Семен Малков - Шантаж

• Название: Шантаж
• Автор: Семен Малков
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-8189-0241-2

Две подруги. Общие радости, слезы, надежды. И... общий мужчина. Для одной он – источник доходов, благосостояния, славы. Для другой – единственный и неповторимый.

Проходят годы, и треугольник мучительных страстей взрывается самым неожиданным образом. Любовь и предательство, победы и поражения, бескорыстие и криминал – через все проходят герои этой истории, которая начинается в 60-е годы и заканчивается в наши дни.

---

С самого детства, в школьной учебе, в занятиях спортом Надя, поощряемая матерью, напрягала все силы, полностью выкладывалась, чтобы быть первой среди своих сверстниц, но удавалось ей это редко. Невезение, конечно, есть, но ведь фортуне нужно помогать! Своим рвением, эгоизмом Надя отпугивала подруг и всегда оставалась в одиночестве – ее обходили. Коллективная поддержка немало значит, а ей никогда никто не помогал – так независимо она держалась, демонстрируя превосходство: мол, я в помощи не нуждаюсь!

В ней рано пробудились темперамент и сексуальное любопытство, чему немало способствовало сожительство матери с Чайкиным, их неумеренные, бурные любовные отношения – они давно уж не стеснялись подрастающей Нади.

По этой причине, да еще потому, что была хорошо физически развита и выглядела старше своего возраста, Надя, когда ей не исполнилось и четырнадцати, потеряла невинность. На нее обратил внимание красивый пионервожатый Павел – все девчонки из ее отряда были в него влюблены. Он прекрасно видел, что и она трепещет при виде его. Однажды после отбоя он увел ее на прогулку, обсуждая разные пустяки из лагерной жизни. Проходя мимо густых зарослей акации, Павел прижал к себе дрожащую от его близости и сладкого предвкушения девочку. Чутко уловив ее состояние, потащил Надю под сень ветвей, жарко шепча:

– Ну давай, давай, Наденька! Я же вижу – ты тоже этого хочешь! Тебе будет хорошо... У меня железный!

Вспоминая, как она при встречах строила ему глазки, он не сомневался, что у нее уже были связи с мальчишками, и действовал уверенно, энергично. Повалил на землю, задрал платье, прижал грудью, так что она не могла пошевелиться, и без прелюдий принялся за дело. Быстро расстегнул брюки, щелкнул какой-то резинкой и уткнулся в нее своим «железным», помогая ему пальцами войти внутрь. Сопел от усилий, но у него ничего не выходило.

– Да ты целочка! – удивленно и испуганно прошептал он, поняв, в чем дело. – Вот уж не думал!

Но остановиться не захотел; действуя резко и грубо, справился наконец со своей задачей. Наде было и больно, и приятно от новых, неизведанных ощущений; тепло его уже стало разливаться по ее телу... Но вот в результате долгих усилий Павел утолил свою страсть, ослаб и, отвалившись, пробубнил с нескрываемой досадой:

– Ну, Надя! Знал бы, что ты целка, – никогда бы на тебя не полез. Не люблю сопливых! – Помолчал и добавил: – Да что теперь делать? Назад не вернешь. Иди-ка спать! – И, воровато оглянувшись – не видел ли их кто, – удалился.

Надя, натянув трусики, пошла к себе в палату как оплеванная. Больше он к ней не подходил до конца смены, при встречах смотрел в сторону. И она не проявляла к нему интереса, страдая от обиды и разочарования.

Не вынесла она ничего хорошего из своего первого интимного контакта и посчитала, что навсегда утратила естественное влечение к противоположному полу. Целиком переключила свою энергию на спорт и сделала немалые успехи. Физическая сила и выносливость, упорные регулярные тренировки позволили ей добиться высоких результатов. К шестнадцати годам она стала кандидатом в мастера спорта по плаванию, имела первый спортивный разряд по лыжам и водному поло.

Занятия спортом поглощали ее целиком, и потому Надя не сразу заметила, что мощный красавец грузин, тренировавший их по водному поло, стал выделять ее из других членов команды, бросая красноречивые взгляды жгучих черных глаз. Постепенно ему удалось пробудить в ней ответное желание, и она, глядя на его атлетическую фигуру и туго натянутые плавки, стала мечтать об интимном свидании.

Однажды, когда она по какой-то причине задержалась в раздевалке, когда все подруги уже ушли домой, он заглянул в дверь. Убедившись, что она одна, быстро вошел и заключил ее в свои могучие объятия.

Охваченная страстным желанием и дрожа от нетерпения, она обвила его шею руками, плотно прижалась к нему, чтобы лучше ощущать его близость. Так, не говоря ни слова, они стояли несколько минут, сжимая друг друга в объятиях, слив в жарком поцелуе... Потом, не сговариваясь, подошли к столику у окна. Он помог ей стянуть тренировочные брюки, нагнул спину; немного помешкав, предохраняясь, мощно вошел в нее сзади и резкими толчками стал наносить удары, как бешеный бык, завывая от страсти.

Надя сгорала от жажды наслаждения, но испытывала в основном боль и страх. Однако постепенно ощущение его мужской силы наполнило ее теплотой, предвкушением острого удовольствия... И в этот момент он вдруг резко остановился, зарычал и, ослабнув, навалился на нее всей тяжестью. Полежав несколько мгновений, выпрямился, мгновенно оделся и выбросил что-то в урну. Надя все еще стояла, согнувшись, не понимая, что случилось и ожидая продолжения. Он не удержался от грубого смеха:

– Ты что, совсем глупая?! Хорошенького понемножку! Давай быстро одевайся, пока нас не застукали! – Подождал, пока она облачится в тренировочный костюм, и, насвистывая, направился к выходу.

Надя шла за ним, опустив голову, как побитая собачонка. Проходя мимо вахтера и всей кожей ощущая его мерзкую, понимающую ухмылку, так и зарделась от стыда и отвращения к себе. На улице они без единого слова разошлись в разные стороны.

Небольшой, но неудачный любовный опыт привел Надю к убеждению, что половая жизнь – не главный фактор человеческого счастья. Такому выводу способствовала и любвеобильная связь матери с Чайкиным.

«Ну что дала маме эта страстная любовь? Чего она добилась в жизни? – всякий раз твердила она себе и решила твердо: – Нужно добиться материальных благ и положения в обществе. А любовь, наслаждения – это все, наверно, приложится».

С отцом Надежда редко виделась, и это тоже способствовало самостоятельному формированию ее жизненной философии.

Прошедшие десять лет изменили в жизни Розанова очень многое, по существу, поставили ее с головы на ноги. Внешне пережитые невзгоды и огромное напряжение мало на нем отразились. Он носил теперь дорогие, прекрасно сшитые костюмы и казался еще крупнее и представительнее. В волосах появилась седина, на лице там и здесь пролегли морщинки.

Но глаза остались такими же ярко-синими, а весь его облик – подтянутым и моложавым.

За это время, целиком отдавшись напряженной работе, он защитил наконец кандидатскую диссертацию; не переводя дыхания и не давая себе расслабиться, тут же принялся за докторскую.

– Ты что, загнать себя хочешь? – не одобрял его рвения старый друг Игорь Иванов. – Передохни немного! Куда так спешишь?

– Нельзя иначе, слишком много времени потеряно, – не соглашался Розанов. – Да и интересно мне – в этом вся моя жизнь!

Он успешно справился с поставленной задачей и блестяще защитился. Степан Алексеевич сохранил свою контактность и обаяние; стал профессором педагогического института; завоевал известность как специалист по методам Макаренко; его приглашали для выступлений на радио и телевидение.

Однако профессор Розанов оказался не из тех, у кого голова кружится от успехов, хоть и испытывал удовлетворение достигнутым. «Просто ирония судьбы: учу других, как воспитывать молодежь, а сам не смог воспитать собственную дочь, – мысленно критиковал он себя. – Но что я мог противопоставить влиянию матери?» Он не мог упрекнуть себя, что после развода с Лидией бросил дочь на произвол судьбы. «Можно повидать Наденьку?» – много раз просил он ее, звоня по телефону на работе или дома, но, не утруждая себя поисками предлога, бывшая жена отвечала отказом.

«Не нужно нервировать ребенка! – был ее стереотипный ответ. – Она о тебе и не думает».

Розанову удавалось ежемесячно видеть дочь только после защиты докторской, когда он догадался собственноручно вручать ей алименты. Лидия Сергеевна не оформляла исполнительный лист, зная, что он подрабатывает на стороне, – так ей выгоднее.

В силу своего характера она не щадила его чувства и не жалела, что оставила его, даже когда он пошел в гору, – жила чувствами.

– Мамуля! Папу передают по телеку! Представляешь? ! – сообщила ей однажды сияющая Наденька, вбежав на кухню. – Я у соседки видела! Скорее включай ящик!

– А что мне на него пялиться? – не поворачиваясь от плиты, равнодушно встретила Лидия Сергеевна эту потрясающую новость. – Насмотрелась, больше не надо!

– За что ты его так не любишь? – непонимающе поглядела на нее Надя. – Папа такой хороший, красивый! Что он тебе сделал плохого? Твой Васючок против него просто клоп, а ты его обожаешь... Да я такого урода на порог не пустила бы!

Лидия Сергеевна считала неправильным говорить с дочерью о своих сердечных делах, но ее грубая натура дала себя знать и, не выдержав этого укола, она взорвалась:

– Да я ни за что не променяю своего Васеньку на этого импотента! Будь он хоть академиком! Много ты понимаешь в мужиках, соплячка! Поживи и помучайся с мое, как я – с твоим папочкой. Только молодость с ним загубила! Ну что с тобой говорить? Станешь взрослой – все поймешь, – заключила она уже миролюбиво, утирая непрошеные слезы.