в начале 60-х и именно он наладил связь с Эзаленским институтом). Он бодро так рассказал, что думает, что у Гештальт-терапии общего больше с системой Станиславского, чем с Гештальт-психологией. Продолжаю соглашаться с ним. На Балтиморской конференции я поделился также своими взглядами о том, что Фритц искал интеллектуальной поддержки Гештальт-психологии в то время, когда такая интеллектуальная поддержка требовалась ему против академического мира.

Далекий от того, чтобы быть противником теорий, я открыто раскритиковал Фритцову антиинтеллектуальную ориентацию, унаследованную многими. Думаю, что та теория, которая могла бы понадобиться Гештальт-терапии (если она вообще нужна) не будет набором личных верований Фритца, таких, например, как «беспокойство есть возбуждение минус дыхание» или «умереть и возродиться не легко»,- какими бы глубокими они ни были. То, из чего психотерапевт может извлечь больше всего пользы - это понятийная рамка компетенции в понимании психики •, процесса роста в совсем не простой Гештальт-теории. По крайней мере я, лично, более заинтересован в теории здоровья и болезни (или если сказать с большей претензией: в теории озарения и затемнения), которая объединила бы вдохновение Гештальт-психологии с тем, что мы подразумеваем под кондиционированием, психодинамикой и, кроме того, с восточными духовными традициями.

Менее амбициозные попытки, но более имеющие отношение к делу, чем работа пола Гудмена в середине 50-х (Гештальт-теория вкупе с сегодняшними Гештальт-орто-доксами) превратились бы в «теорию Гештальт-терапии» - в предприятие, сравнимое с психоаналитической терапией недавно появившейся в качестве альтернативы психоаналитической теории рассудка.

КНИГА ПЕРВАЯ ОТНОШЕНИЕ И ПРАКТИКА ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИИ ЧАСТЬ I. ТЕОРИЯ Глава первая. Главенство Отношения

Различные школы психоанализа и, более того, терапии поведения, основаны на определенных идеях и теориях, то есть на признании закономерности психологического феномена. Такое признание в отношении терапевтической ситуации порождает характерный образ действия или технику различных подходов. Определенная техника представляет практическое выражение идей, характеризующих данную систему, и может восприниматься как поведенческое определение такой-то школы психотерапии.

Однако является ли техника данной традиции именно тем, что приносит успех, так восхваляемый ее приверженцами? Если эффективность психотерапии полностью зависела бы от возможностей техники, нам ничего бы не осталось, как ожидать, что в один прекрасный день компьютеры займут место профессионалов, а методика самостоятельного подхода без детальной разработки станет столь же эффективной, как и непосредственное общение.

Существует мнение, что большинство психиатров сегодня отвергли бы утверждение, что критическими в процессе лечения являются личные отношения между врачом и пациентом. Выяснением природы таких отношений следовало бы заняться серьезнее, поскольку мнения психотерапевтов на этот счет не совпадают пока лишь теоретически.

Современные классические исследования Фидлера по природе терапевтических отношений стали важным этапом, показывающим, что крупные специалисты разных школ во многом больше похожи между собой, чем на менее квалифицированных специалистов даже их собственных школ, и своими концепциями идеальных терапевтических отношений, и своим поведением во время сеансов с пациентами. Когда требуется определить природу такого успешного поведения или идеал, к которому близки опытные врачи, в информации Фидлера чувствуется недоработка, поскольку единственным его объяснением такого феномена является «понимание» врачом пациента. Пока профессионалы различных школ отличаются друг от друга в отношении методов поощрения или наказания, участливости или безучастности (ненаправленной), превосходства или равного сотрудничества, другие, добивающиеся больших успехов, сидят и слушают и пытаются понять своих пациентов, а не надрываются мысленно, выискивая причины через призму собственных нужд.

Экспериментальное подтверждение конвергенции психотерапевтических систем на высшем уровне понимания укрепляет, я думаю, веру многих из нас на основе опыта, порождает эхо растущего признания того факта, что на «высшем уровне» сходятся и религии. Если подобная конвергенция и обсуждаемый «личностный элемент» не обнаруживаются в интеллектуальной формулировке или в ясной технике, отражающей определенную школу, можно задаться вопросом, а существуют ли они вообще, или это всего лишь отношение, состояние, характеристика «состояния рассудка», которые в таких школах, как Гештальт, являются только компонентным элементом.

В своей знаменитой книге «Ты не мишень» Лора Хаксли как раз и выделяет этот вопрос. В отношении определенных процедур рефреном повторяется мысль: «Это действует, если ТЫ действуешь». То же самое справедливо для многих духовных дисциплин, однако для каждой отдельной практики является, возможно, сильным ограничением. И в изучении языка или игры на музыкальном инструменте лишь немногие исполнены упорства овладеть всеми нюансами избранной дисциплины. Когда же речь идет об изменениях внутреннего мира, трудностей гораздо больше, здесь все зависит от того, кто хочет изменений? и кто на самом деле способен «действовать»?

Говоря языком бихейвиористики, психопатология состоит из склонностей и избеганий, только они могут быть изменены наказанием или наградой в избранном направлении. Говоря языком психоаналитика, психопатология есть результат «защиты», которая неминуемо проявляется в психотерапии как «сопротивление». В свете таких формулировок, роль психотерапевта - не только в применении определенной техники, но и в том, чтобы заставить пациента работать с ним вместе, вместо того чтобы работать лишь самому.

Индивидуальные возможности нарушить свои терапевтические намерения - это нечто большее, чем простая оплошность. Например, можно думать, что ты свободно ассоциируешь или выражаешь чувства или свое «я», а, на самом деле, все совсем наоборот; или ты точно следуешь показаниям или методам определенной техники чисто механически, не вкладывая в процесс чувства. В этом случае ты действительно что-то «делаешь», но стоит ли удивляться, что результатов-то нет.

В психотерапии умудренный профессионал, кроме всего прочего, это тот, кто добивается истинного воздействия, выходя далеко за рамки просто поверхностной деятельности, превращающейся в пустой ритуал, если она не поддержана соответствующим отношением. Он способен выявить необходимое отношение, усилить его, вызвать его, научить ему, потому что он знает его в себе. Технике научит любая книга, но отношение передать может лишь человек непосредственно.

Центральной ролью соответствующего отношения является не только то, чтобы видеть поле психотерапии, но и владение любым психологическим приемом или нюансами науки о душе. Если мы хотим достичь мастерства в технике, мы неизменно подходим к указаниям, выходящим за списание характера, которые трудно передать даже при личном контакте, часто считающемся совершенно невыразимым. К примеру, возникает необходимость, чтобы человек, вовлеченный в определенную форму практики, был бы в отношениях «открытости», чтобы он позволил всему «быть таким, как оно есть», чтобы он поставил себя в отношения восприятия или «поддался» бы, находился в отношениях единодушия, доверия, веры, страстного желания и т.д. Даже в случае практикования невмешательства, как в Дзен-медитации, инструктор по медитации особо концентрируется на том, как сделать технику наиболее эффективной. Даже если внешние аспекты бездействия могут быть ясны, «сидеть», как говорил Шрунью Судзуки, «значит задействовать все коаны».

Чтобы быть не только демонстратором техники, но тем, кто видит, что она действенна, терапевт, подобно духовному учителю различных традиций, должен быть экспертом в том, как применять технику. Он должен быть подобен часовщику, который по известному анекдоту запросил кругленькую сумму за то, что дунул в механизм часов, и они пошли. «Столько денег просто за то, что дунул!» - было естественной реакцией посетителя, хотя он не мог не признать, что часы заработали. «За то, что дунул - десять центов, остальное за то, что знал, куда»,- был ответ. Большинство пространных описаний психотерапевтических систем посвящено технике, и все же, как в приведенном анекдоте, не все замыкается на ней. Техника, нужно сказать, это лишь частный случай выражения - пациентом или претендующим на роль врача - отношений, составляющих настоящую работу. Это серия действий, предпринятых с определенным намерением, а терапевт - это тот, кто обладает умением пользоваться своим намерением. Его знание, что делать и как, происходит не из законов термодинамики, но из глобального понимания «как это?», понимания, что ему вовсе не обязательно точно формулировать. Более того, его безотчетное понимание - развитое в его собственной жизни и упорными тренировками - не обязательно соотносится с его теоретическими взглядами.