Дмитрий Засосов - Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX— XX веков; Записки очевидцев

• Название: Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX— XX веков; Записки очевидцев
• Автор: Дмитрий Засосов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02395-1

Авторы книги — юрист Д. А. Засосов и инженер-путеец В. И. Пызин — принадлежали к последнему поколению истинных петербуржцев. В их воспоминаниях о жизни, быте и нравах столичного города конца XIX — начала XX века нашел отражение взгляд на Петербург представителей демократической интеллигенции России. Авторы, одаренные наблюдательностью и чувством юмора, увлекательно рассказывают о жизни петербуржцев различных сословий предреволюционной поры.

Книгу дополняют обширные комментарии, которые содержат любопытные сведения из истории Петербурга, и многочисленные иллюстрации.

---

В «Праге» имелись концертный зал, «кабинеты пианино», бильярдные (Алянский Ю. 202).

«Доминик», открытый в 1840 г. кондитером Домиником Риц-а-Порта, — первый в России кафе-ресторан. В начале XX в. славился ленчем (с 11 до 3 за 40–75 коп.). Обед (с 3 до 8) стоил от 75 коп. до рубля. «Доминик» был особенно популярен у шахматистов (Алянский Ю. 83). Завсегдатаев прозвали «доминиканцами»: за окнами — церковь св. Екатерины, находившаяся в ведении монахов ордена св. Доминика (Хршановский В. 151), которые носили черно-белое одеяние.

Обстановка там была свободная. «Вена» — своего рода клуб журналистов и литераторов средней величины. Блок, Кузмин, Волошин, сотрудники «Аполлона» его не посещали. «Свои» приходили ежедневно, имели свои столики, начинали обедать часа в 2, кончали в 8. После рыбного делали перерыв часа на два, в 6 подавалось мясное. Редакторы тут принимали работы, заказывали стихи поэтам: «Остается место на листе строчек на тридцать. Вы не могли бы к шести часам что-нибудь придумать?!» Поэт, не сходя с места, между супом и рыбным, начинал писать. В отличие от других ресторанов, обед был одинаков для всех, без выбора блюд; порция могла быть, по желанию, с добавкой; стоил обед из 4 блюд 80 коп. «Свои» обедали и «на запись», чего в других ресторанах не дозволялось (Милашевский В. 47, 48).

306

…«Менс сана ин Квисисана». Перефразировка латинского изречения «ens sana in corpore sano» — «В здоровом теле здоровый дух».

307

…славился стойкой. Ресторан выходца из ярославской деревни В. М. Федорова — М. Садовая ул., 8. «Небольшая зальца и вдоль всей стены стойка с умопомрачительным количеством закусок и яств. В верхнем ряду рюмки с „крепительным“. <…> Зубровка, зверобой, вишневка, спотыкачи, рябиновки, березовки, калган-корень… Солидные бокалы для сухих вин и средние пузатенькие рюмки для хереса, мадер, портвейна. Ну и коньяки, правда одной марки, так как рюмки уже налиты. <…> Закуски рыбные, колбасные, ветчинные. Буженину надо спросить, так как она подавалась теплой! Селедка, семга-балык, тешка-холодец, осетрина (на блюде). Мясо жареное, мясо пареное, холодное. Можно заказать и горячую котлету. <…> Тут же вы найдете ломтик оленя и медвежатины для людей „сверхсерьезных“ и знатоков. И даже мясо по-киргизски, деликатес эпохи Батыя» (Милашевский В. 39, 40).

308

…на своих постояльцев… Гостиница «Мариинская» находилась в Чернышевом пер., 3. Постояльцами были не только гостинодворцы, но и люди с Мариинского рынка и Апраксина двора.

309

…при «Балабинской» гостинице… «Балабинская» гостиница — Невский пр., 87.

…славился ростбифами… Ростбиф — кусок жареной говядины из хребтовой части туши или вырезки.

310

…по типу пианолы. Пианола — вид механического фортепиано.

…тирольский пейзаж. Тироль — живописная область в Альпах в западной части Австрии.

…при Новодеревенском вокзале… Новодеревенский вокзал находился на месте нынешнего югославского ресторана «Драго» (Приморский пр., 15).

311

…назывались трактирами. В середине 90-х гг. в Петербурге насчитывалось 644 трактира, в них работало 11 тыс. слуг. Заведения эти принадлежали 320 трактирщикам, из коих около 200 были ярославцами. Типы трактирщиков: 1) «Аристократы» — купцы с регалиями, почетом и титулами, а главное — с капиталом. Такому трактирщику 57–60 лет, он сед, в бриллиантах, с плавными, величественными движениями. Он одинаково может быть в компании генеральства, аристократии, литераторов, художников. Держится скромно и с достоинством, одет безукоризненно, говорит мало и дельно, собеседник приятный. Это тип вымирающий. 2) Старики — кулаки и кабатчики. Кулак тучен при маленьком росте. Бегающие глаза. Лапищи, наводящие страх на слуг. Слоноподобные ножищи. Костюм неряшливый, грязный. Ходит лениво, вообще избегая двигаться. В заведении больше кричит осипшим голосом, неграмотен. Таких большинство. 3) Новички, которым трактиры достались случайно или по наследству. Часто они наивны. Их любят и служащие, и посетители. У них все доброкачественное: водка, провизия, чай, вина. В итоге у них крупные убытки и недочеты. «В Петербурге приличному человеку (не говоря уже про дам) без шальных денег решительно негде закусить, некуда зайти, — сетует автор этой типологии. — Приличный человек, который выпьет, закусит, послушает орган, почитает газеты и уйдет, он много, много израсходует целковый… Между тем такому гостю надо предложить выбор по карте, подать все чистое, свежее, доброкачественное. А это все стоит денег». Трактирщикам выгоднее ориентироваться не на «приличную» публику, а на «серую» — мелких служащих, торговцев, разносчиков, приказчиков, писцов, канцеляристов, артельщиков: они невзыскательны, безответны, неумеренны и, «разойдясь», истратят все, что есть в кармане, и «окуня от сига не отличат, конины от черкасского мяса». Либо гнать деньгу из простого люда. Поэтому и трактиры в Питере либо «серые» (поближе к центру, числом до ста), либо «грязные» (преимущественно около фабрик, заводов, рынков). Атрибуты «серых» — проститутки, низкоградусная сивуха, гремящий орган и пьяная оргия завсегдатаев. «Грязные» — трактиры для чернорабочих и извозчиков, постоялые дворы, чайные, закусочные, народные столовые и кабаки — устраивались так, чтобы посетитель не смог ни поесть без выпивки, ни выпить наскоро и уйти: чтобы, имея возможность пить и заедать выпивку, он сидел в трактире, пока не пропьет последнюю копейку. Но вот наступает момент закрытия. «С криком, шумом, песнями, руганью, проклятиями вываливается из дверей ватага оборванцев, пропойц, бродяжек, чернорабочих, и все пьяные, безобразные, потерявшие человеческий облик, отравленные, очумелые… Горе прохожему, попавшему в это время на панель… Большая половина грабежей, побоищ, увечий совершается именно в грязных трактирах или на улице, тут же у дверей… Все помещения таких трактиров состоят из 2–3 низких, тесных комнат с промозглым вонючим воздухом; сюда набирается народу „сколько влезет“, так что повернуться негде; мебель состоит из простых скамеек и столов, посуда деревянная, никогда не моющаяся». Чтобы избавиться от зла «грязных» трактиров, резюмирует автор, надо открыть питейные дома, в которых можно только выпить — и уйти, а сидеть и бражничать — нельзя (Животов Н. IV. 24–36, 42, 43).

312

…извозчичьи чайные и трактиры. «Кроме отдельных извозчичьих притонов, раскинутых по всему лицу Петрограда, не исключая таких бойких местностей, как Толмазов переулок, Невский проспект, Большая Садовая и др., есть немало извозчичьих гнезд с целыми группами притонов. Таковы (кроме Лиговки и Обводного канала) Коломенская улица с частью Николаевской, „стрелка“ Петербургской стороны (близ Зоологического сада), „сердце“ Выборгской стороны (у Сампсониевского пр. близ клиники), окраина Васильевского острова (на Малом пр.) и Пески. <…> В „свой“ трактир извозчик едет за делом: напиться чаю, покормить лошадь, отдохнуть, выпить по маленькой, а в „гнездо“ он едет „погулять“ и гуляет с чисто извозчичьим безобразием, оставляющим позади безобразия разгула мастеровых и фабричных» (Животов Н. I. 27, 29).

313

…названия некоторых трактиров… В 1914 г. в Петербурге было два ресторана «Париж»: на Гороховой ул., 12, и Надеждинской ул., 37. Трактир «Лондон» — на Обводном канале, 96 (у Забалканского пр.). Трактир «Любин» (Боровая ул., 73) носил имя своего хозяина — Ильи Ивановича Любина, что не противоречит версии авторов, так как своей фамилией трактирщик, по всей вероятности, обязан родному городу.

314

…столовые для бедных… «Благодаря Обществу дешевых столовых и Обществу народных столовых в Петербурге можно получить прекрасный обед за самую ничтожную плату. Здесь подают за 6 копеек обед из двух блюд, за 1 коп. стакан чаю, за 1 коп. порцию хлеба, за 2 коп. кусок хорошего мяса и т. д.» (Животов Н. IV. 43).

Д. А. Засосов и В. И. Пызин не упоминают в этой главе о петербургских кафе. Самые известные — «Рейтер», «Цветков» (ранее «Андреев», Невский пр., 6), «Центральное» (Невский пр., 44), «Польское» (Михайловская пл., 2, — особенно любимое дамами, не желавшими тратить на перекус более полтинника) и пирожковая «Филиппов» (Невский пр., 45, — на углу с Троицкой ул.) (Baedeker K. 90).

Следует упомянуть и об артистических кабаре. В 1908 г. открылись «Лукоморье» и «Кривое зеркало», в 1910-м — «Дом интермедий», «Черный кот», «Голубой глаз», в 1912-м — «Бродячая собака», в 1914-м — «Пиковая дама» и «Зеленая лампа». Наступал «кафейный» период русской литературы, когда литературные позиции захватывала богема. Кабаре литературной молодежи — вызов официальной культуре (Бурини С. 275–279). Самым колоритным из них была «Бродячая собака», устроившаяся в подвале для дров (Михайловская пл., 5), на стенах которого С. Ю. Судейкин изобразил веселых персонажей Карло Гоцци. Завсегдатаи «Бродячей собаки» — Ахматова, Карсавина, Гумилев, Мандельштам, Городецкий, чета Судейкиных, Сапунов, Кузмин. 50-летний Сологуб казался в этой компании стариком. На программах печаталось четверостишие М. А. Кузмина: «Здесь цепи многие развязаны, — / Все сохранит подземный зал, / И те слова, что ночью сказаны, / Другой бы утром не сказал».