Кришнамурти Джидду - Единственная революция

• Название: Единственная революция
• Автор: Кришнамурти Джидду
• Жанр: Философия

---

Это был художник, живописец. Он сказал, что у него талант к живописи, как у другого человека может быть талант к строительству мостов. У него были длинные волосы и тонкие руки, и весь он был замкнут в мечтах, посвящённых собственной одарённости. По временам он выходил из этих грёз, во время беседы или объяснений, а затем снова возвращался в своё убежище. Он рассказывал, что на его картины существует спрос и у него было несколько персональных выставок. Он весьма гордился этим, о чём свидетельствовал и его голос.

Существует армия, замкнутая в стенах своих собственных интересов; бизнесмен заключён в сталь и стекло; домашняя хозяйка хлопочет дома в ожидании мужа и детей. Есть хранитель музея, есть и дирижёр оркестра; каждый из них живёт внутри своего фрагмента жизни, и каждый фрагмент становится необычайно важным, вне связи с другими фрагментами и в противоречии с ними, имея свои собственные почести, своё социальное величие, своих собственных пророков. Религиозный фрагмент не связан с фабрикой, а фабрика – с художником; генерал не связан с солдатами, как и священник не связан с мирянами. Общество состоит из таких фрагментов, а благотворитель и реформатор стараются как-то скрепить разрозненные куски. Но в этих разделённых, разрозненных и обособленных сферах и ролях – и через них – продолжает существовать человек, со своими заботами, со своей виной и опасениями. Именно в этом все мы родственны друг другу, а не в наших обособленных сферах деятельности.

Во всеобщей жадности, ненависти, агрессивности человеческие существа родственны друг другу, и это насилие строит культуру, общество, в котором мы живём. Как раз ум и сердце вносят разделение – Бог и ненависть, любовь и насилие, – и в этой двойственности вся культура человечества расширяется и сжимается.

Единство человечества не заключено ни в одной из структур, придуманных человеческим умом. Сотрудничество – не в природе интеллекта. Между любовью и ненавистью не может быть единства, однако именно это ум старается найти и упрочить. Единство находится целиком и полностью вне данного поля, и мысль не может достичь его.

Мысль создала эту культуру агрессивности, соревнования и войны, и вот та же самая мысль наощупь отыскивает порядок и мир. Но мысль никогда не найдёт порядка и мира, что бы она ни делала. Мысль должна умолкнуть, чтобы была любовь.

6

Освобождение самого себя от известного – это и есть медитация. Молитва идёт от известного к известному; молитва может принести результаты, но всё же она находится внутри поля известного, а известное – это конфликт, горе и смятение. Медитация представляет собой тотальное отрицание всего накопленного умом. Известное – это наблюдающий, и наблюдающий видит только сквозь известное. Образ рождён прошлым, и медитация – это окончание прошлого.

Это была довольно большая комната, выходившая в сад с оградой из множества кипарисов, а за ним находился монастырь под красной крышей. Рано утром, до восхода солнца, здесь виднелся свет, и можно было увидеть снующих взад и вперёд монахов. Утро было очень холодным – ветер дул с севера, и высокий эвкалипт, возвышавшийся над всеми прочими деревьями и над домами, раскачивался на ветру крайне недовольно. Он любил бризы, приходящие с моря, потому что они не были слишком яростными; и в мягком движении он наслаждался своей красотой. Он был здесь рано утром, и он был, ловя вечерний свет, когда садилось солнце; это как-то выражало устойчивость и надёжность природы. Он сообщал уверенность всем деревьям, кустам, мелким растениям. Должно быть этот эвкалипт был очень стар. Но человек никогда не смотрел на него. Он срубил бы его, если бы ему нужно было построить дом, и никогда не почувствовал бы утраты; ибо в этой стране к деревьям не испытывают уважения, и для природы остаётся очень мало места; её оставляют только в декоративных целях. В садах великолепных вилл есть деревья, подчёркивающие изящные закругления домов. Но этот эвкалипт не служил декорацией никакому дому. Он стоял сам по себе, роскошный в своём спокойствии, полный безмолвного движения; монастырь с его садом и комната с окружающим её зелёным пространством находились в его тени. Он стоял здесь, год за годом, живущий в собственном величии.

В комнате было несколько человек. Они пришли продолжить разговор, начатый несколько дней назад. В большинстве своём это были молодые люди, некоторые с длинными волосами, другие – с бородами, в облегающих брюках; у женщин были очень короткие юбки, крашеные губы и взбитые волосы.

Разговор начался очень легко; они были не вполне уверены в себе или в том, куда приведёт этот разговор. «Конечно, мы не можем следовать установленному порядку, – сказал один из них, – однако мы им захвачены. Какое отношение имеем мы к людям старшего поколения и к их делам?»

– Простой мятеж не является подлинным ответом, не правда ли? Мятеж – это реакция, это ответ, который даст осуществление собственной обусловленности. Каждое поколение обусловлено прошлым поколением, и простой бунт против обусловленности не освобождает обусловленный ум. Любая форма повиновения также есть противодействие, порождающее насилие. Случаи насилия среди студентов, бунты в городах или война, будь то где-то вдали от вас или внутри вас самих, – всё это никоим образом не принесёт ясности.

«Но как нам действовать внутри общества, к которому мы принадлежим?»

– Если вы действуете как реформатор, вы ставите заплаты на это общество, которое всё время вырождается, и тем самым вы поддерживаете эту систему, создавшие войны, разделения, обособленность. В действительности реформатор представляет собой опасность для фундаментальной перемены человека. Вам следует быть посторонними по отношению ко всем сообществам, всем религиям и общественной морали, иначе вы окажетесь захвачены каким-нибудь старым стереотипом, может быть в чём-то и видоизменённым.

Вы посторонний лишь тогда, когда перестаёте быть завистливым и злым, перестаёте поклоняться успеху или его побудительному мотиву. Быть психологически посторонним возможно только тогда, когда вы понимаете себя как часть окружения, часть социальной структуры, которую вы сами построили, – вы, состоящий из множества»вас», существовавших многие тысячелетия, в течение бесчисленных поколений, создавших настоящее. И в понимании себя как человека вы и найдёте свои взаимоотношения со старшими, уходящими поколениями.

«Но как освободиться от столь тяжкой обусловленности, как обусловленность католика? Она так глубоко укоренилась в нас, она погребена в глубинах подсознания…»

– Будь человек католиком, мусульманином, индуистом или коммунистом, пропаганда сотни, двухсот или пяти тысяч лет представляет собой часть той словесной структуры образов, которая идёт на формирование нашего сознания. Мы обусловлены тем, чем мы питаемся, экономическим давлением, культурой, обществом, в котором мы живём. Мы и есть эта культура, мы и есть это общество. Просто восставать против него – это восставать против самих себя. Если вы бунтуете против самих себя, не зная, что вы такое, – ваш бунт полностью бесплоден. Но осознавать, без осуждения, что вы такое, такое осознание порождает действие, полностью отличное от действия реформатора или революционера.

«Но, сэр, наше бессознательное – коллективное расовое наследие, и, согласно психоаналитикам, оно обязательно должно быть понято».

– Я не понимаю, почему вы придаёте такое значение бессознательному. Оно столь же тривиально и низкопробно, как и сознательный ум, и придавая ему важность, мы только усиливаем его. Если же вы видите его истинную ценность, оно отпадает, как осенний лист. Мы полагаем, что важно поддерживать некоторые вещи, а другие можно и отбросить. Война действительно создаёт определённые периферические улучшения, но сама война – величайшее бедствие для человека. Мысль пыталась преодолеть наши мучения и тревоги и выйти за их пределы многими, многими способами. Мысль создала церковь, спасителя, гуру; мысль придумала национальности; мысль разделила людей внутри нации на разные сообщества, классы, ведущие друг с другом войну. Мысль отделила человека от человека, и, породив анархию и величайшую скорбь, она начинает после этого изобретать структуры, которые должны соединять людей. Однако всё, что делает мысль, неизбежно должно порождать опасность и озабоченность. Называть себя итальянцем или индийцем или американцем – поистине безумие, и это – работа мысли.

«Но любовь является ответом на всё это, не правда ли?»

– Опять вы делаете промах! Свободны ли вы от зависти, от честолюбия или вы просто пользуетесь этим словом»любовь», которому мысль придала определённый смысл? Если смысл слову придала мысль – это не любовь. Слово»любовь» – не любовь, что бы ни подразумевалось вами под этим словом. Мысль – это прошлое, память, опыт, знание, из которого приходит отклик на любой вызов. Так что отклик этот всегда неадекватен – отсюда и конфликт. Потому что мысль всегда стара; мысль никогда не бывает новой. Современное искусство есть отклик мысли, ответ интеллекта; хотя оно и претендует на новизну, в действительности оно так же старо, как и холмы, хотя и не так прекрасно. Именно вся эта построенная мыслью структура – как любовь, как Бог, как культура, как идеология политбюро – должна быть полностью отвергнута, чтобы имело место новое. Новое не может вписаться в старую модель. Вы, на самом деле боитесь полностью отвергнуть старую модель.