Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 8, 2003

• Название: Новый мир. № 8, 2003
• Автор: Журнал «Новый мир»
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал

---

Жесткая, поэтичная, организованная с помощью какого-то сумасшедшего ритма повесть-«неделька» (начинается в пятницу и кончается в пятницу). Я прочитал ее, нервничая, как историю о том, как оно жить без Бога (вспомнил и прошлогоднюю новомирскую публикацию дневников доктора Ливанова, между прочим). Ремизова написала о зле, включающем в себя и безумие; о размягчении души; о том, как много в человеке от робота, куклы, которая легко и незаметно становится поводырем по добровольному прижизненному аду. Впрочем, кому-то может показаться, что это — об инфантильных и несчастных молодых людях и их родителях. О потерянных поколениях и потерянном времени. Как бы не так.

Надо ли напоминать, что автор — известный (и любимый вашим обозревателем) литературный критик?

Ольга Седакова. Сила присутствия. — «Континент», № 115 (2003, № 1).

О книге: Антоний, Митрополит Сурожский. Труды. Составитель Е. Л. Майданович. М., «Практика», 2002, 1080 стр. (!).

«В те годы, когда слова митрополита Антония и сам он появились перед московскими искателями православия, нельзя сказать, чтобы мы были готовы к такому повороту дела. Многие тогда думали, что все дело в знании: надо поскорее и поточнее узнать, как правильно все делать, сколько раз, как именно. На одной из встреч кто-то характерным образом спросил Владыку: „Сколько раз в день нужно читать ’Отче наш’?“ И услышал — со ссылкой на кого-то из подвижников — что человек, один раз в жизни в самом деле призвавший Господа, уже не погибнет. Такая мера обескураживала».

Константин Сигов. Письмо в Иерусалим о «Северном кресте». Вместо предисловия к публикации стихотворений Вадима Гройсмана. — «Егупец». Художественно-публицистический альманах. Киев, 2003, № 11 <http://judaica.kiev.ua>

«Вчитавшемуся в этот странный перекресток становятся внятны смесь боли, юмора и песенной, истовой интонации. Внятна невозможная возможность в старом городе Иерусалиме

Встать под мозаики и фрески,
Поднять десницу, как в бою,
Перекрестить свой лоб еврейский
И грудь еврейскую свою.
И после мора, глада, труса,
Вражды и казни роковой
Ко гробу Господа Иисуса
Припасть холодной головой.

Скорбями, горем очищенным, — тихо очам открывается дверь в Дом».

Никита Струве. К 150-летию кончины В. А. Жуковского (1783–1852). — «Вестник РХД», № 185 (2003, № 1).

«В предыдущей передовице мы сожалели, что 150-летие смерти Гоголя было слабо отмечено в России. Что же сказать тогда о 150-летии его друга, наставника и помощника Василия Жуковского, старшего на 26 лет, одарившего его в письмах нежно-шутливым прозвищем „Гоголек“? <…> А в жизни их соединяла подлинная, по-разному проявлявшаяся тяга к святости. <…> Трудно найти у кого-либо более высокое представлениие о поэзии, чем у Жуковского: как он писал, она есть „Бог в святых мечтах земли“, он первый определил ее прилагательным „святая“, позже подхваченным Боратынским, — до Тютчева сказал, что „лишь молчание понятно говорит“. <…> Удивительны „его готовность к моральным лишениям, страданиям, мысль о закономерности утрат“ (И. Семенко). Считая, что в жизни „все или жертва, или губитель“, он сам безропотно склонялся к жертве, ради мира пожертвовал невестой, ради жены-немки — родиной».

Д. О. Чураков. «Третья сила» у власти: Ижевск. 1918 год. — «Вопросы истории», 2003, № 5.

Автор пишет, что политика таких правительств изучена существенно хуже, чем деятельность и большевистского, и белых правительств: «Это проявилось в том, что российские и зарубежные авторы в своих работах заимствовали не только аргументы, но и язык героев своих исследований. Отсюда проистекали „кулацкий мятеж“, „бело-учредиловцы“, „белые банды“, а также „интернационалистский сброд“, „красные палачи“ и многое другое».

После обилия цифр, имен и цитат из документов следует вывод: «Ижевские рабочие проявили незаинтересованность как в белом, так и в красном режиме. Вместе с тем опыт правления в Ижевске „третьей силы“ показал, что демократическая власть в тех условиях была реальна только в виде „демократической диктатуры“, которая по своим методам и средствам осуществления политики мало чем отличалась и от большевистской, и от военной диктатуры. Развиваясь в этом направлении, политическая линия „третьей силы“ ижевских социалистов была если и не исчерпана, то сильно дискредитирована. Демократические лозунги без демократического наполнения не могли убедить в своей справедливости и полезности людей, поглощенных прежде всего решением сложной задачи — выжить в условиях полного развала и разорения. Не случайно поэтому, что в конечном счете повстанцам пришлось выбирать между Москвой и Омском: Гражданская война навязывала свои законы; оказалось, что у баррикады могут быть только две стороны, а стоящие посередине оказываются под перекрестным огнем».

Кстати, из этой статьи я узнал, что именно в бою ижевцев с большевиками последним пришлось впервые столкнуться с применением психической атаки, «так красочно воссозданной в кинофильме „Чапаев“». Завыл городской гудок, зазвонили колокола Михайловского собора, и под красно-зеленым знаменем ровные шеренги повстанцев пошли, так сказать, в никуда.

Олег Чухонцев. Меликой и вокабулами. Стихи. — «Знамя», 2003, № 4.

Я хлебнул этой жизни непутевой,
отравил душу пойлом непотребным
и давно бы махнул на все рукою,
каб не стыд перед Материю Божией.

…………………………………

Я худой был на земле богомолец,
скоморошьих перезвон колоколец
больше звонов я любил колокольных,
не молитвы сотворял, а погудки.

Леонид Шевченко. Степень родства. Повесть. Предисловие Татьяны Бек. — «Знамя», 2003, № 3.

Из предисловия к повести погибшего в прошлом году от рук уличных бандитов тридцатилетнего писателя: «Когда читаешь эту прозу — еще дрожаще живую, но уже необратимо посмертную, — каждый слог, и знак, и образ кажется вещим (зловещим), пророческим, колдовским предчувствием. Жизнь и смерть неразделимы и взаимоперетекают — границ нет. Бабушка приходит в сон к герою, чтобы оттуда показать внуку, какую церковь построили тут (там), где он еще жив…»

Прот. Александр Шмеман. Между утопией и эскапизмом. — «Вестник РХД», № 185 (2003, № 1).

«Все существующие системы взглядов, даже самые пессимистичные, уделяли место радости, но счастьем считалось что-то совсем иное. Никому и в голову не приходило, что жизненной целью человека должно быть счастье, и притом счастье, понимаемое как принятие исключительно пищи, одобренной Сельскохозяйственным департаментом США, и воздержание от таких опасных продуктов, как вода, хлеб, мясо, кофе, чай, не говоря уж о табаке и прочих вещах подобного рода. Радость находили скорее в небольших нарушениях всяких предписаний: побольше выпить, побольше посмеяться, иногда покуролесить по случаю праздников… Не удивлюсь, если скоро у нас будут в ходу рецепты, утопические рецепты, как веселиться, не нанося себе вреда, блюдя пресловутое счастье. Утопия — вещь всепроникающая, повсеместная, хотя мы еще не вполне всего достигли. Мы все еще загрязняем воздух, но завтра мы непременно станем благороднее.

<…> Существует это ощущение мира, как сотворенного, падшего и искупленного. Пока это триединое ощущение не распалось, наша культура, укорененная в Евангелии, никак не способна была впасть до конца ни в утопию, ни в эскапизм. И сегодня реальная интеллектуальная и духовная работа, стоящая перед нами, христианами, состоит вовсе не в том, чтобы просто сделать выбор между утопией и бегством от действительности, не в том, чтобы преподнести религию как некую успокоительную пилюлю, что-то вроде святой валерьянки. Настоящая наша задача — заново обрести то, что я называю фундаментальной христианской эсхатологией. Каким бы ни был „мир иной“ (а нам ничего о нем не известно), этот „мир иной“ прежде всего открывается нам здесь и сейчас. Если мы, я повторяю, не можем найти Царство Божие в Чикаго, Вильмингтоне, на Тайм-сквере и т. д., то мы никогда не найдем его нигде. И пусть те, кто надеется обрести его где-нибудь в Трансваале, поедет туда, если они могут себе это позволить. Они обнаружат, что там все то же самое, что и здесь.

<…> Эта фундаментальная христианская эсхатология нарушается как оптимизмом, ведущим к утопии, так и пессимизмом, ведущим к бегству от реальности. Если есть два еретических слова в христианском словаре, — это оптимизм и пессимизм. Эти два понятия совершенно противны Библии и христианству. Нам, христианам, необходимо восстановить эту единственную в своем роде веру, которая не имеет никаких, совершенно никаких иллюзий относительно зла. Мы попросту не можем себе позволить дешевенькую веру, требующую от нас всего-навсего бросить пить и курить, маленькую религию, обещающую нам „поющее завтра“, лишь только мы перестанем разрушать свое здоровье употреблением утреннего кофе. Наша вера основана на двух главных откровениях: „Так возлюбил Бог мир“ и: „Этот падший мир таинственно искуплен“».