Кришнамурти Джидду - Единственная революция

• Название: Единственная революция
• Автор: Кришнамурти Джидду
• Жанр: Философия

---

«Почему выходит так, – спросил он, – что вы выступаете против гуру? Это кажется таким нелепым. Они же знают, а я не знаю. Они могут вести меня, помочь, сказать мне, что надо делать, и спасти меня от многих несчастий и страданий. Они как свет во тьме; нам нужно находиться под их руководством, иначе мы просто потеряем голову, окажемся в смятении, в большом несчастье. Они говорили мне, что я не должен встречаться с вами, ибо те, говорили они, кто не принимает традиционного знания, представляют опасность. Они говорили, что если я буду слушать других, я буду разрушать тот дом, который они так старательно строили. Но искушение прийти и увидеть вас оказалось слишком сильным, и вот я здесь!»

Похоже, что ему было довольно приятно поддаться искушению.

– В чём необходимость гуру? Знает ли гуру больше, чем вы? Что он знает? Если он говорит, что знает, он в действительности не знает; кроме того, слово – это не действительное состояние. Может ли кто-то научить вас этому необычайному состоянию ума? Они могут оказаться способными описать его вам, пробудить ваш интерес, желание обладать им и пережить его, но они не могут дать его вам. Вам нужно идти самому, всё путешествие вам надо проделать в одиночестве; в этом странствии вы будете и собственным учителем и собственным учеником.

«Но ведь всё это очень трудно, неправда ли?» – возразил он. «Ведь можно облегчить эти шаги при помощи тех, кто пережил эту реальность».

– Они становятся авторитетом, и всё, что вам нужно делать, по их мнению, это просто следовать, подражать, повиноваться, приняв тот образ и систему, которую они предлагают. Так вы теряете всякую инициативу, всякое непосредственное восприятие. Вы просто следуете тому, что они считают путём к истине. Но к несчастью, пути к истине не существует.

«Что вы хотите этим сказать?» – воскликнул он, явно потрясённый.

– Люди обусловлены пропагандой и обществом, в котором они воспитаны, каждая религия утверждает, что её собственный путь наилучший. Существует тысяча гуру, которые утверждают, что их метод, их система и их способ медитации – единственный путь, ведущий к истине. И если вы обратили внимание, каждый ученик весьма терпим и снисходителен к ученикам других гуру. Терпимость есть цивилизованное приятие разделения людей – политического, религиозного и социального. Человек придумал множество путей, дающих успокоение каждому верующему, и тем самым мир оказался расколот.

«Вы хотите сказать, что мне необходимо оставить своего гуру? Оставить всё, чему он меня научил? Да я бы тогда заблудился и пропал!»

– Но не должны ли мы заблудиться, чтобы открыть что-то? Мы боимся потерянности, неуверенности, и потому бежим за теми, кто обещает нам рай в религиозной, политической или социальной сфере. Так что в действительности, они поощряют страх и держат нас в плену этого страха.

«Но сумею ли я идти самостоятельно?» – с недоверием в голосе спросил он.

– Ведь было уже так много спасителей, гуру, учителей, политических вождей и философов, и никто из них не спас вас от ваших горестей и конфликтов. Так зачем за ними следовать? Вероятно, возможен совершенно иной подход ко всем нашим проблемам.

«Но достаточно ли я серьёзен, чтобы самому справиться со всем этим?»

– Вы серьёзны только тогда, когда начинаете понимать – не благодаря кому-то другому – те удовольствия, к которым сейчас стремитесь. Вы живёте на уровне удовольствия. Дело не в том, что удовольствия не должно быть, однако если погоня за удовольствием составляет всё содержание вашей жизни, её начало и её конец, тогда совершенно очевидно, что вы не можете быть серьёзным.

«Вы заставляете меня почувствовать себя беспомощным, лишённым всякой надежды».

– Вы чувствуете безнадёжность потому, что вам хочется и того, и другого. Вам хочется быть серьёзным, и хочется также иметь все удовольствия, которые может дать вам мир. Но тем не менее, эти удовольствия настолько мелки и незначительны, что вы желаете ещё и добавочного удовольствия, которое называете «Богом». Когда вы сами видите всё это, не в согласии с кем-то, тогда само это видение делает вас и учеником и учителем. Это главное. Тогда вы – и учитель, и обучаемый, и само учение.

«Но вы – гуру», – заявил он. «Вы же научили меня чему-то сегодня утром, и я признаю вас своим гуру».

– Вас ничему не научили, но вы взглянули. Взгляд показал вам что-то. Этот взгляд и есть ваш гуру, если хотите. Но от вас зависит – смотреть или не смотреть. Никто не может заставить вас. Но если вы смотрите потому, что вы хотите получить награду или из страха перед наказанием, – тогда сам этот мотив не даёт вам увидеть. И чтобы видеть, вы должны быть свободны от всякого авторитета, традиции, от страха и мысли с её хитрыми словами. Истина – не где-то в отдалённом месте; она в видении того, что есть. Видеть себя таким, какой вы есть, – с тем осознанием, в котором нет места выбору, – это и начало и конец всех исканий.

7

Мысль не может постичь природу пространства или же сформулировать её для самой себя. Все формулировки мысли уже заключают в себе ограниченность её собственных пределов. Это не то пространство, на которое выходит медитация. Мысль всегда имеет горизонт, а для медитативного ума горизонта нет. Ум не способен уйти от ограниченного к необъятному или преобразовать ограниченное в безграничное – одно должно исчезнуть, чтобы другое имело место. Медитация открывает дверь в тот простор, который нельзя вообразить и который не может быть предметом спекуляций. Мысль – это центр, окружённый пространством идеи, и это пространство можно расширить дальнейшими идеями. Но такое расширение при помощи стимулирования в какой-нибудь форме – не тот простор, где нет никакого центра. Медитация – понимание этого центра и тем самым выход за его пределы. Безмолвие и простор идут вместе. Необъятность безмолвия – необъятность ума, в котором никакого центра не существует. Восприятие этого пространства и безмолвия – не от мысли. Мысль может постичь только свою собственную проекцию; признание этого факта является пределом мысли.

Вы проходили через ручеёк по шаткому мостику из бамбука и глины. Ручеёк сливался с большой рекой и исчезал в водах могучего потока. По дырявому мостику нужно было шагать с некоторой осторожностью. Вы поднимались по песчаному склону, проходили мимо небольшого храма и, чуть дальше, мимо колодца, который был так же стар, как и все колодцы земли. Он находился в углу деревни, где было множество коз и голодных мужчин и женщин, закутанных в грязные одеяния, так как было очень холодно. Они занимались рыболовством в этой большой реке, но при этом всё же оставались очень худыми, истощёнными, уже старыми, некоторые были почти калеками. Ткачи этой деревни выделывали прекраснейшее шитьё и шёлковые сари, работая в грязных и тёмных комнатушках с маленькими оконцами. Ремесло это передавалось по наследству от отца к сыну, а посредники и торговцы наживались на нём.

Вы шли не через деревню, а сворачивали налево, проходя по тропе, ставшей священной, – полагали, что около двух с половиной тысяч лет назад по ней прошёл Будда; чтобы пройти по ней сюда со всех концов страны приходили паломники. Тропа пролегала среди зелёных полей, среди манговых рощ, деревьев гуавы, и разбросанных здесь и там храмов. Здесь была старая деревня, вероятно, старше Будды; здесь находилось множество святилищ и мест, где паломники могли бы провести ночь. Всё это обветшало, оставшись, видимо, без всякого ухода; и повсюду бродили козы. Среди огромных деревьев возвышался один старый тамаринд; на его верхушке сидели стервятники и стая попугаев. Видно было как попугаи прилетают и исчезают в зелёной листве: их цвет был одинаков с цветом листьев, так что вы слышали крики, но увидеть птиц не могли.

По обеим сторонам тропы расстилались поля озимой пшеницы; в отдалении виднелись жители деревни и дым очагов, на которых готовилась пища. Было очень тихо и дым поднимался прямо вверх. Бык, тяжёлый, свирепого вида, но совсем безобидный, брёл по полям, поедая зерно, пока крестьянин перегонял его через поле. Прошедшей ночью дождь прибил густую пыль. День обещал быть жарким, но сейчас небо было покрыто густыми облаками, и идти было приятно даже днём, ощущая запах чистой земли и любуясь красотой местности. Это была очень древняя земля, полная очарования и людской печали, с её нищетой и этими бесполезными храмами.

«Вы много говорили о красоте и о любви, и, послушав вас, я вижу, что не знаю ни что такое красота, ни что такое любовь. Я простой человек, но читал я много, и философские труды и литературу. Предлагаемые там объяснения как будто отличаются от того, что говорите вы. Я мог бы процитировать вам высказывания наших древних мудрецов о любви и красоте, а также и объяснения этого вопроса на Западе, но знаю, что вы не любите цитат, так как в них есть привкус авторитета. Но если вы позволите, сэр, мы могли бы рассмотреть этот вопрос поглубже; тогда, возможно, и я смог бы понять, что могут означать любовь и красота».