Маргарита Рудомино - Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.

• Название: Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.
• Автор: Маргарита Рудомино
• Издательство: Прогресс-Плеяда
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-93006-052-5

Маргарита Ивановна Рудомино (1900–1990) — основатель и бессменный на протяжении пятидесяти лет директор Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы. Ей выпала трудная, но счастливая судьба — всю жизнь Маргарита Ивановна занималась делом, которое знала и любила. Она видела результаты своей работы. А.В.Рудомино, сын Маргариты Ивановны, собрал мемуарные записи, дополненные воспоминаниями знавших библиотеку и ее директора людей, деятелей культуры ХХ века. Воспоминания сопровождаются письмами, документами и фотографиями из архива семьи Рудомино.

---

Немного о Сереже Королеве. Вспоминаю начало 1930-х годов. Когда бы мы ни приходили навестить Баланиных, по-прежнему всегда заставали Сережу с товарищами в его комнате — работающими, обычно очень громко спорящими. Теперь эта комната была в его полном распоряжении, и только буфет в левом углу напоминал нам прежнюю столовую. В комнате ничего не видно было от табачного дыма и ничего не слышно от неимоверного гула. Кроме близких Сереже Юры Победоносцева и Пети Флерова, приходило много людей, мало мне знакомых.

Наступило время, когда комната Сережи на Александровской улице (позже Октябрьской) не могла уже вместить всех, работавших вместе с ним. Сереже пришлось искать помещение для тогда им организованного и уже оформленного ГИРДа[19]. Имея опыт поиска помещений в Москве для ГБИЛ, я всячески советовала Сергею избрать тот же путь. Помню, что он со своими товарищами обошел — по моему списку — много зданий бывших церквей, но остановился на подвале дома на Садово-Спасской улице. Сейчас на стене этого дома висит большая мемориальная доска, где сказано, что здесь находился ГИРД во главе с С.П.Королевым.

В 1931 году я впервые увидела будущую жену Сергея — Ксению Максимилиановну Винцентини, Лялю, как ее все называли и называют до сих пор. Уже несколько лет до этого я слышала о ней много хорошего. И вот в один прекрасный день неожиданно в доме Марии Николаевны появилась чудесная девушка — красивая, обаятельная, простая, серьезная, самостоятельная. Она была одноклассницей Сергея по одесской школе, он несколько лет терпеливо и настойчиво ожидал ее и наконец дождался. В августе 1931 года Ляля приехала на два дня в командировку в Москву, и на второй день молодые пошли в ЗАГС и зарегистрировались.

Мария Николаевна приготовила скромный свадебный обед. На обеде присутствовали, кроме Сережи с Лялей, Мария Николаевна и Григорий Михайлович, Юрий Николаевич с Ольгой Яковлевной и мы с Василием Николаевичем. Ляля была в простом синем платье. Помню, пили шампанское за новобрачных, но пообедали впопыхах, так как Ляля тут же уезжала в Донбасс, где она после окончания медицинского института работала заместителем инспектора здравоохранения района и начальником санитарной станции. На обратном пути домой часть дороги мы с Василием Николаевичем ехали вместе с Лялей и Сережей на трамвае, стоя на задней площадке. О многом хотелось поговорить, но мало было времени. Где-то мы сошли, а молодые поехали одни на Курский вокзал. Ляля уехала с тем, чтобы вернуться в ближайшие дни в Москву к молодому мужу. Однако переехать окончательно она смогла лишь через несколько месяцев: ее долго не отпускали с работы. Сереже пришлось поехать к ней в Донбасс, и только после долгих споров и настояний Лялю наконец отпустили. Ляля была прекрасным человеком, чудесным врачом, она 34 года проработала в Боткинской больнице травматологом, и до сих пор больные вспоминают ее с благодарностью. Вообще о Ляле можно очень много рассказывать. Мы с ней в дальнейшей жизни много времени провели вместе, особенно во время войны, когда жили в моей квартире. И сейчас мы с ней часто встречаемся зимой, а летом живем вместе на даче и очень дружны.

Теперь, приходя в гости к Баланиным, мы редко встречали Сережу — все вечера он был занят в ГИРДе. Впрочем, он часто сам забегал к нам домой. Мы жили недалеко от Садово-Спасской — на Мясницкой улице, напротив Главпочтамта. Заходил он обыкновенно по вечерам, чтобы перекусить на скорую руку. Наша Анна Ивановна нянчила его еще маленьким в Нежине, любила его и всегда с удовольствием кормила. Но он всегда торопился, жевал на ходу, и поговорить по душам времени не было.

Иногда он жаловался на свои трудности. Его тяготило то, что немногие верили в успех его дела, слишком много было неудач. ГИРД находился в ведении общественной организации — Осоавиахима. Обычно средств у общественных организаций почти не было. Во всяком случае, по словам Сергея, ГИРД не мог похвалиться ни своим оборудованием, ни финансовым или правовым положением. Отсюда — организационные трудности: отсутствие необходимых материалов и средств, зарплата сотрудников чисто символическая — все это отражалось на развитии ГИРДа. Сколько усилий, трудностей, волнений и нервов приходилось ему тратить, чтобы вернуть доверие к своему делу, чтобы обратить в союзников тех, от кого зависело "быть или не быть"! Сколько веры в правоту своих идей должно было быть у него, чтобы доказать государственное значение идей, за которые он боролся. Глубокая убежденность Королева, его активность и настойчивость сумели в конце концов убедить нужных людей, ранее сомневавшихся в нем и его коллективе. Долгий и трудный путь прошел Сергей, особенно в 1930-х годах. Но тем не менее его инициатива, энергия, его широкий ум и кругозор, его знания и талант победили.

В конце 1933 года был организован государственный Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), где Сергей занимался своими любимыми и нужными для государства проблемами ракетной техники. В это время мы опять стали чаще встречаться, не только на даче, но и у Баланиных в Москве. После переезда семьи Сергея в новую квартиру на Конюшковской улице — у них дома. Встречались также в семье Юрия Николаевича и у нас. Все было по-старому, мало что изменилось, разве что характер Сергея. Мы часто видели его взволнованным, раздраженным и даже злым. Он рассказывал, что ему приходится вести в Институте борьбу за новые планы, убеждать, доказывать, горячиться — иначе он не может. Помню его в хорошем настроении, когда он радостно, с гордостью говорил о том, что его работа движется успешно. Внешне Сергей в эти годы преобразился — красивый, молодой, задорный, подтянутый, одетый в военную форму с ромбами в петлицах. Иногда казалось даже, что Сергей наконец удовлетворен и своей деятельностью, и жизнью в целом. В апреле 1935 года у него родилась дочь Наташа. Есть фотография, сделанная Василием Николаевичем, где Сережа на крыльце нашей дачи в Барвихе держит на коленях свою полугодовалую дочь и весь лучится радостью и спокойствием. Наблюдая Сережу в те годы, я до сих пор поражаюсь, с какой искренней радостью он участвовал в забавах маленькой дочери. Он любил и нашу Марианну, которая была на год младше Наташи, называл ее Малявочкой, это ласковое имя сохранилось до последних встреч.

Но хороший период длился недолго. Во второй половине 1930-х годов для Сережи наступили тяжелые времена. Злоба и зависть к таким творческим личностям, как Королев, со стороны серых, бесталанных, но амбициозных, рвущихся к власти и почестям карьеристов, вроде конструктора РНИИ А.Г.Костикова, желание выдать чужие достижения за свои привели к аресту Сергея. Он и его товарищ по работе, конструктор ракетных двигателей В.П.Глушко, были арестованы и осуждены на 10 лет заключения каждый, два руководителя РНИИ И.Г.Клейменов и Г.Э.Лангемак были расстреляны, а Костиков присвоил себе их достижения и стал "основным конструктором" реактивной артиллерийской системы "Катюша".

Так был вырван из большой, исключительно важной для страны деятельности С.П.Королев. Освобожден он был лишь в 1944 году. До лета 1945 года работал в Казани. Мы встретились только в октябре 1945 года в поверженном Берлине, где я работала по книжной линии, а Сергей неожиданно приехал по ракетным делам.

Трудные годы репрессий не обошли стороной и Библиотеку. В мае 1930 года, как и в других советских учреждениях, в ГБИЛ проходила чистка состава сотрудников. В связи с этим местком обратился к сотрудникам Библиотеки с обращением. Оно интересно как документ того времени.

"Товарищи сотрудники, товарищи читатели Библиотеки! В ближайшие дни начинается чистка аппарата нашей Библиотеки. Предстоящая чистка нашей Библиотеки прежде всего — массовый смотр нашей работы. Как ни малы размеры нашего учреждения, как ни мал наш рабочий коллектив, все же его работа является звеном огромной стальной цепи, поднимающей нашу страну к высотам социализма <…>.

Только быстрой, четкой, правильной работой, выполненной с ясным сознанием ответственности за нее перед трудящимися массами, мы дадим честный ответ партии и соввласти, призвавших нас к великой социалистической стройке. Основная цель чистки — улучшить работу нашего учреждения, выявить и помочь устранить недостатки ее. Кто же обязан помочь Комиссии по чистке выявить все эти недостатки? Прежде всего сотрудники Библиотеки. Под смелый огонь самокритики всю нашу работу! Только этим огнем могут быть расплавлены оболочки и вскрыта истинная природа сознательных врагов рабочего класса, носителей бюрократизма, лжеспециалистов и пр. <".> Замалчивать, замазывать, покрывать — значит вредить социалистической стройке.

Товарищи! Смело и открыто выступайте на собраниях! Смело сообщайте в Комиссию по чистке обо всех известных вам недостатках работы Библиотеки и библиотечных работников".