Тим Скоренко - Законы прикладной эвтаназии

• Название: Законы прикладной эвтаназии
• Автор: Тим Скоренко
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-904919-22-1

Вторая мировая, Харбин, легендарный отряд 731, где людей заражают чумой и газовой гангреной, высушивают и замораживают. Современная благополучная Москва. Космическая станция высокотехнологичного XXVII века. Разные времена, люди и судьбы. Но вопросы остаются одними и теми же. Может ли убийство быть оправдано высокой целью? Убийство ради научного прорыва? Убийство на благо общества? Убийство… из милосердия? Это не философский трактат – это художественное произведение. Это не реализм – это научная фантастика высшей пробы.

Миром правит ненависть – или все же миром правит любовь?

Прочтите и узнаете.

«Давно и с интересом слежу за этим писателем, и ни разу пока он меня не разочаровал. Более того, неоднократно он демонстрировал завидную самобытность, оригинальность, умение показать знакомый вроде бы мир с совершенно неожиданной точки зрения, способность произвести впечатление, «царапнуть душу», заставить задуматься. Так, например, роман его «Сад Иеронима Босха» отличается не только оригинальностью подхода к одному из самых древних мировых трагических сюжетов,  – он написан увлекательно и дарит читателю материал для сопереживания настолько шокирующий, что ты ходишь под впечатлением прочитанного не день и не два. Это – работа состоявшегося мастера» (Борис Стругацкий).

---

Алексей Николаевич неожиданно понимает, что попал в научно-фантастический роман. То, что говорит сейчас эта девочка, настолько невероятно, что вполне может быть правдой. По сравнению с выходом человечества в космос проблемы эвтаназии кажутся незначительными. Правда, в течение нескольких секунд приступ проходит. Это не его человечество подчинило себе Марс и Венеру. Это её человечество. Родившееся спустя шестьсот лет после его смерти.

«Хватит, Алексей, – Майя предупреждает очередной вопрос. – Нам предстоит серьёзно поработать».

Она говорит слишком уверенно. Будто точно знает, что произойдёт дальше. А может, и в самом деле знает? Она же из будущего.

«Что ты знаешь обо мне?» – спрашивает Морозов.

«Ты врач-нейрохирург». – «Это я только что сказал. А помимо этого?»

«Ничего. Просто у меня хорошо развито чувство людей. Я сразу понимаю, можно ли доверять человеку или нельзя. В принципе, почти у всех в наше время это чувство развито. Правда, в сорок пятом интуиция чаще всего подводила…»

«За последние четыре тысячи лет человек почти не изменился физически. А за последующие шестьсот?..»

«Тоже не изменился. Только навыков стало больше. Нас учат тому, что в ваше время только зарождается. Например, определение свойств человека по оттенкам его речи и мелкой моторике лица. Если я увижу на улице преступника, замышляющего убийство, я его опознаю. И почти любой опознает».

«Это похоже на чтение мыслей».

«Чтение мыслей невозможно».

Она пожимает плечами.

Неожиданно Алексей Николаевич понимает, что за всё время беседы она почти не двигала мышцами лица, не шевелила руками. Двигался только рот.

«Мы почти приехали».

«Хорошо».

12

Она тут же занимает ванную. Никто не остановил Морозова в холле, никто не посмотрел косо. Русский пришёл в ободранном халате, с неизвестной девушкой и самопальным вещмешком. Кто их знает, этих русских, может, у них это в норме.

Морозов – грязный, уставший – ложится на кровать и раскидывает руки. Царапины на животе саднят. Он перекатывается на бок, поднимает с пола халат с завёрнутыми папками.

В первой – записи на японском. Морозов не знает языка, но понимает химические формулы, тут и там вкрапляющиеся в текст. Здесь же есть и схемы.

Во второй – то же самое. И в третьей.

А вот четвёртая папка сильно отличается. Она пластиковая. Такого пластика не делали в 1945 году. Более того, подобного пластика не делают и теперь. В ней – те самые чертежи. Морозов открывает её и извлекает содержимое. Устройство, изображённое на чертежах, серьёзно отличается от того, что видел Алексей Николаевич в подвале. Но это оно. Это анабиозис.

Шестнадцать листов подробных чертежей и несколько сшитых брошюр с сопроводительной информацией на английском и русском языках. Мельком пересматривая их, Алексей Николаевич замечает данные о том, какое вещество нужно вводить погружаемому в сон. Некоторые названия компонентов ему вообще незнакомы.

Шестьдесят пять лет назад даже пенициллин был редким и новым лекарством. Наверняка японцы не смогли приготовить тот же раствор, что указан в инструкции. Тем не менее их технической подготовки хватило на постройку анабиозиса. Значит, хватит и подготовки Алексея Николаевича.

Где строить такой прибор?

Он снова ловит себя на мысли, что ничуть не удивлён произошедшему. Будто так и должно быть.

Где?

В квартире? В гараже? На даче?

Ладно, это решение можно принять потом. Сейчас перед Алексеем Николаевичем стоят две основные задачи. Первая – суметь-таки прочесть запланированный курс лекций. Нельзя срываться, нельзя отвлекаться на другие дела. Да, лекции отходят на второй план, но не прочесть их – значит подорвать репутацию и не оправдать доверие.

Вторая задача – переправить Майю в Москву. Там документы как-нибудь можно выправить. Чёрт побери, именно в Москве паспорт проверяют на каждом шагу, даже если ты ничем не похож на нелегального иммигранта. В Питере так не проверяют.

Алексей Николаевич просматривает записную книжку в мобильнике. Да, вот то, что нужно.

Трубку снимают почти сразу.

«Привет, Лёха!» – раздаётся бодрый голос.

«Привет, Арсен. По делу звоню».

С Арсеном они познакомились лет пятнадцать назад в Хабаровске. Арсен серьёзно выручил Алексея Николаевича, когда тот умудрился потерять паспорт и оказался в незнакомом городе без денег и документов. В Хабаровске он был проездом и никого там не знал, а Арсен оказался рубахой-парнем, с которым профессор (тогда ещё только доцент) разговорился в придорожном кафе. Арсен промышлял мелкой контрабандой из Китая в Россию и обратно.

«Дело – не проблема».

Позже уже Алексей Николаевич помог Арсену. Его сын получил тяжёлую травму головы; благодаря Морозову мальчика перевезли в Москву и сделали операцию, позволившую сохранить почти полную дееспособность. Теперь уже взрослый, сын Арсена немного заикался, но не более того.

«Мне нужно переправить одного человека из Китая в Россию, без документов. Хорошо бы и документы выправить, если кого знаешь…»

«Ты, Лёха, о таком по мобильному телефону не говори, особенно из Китая. Чёрт их знает, что они там прослушивают. Но, в общем, я понял. Ты где?»

«В Харбине».

«Когда нужно в Россию?»

«В идеале – шестнадцатого».

«Пол?»

«Что пол?»

«Какого пола человек?»

«Девушка».

«Хм, – задумчиво говорит Арсен. – А мне вот на молодых не везёт».

«Ладно тебе, – усмехается Морозов. – Что мне делать-то?»

«До Хэгана доберёшься шестнадцатого?»

Морозов некоторое время думает, где находится Хэган.

«Это крупный городской округ на восток от Харбина. Четыреста пятьдесят километров. В районе Синъань есть детский парк, он большой. Там тебя встретят».

«Во сколько?»

«Во сколько угодно. Наш человек тебя опознает по фотографии. Просто в парк приходите и гуляйте у озера».

«Сколько это будет стоить?»

Повисает молчание.

«Лёха, – медленно говорит Арсен. – Тебе это ничего не будет стоить. Не стыдно за такой вопрос?»

«Ну, я обязан был спросить».

«Ничего, – усмехается Арсен. – Я обязан был тебя упрекнуть. Ладно, ты всё запомнил?».

«Да, конечно».

«Тогда поговорим при встрече. Я же надеюсь, ты от меня сам свой груз заберёшь?»

«Конечно».

«Тогда давай. Что изменится – звони».

«До встречи».

Алексей Николаевич рассеянно смотрит в потолок. Под его рукой – бесценные чертежи. Может, не стоит пороть горячку? Нет, стоит. Нужно сконструировать аппарат самостоятельно, сделать его чертежи в стиле двадцать первого века – и тогда патентовать. То, что у него в руках, нести в патентное бюро нельзя. И вообще, патентовать первым делом нужно в США, а не в России. Но это так, мысли, просто мысли.

Потому что перед ним всё ещё стоит дилемма – сообщать Волковскому о своей находке или не сообщать. Подлость, Морозов, это же подлость.

Майя появляется из душа примерно через час. На ней банный халат с эмблемой отеля.

«Едва разобралась с этими вашими кранами. У нас душ сам понимает, что нужно хозяину. То есть подбирает идеальную температуру в зависимости от биоритмов и температуры тела того, кто моется. А в Пинфане была деревянная ванна и служанка».

«А если не нравится?»

«Что не нравится?»

«Температура воды».

«Можно регулировать голосом».

Алексей Николаевич встаёт.

«Майя, тебя переправят через китайскую границу в Россию шестнадцатого июня. До того придётся сидеть в номере. Мы не можем рисковать и выводить тебя лишний раз на улицу».

«Понятно. Только нужно будет купить мне одежду».

«Я сам куплю, ты мне размеры скажешь».

«Размеров я, честно говоря, не знаю. У нас другая система, а в Японии мне что дали, то я и носила. Позже мерку сняли, но цифр я не помню».

Морозов осматривает Майю.

«Ладно, я куплю на глаз. Окажется мало или велико – куплю ещё, это не проблема. Тут всё дешёвое».

«Хорошо».

Она садится на кровать.

«Главное, – говорит девушка, – не влюбись в меня».

Морозов смотрит на неё удивлённо.

«Почему ты думаешь, что я в тебя влюблюсь?»

«Потому что я безумно красива».

Самое страшное, что она права. Он смотрит на неё теперь, на чистую, с растрёпанными влажными волосами, при нормальном освещении, и понимает, что давно, очень давно не видел настолько красивой женщины. Нет ни одной правильной черты в её лице, нет ни капли того, чем восторгаются члены жюри конкурсов красоты, но при этом она ослепительна. Он не может оторвать глаз от её лица.

Он смотрит на её губы – тонкие, изящно изогнутые. На её нос – птичий, странной формы, с горбинкой. На её подбородок – слишком крупный, немного выступающий вперёд. На высокий лоб. И на удивительные, огромные голубые глаза, окружённые широкими тёмными кругами. И ему кажется, что он в них тонет.

«Я постараюсь», – говорит он с улыбкой.

Это ложь. Потому что Алексей Николаевич Морозов, пятидесяти трёх лет, профессор, доктор медицинских наук, один из ведущих нейрохирургов Москвы, влюбился по самые уши.