Тревор Бейкер - Том Йорк. В Radiohead и соло.

• Название: Том Йорк. В Radiohead и соло.
• Автор: Тревор Бейкер
• Издательство: амфора
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-367-01750-2

Обожание миллионов поклонников со всего света, мультиплатиновые тиражи дисков, безусловное уважение музыкальных критиков — все это Radiohead. А в центре всеобщего внимания к этой без преувеличения культовой группе находится фигура ее солиста, загадочная и странно притягательная. Его перфекционизм и экстраординарный подход к творчеству вошли в легенду; каждым новым альбомом своей группы он открывает целую эру в современной музыке.

 Перед вами первая биография Тома Йорка: рассказ об одном из самых нетипичных рок-идолов последних десятилетий. В многочисленных интервью бывших одноклассников, университетских друзей, музыкантов, продюсеров, режиссеров видеоклипов прослеживается путь солиста Radiohead от непонятого изгоя-подростка до одной из самых влиятельных и уважаемых персон на рок-небосклоне.

---

Он отказался от места в университете и провел год занимаясь низкооплачиваемой работой, непрерывно сочиняя новые песни и делая записи вместе с Джонни. В частности, он продавал костюмы. Когда босс спросил Тома, почему ему так и не удалось продать ни одного, тот ответил: «Потому что они дерьмовые и никто не хочет их покупать».

Такого рода честность не могла обеспечить ему успешное место в торговле. Босс превратился в воображении юноши в записного негодяя, опередив в рейтинге ненависти даже директора школы в Абингдоне. День, который Том отметил в своих записках — после ложного обвинения в краже товаров со склада, — стал великим моментом освобождения, но молодой человек был непривычно сдержан. Позднее он сказал: «До сих пор жалею, что не послал босса подальше. Он вечно кривил свой маленький ротик — сразу видно, что он просто жаждет превратить чью-нибудь жизнь в кромешный ад».

И все же это был тяжелый год. Группе удавалось репетировать и играть лишь время от времени. Покинув магазин. Том — с характерной для него тягой к трудностям — нашел работу в психиатрической лечебнице в качестве дежурного. Он по-прежнему ненавидел больницы, которые напоминали ему о поразивших его в детстве человеческих страданиях. Больше всего его удивляло, что многих пациентов выписывали.

«Я некоторое время работал в психиатрической клинике примерно в то время, когда правительство решило озаботиться наведением порядка в стране, — рассказал он в интервью «The Times» в конце 1990-х, — и все знали, что должно произойти. Это одна из самых отвратительных вещей, случавшихся в этой стране, потому что многие выписанные из клиник вовсе не были безвредными и тихими пациентами».

После работы еще в одном месте, в баре, Том наконец отправился в университет Эксетера, чтобы изучать английскую литературу и искусство. Это был тоже весьма странный выбор. Йорк постоянно твердил, что ненавидит испорченных богатых детишек из Оксфорда, но в то время университет Эксетера был известен как место для выходцев из среднего класса, недостаточно умных, чтобы поступить в Оксфорд или Кембридж, так что там была примерно та же среда. Эксетер расположен достаточно далеко от Оксфорда, но в социальном смысле разрыв невелик. То же самое, только в более скромном масштабе.

Тем не менее в таком выборе были свои преимущества. В месте, подобном Эксетеру, намного проще сохранять образ «альтернативной личности». Прибыв в университет, Том обнаружил, что, хотя там не так уж много людей, разделяющих его вкусы, единомышленники образуют гораздо более плотное и целостное сообщество, чем где бы то ни было. Итак, когда в 1988-м он появился в Эксетере, его «альтернативность» внезапно стала модной и гораздо более близкой к мейнстриму.

Как и юные влюбленные, расстающиеся, чтобы учиться в разных университетах, участники группы наверняка размышляли о том, сумеют ли они сохранить свои отношения. Что случится, скажем, если один из них встретит «другого»?

3. Headless Chickens

Одним из первых, кого Том встретил в университете Эксетера, был Мартин Брукс: несколькими годами раньше они познакомились в Национальном юношеском музыкальном лагере. Новая встреча произошла во время Недели новичков, которую в Эксетере неофициально называют «Расплющивание новичков». Мартин сидел за стойкой в фойе колледжа и вдруг увидел легко узнаваемый силуэт Тома Йорка, входившего в зал.

«Я редактировал университетский журнал, — рассказал мне Мартин, — и старался привлечь новых людей, которые могли бы писать [для него]. Я увидел Йорка в дальнем конце зала, узнал и окликнул: „Том!"»

В то время Том носил длинный пучок осветленных волос. Он смотрел в пол с обычным видом, словно не желает ни с кем разговаривать, но при этом откровенно стремился сделать так, чтобы его заметили. Обнаружив, что в университете у него уже есть знакомый, Том испытал явное облегчение. После опыта пребывания в Абингдоне перспектива оказаться в очередном учебном заведении представлялась ему пугающей.

«Он выглядел весьма хилым и вошел в фойе, словно стесняясь заговорить с кем-либо, — рассказывает Мартин. — Он был как будто погружен в себя и слишком застенчив, но твердо намеревался стать рок-звездой. В университете полно ребят, которые повсюду ходят с гитарой, заявляя: „Я собираюсь стать знаменитым". И зачастую при всей их уверенности совершенно ясно, что это никогда не случится. Но Том не шутил, когда говорил: „Я собираюсь стать рок-звездой", — не нужно было даже спрашивать его о будущем, и так все ясно».

Но за этой убежденностью Тома в своей звездности Мартин узнал в нем того скромного паренька, с которым познакомился когда-то в юношеском лагере. «Мое главное воспоминание о нем, оставшееся от университетского времени, — говорит Мартин, — что он был симпатичным парнем, очень дружелюбным и желающим быть приятным». Мартин учился на втором курсе. В течение предыдущего года он играл в группе вместе с другим студентом, старым школьным приятелем Саймоном Шэклтоном (Шэком). Они играли кавер-версии чужих песен, но планировали создать новую группу с собственным репертуаром. Шэк намеревался петь и играть на бас-гитаре, а Мартин умел работать на ударных, однако им нужен был гитарист. Том казался очевидным выбором. «Я знал, что он умеет играть на гитаре, знал его отношение к музыке и помнил, что он хорошо смотрится на сцене», — сообщает Мартин.

К моменту появления Тома группа имела типично «студенческое» название: Git («Мерзавец»). Том охотно согласился принять участие в репетициях. О лучшем начале университетской жизни и мечтать не приходилось. И все это сильно отличалось от его тягостного школьного опыта. Особенно комфортно он почувствовал себя на отделении искусств, где мрачный и творческий образ был в порядке вещей. Том быстро завел множество друзей — гораздо больше, чем у него было в школе. Он все еще сознательно поддерживал имидж «чужака», но в университете таких было в избытке. Его желание заявить нечто своим демонстративным поведением вдруг оказалось в пределах общепринятого.

«Обожаю это чувство, когда входишь в комнату и все на тебя обращают внимание, — позднее признался он в интервью Эндрю Коллинзу для журнала «Select». — Это было отлично. Чистое тщеславие, сплошной эпатаж. Когда я пошел в художественный колледж, впервые в жизни я оказался среди людей, которые вели себя так же, как я: они эффектно одевались и даже в автобус садились эффектно».

Том понял, что Эксетерский университет располагает всем, что ему нравится, и всем, что он ненавидит. Он не выносил ленивое самодовольство, столь свойственное многим ученикам частных школ, однако курсы по искусству предоставили ему огромную свободу. На первых порах даже слишком много свободы. Ему разрешили заниматься чем угодно, но в течение большей части первого года он ничем не отличился. Альбомы для набросков постепенно заполнялись стихами и рисунками для обложек возможных будущих альбомов. Тогда Том был сильно увлечен творчеством Фрэнсиса Бэкона и изредка все же брал в руки кисть, создавая в итоге крупные, почти патологические картины с густыми мазками черного и красного. Однажды он пошутил, что лучшим образцом его живописи за весь первый курс был портрет «человека с вывороченными наружу мозгами».

В течение первого года Йорк жил при колледже и вращался в кругу людей, которые чувствовали, что не подходят для доминирующего в Эксетере аристократического сообщества «Слоуни». Группа вскоре отказалась от названия Git а вместо него придумала новое, ничуть не лучше: HeadLess Chickens («Безголовые цыплята»); тем не менее они обеспечили себе более или менее активную общественную жизнь. В течение первого года, помимо Тома, Шэка и Мартина, группа включала двух талантливых скрипачей: Джона Маттиаса и Лору Форрест-Хэй. Все они считали себя независимой художественной элитой. Хотя Том никогда не принимал Headless Chickens всерьез, он был доволен тем, что группа дает ему шанс занять определенное положение в Эксетере, а также приобрести новых друзей.

«Он был несколько неуклюжий, как будто чувствовал везде свою неуместность, так что, когда люди были приветливы к нему, он высоко ценил это, — рассказывает Мартин. — Я ни на мгновение не думал, что беру его под свое крыло, но сам факт, что на второй или третий день пребывания в университете нашелся кто-то, знавший его и пригласивший поиграть в группе, кое-что означал. Полагаю, он ценил это. Я везде таскал его с собой, говорил ему, где что находится, и он был благодарен».

К немалому собственному удивлению. Headless Chickens вскоре стали очень успешной группой, хотя и всего лишь в крошечном мирке студенческого Эксетера. Тому, может, и не все нравилось в университете, но определенная консервативность облегчала ему возможность заявить о себе.

«Поскольку Эксетер был таким типичным университетом, это имело свою дурную сторону, — рассказала автору скрипачка Headless Chickens, Лора. — Всех богатых ребят, принадлежавших к верхней части среднего класса, которые не могли поступить в Оксфорд, родители посылали в Эксетер, и было очевидно, что они недостаточно умны для университета. У них всегда был избыток денег, они жили в сельских домах, за территорией колледжей, постоянно собирались по вечерам для азартных игр. Но это означало, что мы, прибывшие в Эксетер из более скромных слоев среднего класса, или даже из вполне обеспеченных семей, но не такого размаха, естественным образом тянулись друг к другу. Все, кто не принадлежал к „Слоуни", но интересовался искусствами, образовывали свое, несколько странноватое сообщество людей, не входивших в другие студенческие организации. Мы постоянно тусовались вместе, и это было очень здорово. Мы ездили в Эдинбург, устраивали вечеринки в стиле "Дада", и у нас были Headless Chickens, куда "Слоуни" ходу не было.